– Хилария нет!

– Если мы просто его отделим, то Агирик сможет найти другую жертву! Помоги мне!

Кокон медленно начинает покрываться трещинами. Мне приходится заковывать их двоих в водяные оковы. Душу разрывает на части от осознания происходящего, а глаза жгут застывшие слезы.

– Эйрин, спасибо за все, то хорошее, что ты дала мне. Спасибо за твои воспоминания, я смогла через них почувствовать родительскую любовь. – Хилария продолжает говорить, улыбаясь сквозь слезы, немой крик застревает у меня в глотке, легкие болезненно сжимает, и я не могу произнести и слова.

– Эйрин, пригляди вместе с Данте за Обероном. – я оборачиваюсь следом за Хиларией и вижу, как Данте с трудом удается сдерживать Оберона, который всеми силами пытается вырваться и помешать Хиларии. – Я очень его люблю. А еще я люблю тебя и Данте. Не вздумай обижать его. Знай, что я ни о чем не жалею. Все догадывались о таком конце. Должно быть не так больно.

Тело Сварта становится слабее и вскоре он полностью теряет сознание, я отзываю стихию, а Хилария покрываться каменной коркой, превращаясь в каменное изваяние.

– Нет! Хилария! – Оберон подбегает к статуе, кричит, чтобы она немедленно возвращалась. Затем бросается ко мне.

У меня у самой внутри все сгорает. Он потерял любимую, а я сестру.

– Эйрин, как ее вернуть? Как?

Я лишь продолжаю беззвучно рыдать, сидя подле Хиларии и смотря на него пустыми глазами, не в силах сказать и слова.

– Эйрин! – Оберон не унимается, продолжая трясти меня за плечи.

– Успокойся, Оберон! – вмешивается Данте и оттягивает его от меня.

Сварт приходит в себя. Оберон кидается на него, но Данте снова сдерживает его.

– Подонок! Я тебя уничтожу своими руками! – в гневе Оберон пытается вырваться из рук Данте, но тот держит крепко.

– Отец… – слышится стон Сварта.

Властитель Западной Долины находился все это время неподалеку. Сейчас он даже не смотрит на сына, тянущего к нему обессиленные руки. Его подхватывает стража и уводит прочь.

– Необходимо собрать совет Властителей для суда. – произносит Данте, провожая взглядом Сварта.

– Я с тобой поеду! – рычит Оберон, вырываясь из рук Данте.

– Нет, ты останешься здесь с Эйрин и Хиларией. Сосредоточься на ней. – голос Данте полон стали, а глаза боли.

Оберон обессиленно оседает подле Хиларии.

– Я подвел тебя. Все-таки потерял. – тихо шепчет Оберон, а глаза застилают горькие слезы.

Данте садится рядом со мной и обнимает за плечи.

– Мне жаль, – обессиленным, не своим голосом произносит Данте, – но мы что-нибудь придумаем, должен быть способ вытащить ее. Присмотри за Обероном пока меня не будет. – просит Данте, касаясь моей щеки и вытирая безостановочно тихо текущие слезы. – Не смей исчезать пока я не вернусь. Обещаешь?

– Не могу, мне нужно вернуться пока Агирик слаб. – с трудом выдавливаю из себя.

– Одна не пойдешь.

– Пойду, ты не сможешь пойти.

– Я пойду с ней. – произносит Оберон медленно поднимаясь. – На перевертышей магические преграды не действуют. В нашей библиотеке я не найду способа помочь Хиларии, поэтому надежда только на стихийников.

– Мы можем не найти способа помочь ей. – поддавшись слабости произношу слова от которых меня саму передергивает и в правдивость которых мое сердце отказывается верить.

– Не смей говорить подобное! – яростно рычит Оберон.

– До барьера я иду с вами. – упрямится Данте.

– Нет. Ты поедешь на совет. Не надо терять время.

– При одном условии, что, когда я вернусь в поместье ты будешь ждать меня здесь.

– Ты ведь знаешь, что я не стану тебе это обещать.

– Знаю… но все же надеялся.

***

– Как ей помочь? Как вернуть ее? Может тебе что-то известно. – заваливает вопросами Оберон пока мы приближаемся к лесу.

– Оберон, я не знаю… Это крайняя мера, на которую могут пойти пожиратели, я не знаю никого кто решился перешагнуть через эту черту и не встречала ничего подобного в книгах. Возможно, это знает такой же пожиратель, как она.

– Это я виноват. Если бы я не дал слабину тогда.

– Ты не виноват. Она покинула нас не из-за тебя. Она пала не от твоей руки, поэтому хватит ныть. И что ты имеешь в виду говоря, что дал слабину?

Оберон

– Войдите. – отзываюсь на осторожный стук в дверь, отвлекаясь от бумажной работы.

– Сильно занят? – Хилария продолжает стоять в проеме, как будто я могу ее прогнать.

– Проходи. Найдется минута.

– Я хотела с тобой поговорить. – начинает Хилария, присаживаясь напротив моего стола. – Я слышала твой разговор с Эйрин в тот вечер, перед отъездом к Властителю Запада.

Внутри меня все каменеет, но я продолжаю надеяться, что она возможно слышала не все.

– Я все слышала. С самого начала и до конца. Ты говорил, что любишь другую, получается это не правда.

– Я действительно влюблен. Я тебе не врал, никогда.

– Кто она?

– Это не имеет значение. Я не могу быть с той, кого люблю.

– Признайся. – она наклоняется ко мне, упираясь руками о стол.

– Я все тебе сказал. Не трави мне душу.

– Тебе совершенно наплевать на мое мнение… – Хилария медленно произносит, поднимаясь.

Я стараюсь не идти у нее на поводу и прячусь в бумагах, но звук открывающегося колпачка отвлекает меня. Хилария осушает флакон с непонятным для меня содержимым.

– Ты что сделала?

Я вскакиваю с места, подхожу к Хиларии, вырываю склянку из рук и принюхиваюсь.

– Ягоды Нирова? Зачем? – хватаю Хиларию больно за плечи все еще не веря, что она могла совершить такую глупость. – Я даже не знаю какое противоядие!

Неужели именно так суждено сбыться пророчеству? Как же глупо…

– Не ужели ты думаешь, что я принесла бы его с собой? – Хилария смеется на мои попытки отыскать противоядие в ее карманах и притягивает меня к себе, целуя в губы, но отстраняется, прерывая этот долгожданный поцелуй слишком быстро. – Я тебя люблю, Оберон. Ты запал мне в душу с нашей первой встречи и больше не покидал мои мысли ни на секунду. Если ты любишь другую, как упрямо утверждаешь, мне будет очень больно это принять и яд сделает свое дело. Ведь если я узнаю кто она, то не оставлю вас в покое, буду преследовать словно тень и однажды ты сам убьешь меня.

Не в силах больше сдерживать себя, я целую Хиларию в ответ жадно, словно голодный зверь, который слишком долго преследовал свою добычу.

– Где противоядие? – тяжело дыша, я резко прерываю поцелуй.

– Я уже сказала тебе…

– Чего ты еще хочешь? Неужели не понятно, что я тебя люблю?

– При тебе я выпила настойку из ягод Нирова, она не ядовита в отличии от сока свежих ягод. – Хилария довольно улыбается, а у меня сердце от облегчения подскакивает.

– Зачем нужен был этот спектакль?

– А как иначе я заставила бы тебя признаться в чувствах ко мне, кроме как поставить все что у меня есть на кон?

– Это неправильно…

– Я не боюсь, Оберон. Мы не убежим от своей судьбы. Так зачем тратить время на причинение боли друг другу?

Эйрин

– Она никогда не была такой. Раньше. Она изменилась, полюбила. Ты не виноват. Никто не виноват.

Я и Оберон проходим барьер и очень быстро добираемся до резиденции Властителя Стихий. В городе суматоха, как и во дворце, в который мы спокойно проходим, нас никто не задерживает. У входа даже нет стражи.

Я хорошо помню расположение комнат, поэтому очень быстро мы оказывается в приемном зале. А там мы видим следующую картину: обнимая тело Агирика на коленях сидит плачущая женщина, а над ними с окровавленным мечом в руке в рваной, грязной одежде со множеством ссадин на теле и лице стоит приемный сын моего дяди.

– Тюрин?

Мужчина поворачивается к нам.

– Эйрин? Это ты? – несмотря на долгие годы разлуки он сразу узнает меня.

– Да! Что произошло?

– С Агириком покончено. Я сидел в темнице, когда магические замки на решетках исчезли. Я сразу ринулся сюда. Агирик стоял, шатаясь как будто его кто-то очень хорошо стукнул по голове. Он был обессилен. Увидев меня, он засмеялся. Мне показалось, что он тронулся умом. Можно сказать, что он сам напоролся на мой меч, не так я представлял свою месть…