Выставка проходила на первом этаже бизнес-центра. Но я знала, что в этом здании двадцать этажей, и начиная с десятого располагались частные апартаменты. Скорее всего, загадочный художник проживал в том же здании, где и организовал выставку. И в данный конкретный момент меня вели в его квартиру.

Мысли лихорадочно заметались в поисках решения, ведь ситуация развивалась совсем не по тому сценарию, который мы запланировали. Но отступать уже было некуда. И когда лифт прибыл по месту назначения, а именно на пятнадцатый этаж, без колебаний шагнула в холл. А вот мой новый знакомый примеру не последовал. Натянуто улыбнувшись, он пожелал:

— Приятного вечера, — и буквально сделал ручкой. Не успела я открыть рот, как лифт уже стартанул в обратный путь.

Я растерянно оглянулась по сторонам. Вправо и влево от лифта уходили длинные коридоры. Просторные, освещенные мягким, чуть приглушенным светом немногочисленных ламп, и судя по всему, очень длинные, так как конца коридоров видно не было. Возможно они обрывались тупиком, а возможно заворачивали за угол.

Я нерешительно потопталась на месте, а после решила плюнуть на все и вызвать лифт, чтобы спуститься обратно в галерею. Нажав на кнопку, я ожидала услышать характерный гул оживших механизмов грузоподъемной машины, но оглушительная тишина, нарушаемая лишь моим чуть участившимся дыханием, осталась ненарушенной. Я вновь ткнула в кнопку, а после начала жать снова и снова, понимая, что еще немного и я сорвусь на истерику. Паника подкатывала к горлу и с каждой секундой все настойчивее хотелось вырваться на свободу, так как осознание того, что я попалась в клетку становилось все очевиднее.

Отдернув руку, я прекратила беспорядочно бить по несчастной кнопке и, опершись рукой о стену, закрыла глаза. Дыхание сбилось окончательно, ноги мелко тряслись, в висках застучали молоточки, на шее выступил холодный пот, а ладони начало печь. Это состояние было мне уже знакомо, более того, я знала, что обычно следовало за ним — срыв.

Срываться я не хотела, тем более, в месте, созданном из стекла, бетона и пластика. Ведь если я не сдержусь, беды не избежать. А потому, я постаралась успокоиться и плавно вздохнуть. Получилось плохо. Попробовала еще раз, а после снова и снова, набирая полную грудь воздуха и тут же до конца выдыхая. Я целиком сосредоточилась на данном занятии. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Не знаю, сколько на это ушло времени — может быть пятнадцать минут, а может быть и час. Но в конце концов, мне стало легче. Боль в голове перестала нарастать, а после и вовсе утихла. Руки и спина были мокрыми от пота, а ладони болели от того, что я впивалась в них собственными ногтями. Но я справилась. Немножко даже загордилась собой и улыбнулась.

— У вас неплохо получается, — прозвучало за спиной.

Вскрикнув, я в ужасе распахнула глаза и тут же развернулась на звук, выставив перед ладони.

Передо мной широко расставив ноги и сложив руки за спиной стоял высокий парень, одетый в облегающую стройное тело майку и черные спортивные штаны. В лице его угадывались восточные черты. Темные волосы, стянутые в тугой хвост на затылке, подчеркивали остроту скул и подбородка. Полные губы изгибались в легкой ироничной улыбке.

— Вам не кажется, — вновь заговорил он глубоким грудным голосом, который, казалось, проникал сквозь грудь к самому сердцу, — что пытаться убить хозяина, заявляясь в гости без приглашения, немного невоспитанно?

— Что? — оторопела я.

— Ваши руки, — указал парень глазами на мои выставленные в оборонительно жесте ладони. — Вы не могли бы их убрать?

И только в этот момент я поняла, что над моими пальцами потрескивают огоньки желто-оранжевого пламени.

Я тут же опустила руки вниз и попыталась стряхнуть огонь. И вновь неудача — огонь лишь разгорелся сильнее, угрожающе шипя. Я начала неистово трясти руками, пытаясь остановить это.

— Постойте, не стоит так делать, — в один шаг парень оказался рядышком и обхватил мои запястья. Его приятно прохладные пальцы легли на кожу, словно мягкая вуаль. Я замерла, как оленёнок в свете фар, никогда прежде не ощущая настолько бережного и успокаивающего касания. — Вы нанесете себе травму. Позвольте мне.

Я, совершенно обескураженная, подняла голову. В этот же момент его правая рука скользнула вверх по моему животу, достигла грудной клетки и уверенно легла поверх того места, где неистово билось сердце.

Удар, еще один удар, и еще один.

И быстрый стук начал замедлятся. Моя душа успокаивалась, словно дикое животное, которое удалось приручить. Я с удивлением расширила глаза отдаленным уголком сознания поняв, что не могу оторвать взгляд от его лица. И что мои ладони перестали гореть и болеть. И что на самом деле я вообще больше ничего не чувствую. Словно кто-то задернул шторку, отгородив меня от всего остального мира. Или весь остальной мир отгородили от меня. Не знаю, мне было все равно. Небо могло упасть на землю, мог наступить конец света, могло потухнуть солнце — ни что из этого не заставило бы меня даже вздрогнуть. Потому что мою душу, мой ум, моё сознание охватило такое упоительное и всеобъемлющее спокойствие, что хотелось просто замереть и остаться в этом состоянии навсегда. Я бы отдала все, чтобы это состояние никогда меня не покидало. Чтобы шторка никогда больше не отодвигалась, и чтобы мир никогда более не возвращался.

Как никогда ясно я ощущала саму себя, словно смотрела на все происходящее со стороны. Я видела маленькую напуганную девочку, которая изо всех сил старалась быть сильной и смелой. Которая хотела выглядеть как взрослая, но её душа безмолвно вопила, как вопит младенец, требуя материнской ласки и тепла. Она не понимала себя, она отвергала себя, она не любила себя и не верила, что кто-то другой мог полюбить её. Больше всего на свете она боялась людей, боялась боли, которую они м, боялась быть отвергнутой. А потому всеми силами избегала того, что несло в себе потенциальную опасность — привязанностей, любви, доверия.

— Какая ты сильная, — прошептал мужчина, легонько прикоснулся большим пальцем к щеке и от этого почему-то заныло внизу живота. — И при этом такая хрупкая, такая…беззащитная.

Он склонился надо мной и, зарывшись лицом в мои волосы, шумно втянул в себя воздух.

— Господи, как же ты восхитительно пахнешь, — практически простонал он. — Твой аромат будоражит, заставляет кровь бурлить.

Его пальцы коснулись моей шеи. Сначала легонько, ласково, а после он усилил нажим. Еще чуть-чуть и я бы уже не могла вздохнуть. Но он не перешел эту черту, не посягнул на мою возможность дышать. Лишь практически полностью обхватил раскрытой ладонью мою шею, словно примеряясь, насколько удобно она лежит в его руке. Его большой палец нащупал яремную вену и лег поверх точки, где ощущался пульс.

В нормальном состоянии я бы отдернула его руку, оттолкнула его, попыталась бы сопротивляться или закричать. На крайний случай, применить свою силу, хоть и старалась всеми силами избегать этого. Но каким-то загадочным, невероятным, непостижимым образом этот мужчина умудрился лишить меня воли, стремления к сопротивлению и даже инстинкта выживания. И где-то там, в самом темном и далеком уголке мозга билась в панических судорогах моя интуиция, требуя немедленно сбросить с себя эти теплые мягкие руки, и бежать так быстро и далеко, как только можно.

Но я продолжила стоять с буддийским спокойствием понимая, что убежать не смогу, да и не хочу. Этот штиль, наступивший внутри под чужим воздействием, мне нравился. Мне нравилось ничего не чувствовать.

— Ты прекрасна, — я кожей ощутила его улыбку. — А твоя сила — она восхитительна.

Он чуть отстранился от меня, а после взял в свои ладони моё лицо и заглянул в него.

— Почему ты ею не пользуешься? — он казался удивленным и даже возмущенным.

— Я пользуюсь, — шевелиться не хотелось, но все же я указала кивком головы на свои руки.

— Нет, я не про эту силу, — покачал он головой. — А про другую, та, что на вкус как цветочный нектар. Как запах розы в солнечный день. Почему ты так истово её отвергаешь?