Я тяжело сглотнула, вновь ощущая во рту знакомый кисло-соленый привкус.

— Потому что ты была нужна им. Ты и сейчас им нужна.

Я опустила голову пониже, крепко сжала кулаки и прошептала, скорее самой себе, чем моему собеседнику:

— Я ни за что к ним не вернусь, — подавленный всхлип, а после: — Знаешь, я ненавижу причинять боль другим людям, но я хочу, чтобы кто-то ответил за то, что со мной произошло.

В нашей стране разработка людей со сверхъестественными способностями велась еще со времен последнего Императора — свергнутого и убитого. Имелось при Министерстве внутренних дел такое себе Девятое отделение. Руководил им непосредственно сам Министр, он же и формировал кадровый состав. Принимали в «девятку» исключительно по рекомендациям –

министра или самого монарха. Будущих сотрудников Девятого отдела подвергали самой тщательной и жесткой проверке. Поговаривали, что сотрудники жандармерии даже приходили к претендентам домой по ночам и перетряхивали личные вещи. Но если человека все же брали на работу, то он мог считать, что жизнь его удалась.

Во-первых, сотрудники «девятки» постоянно контактировали с первыми лицами страны, во-вторых, деньги за свою работу они получали такие, что многие даже не представляли на что тратить подобные суммы, и в-третьих, они могли попасть куда угодно и когда угодно. Достаточно было взмахнуть перед жандармами бумажкой с характерной и известной в узких кругах печатью, как с дороги тут же уходили даже самые отчаянные. Никто не хотел связываться со структурой, которая существовала по своим собственным правилам, могла забрать любого человека и просто «потерять» его в системе.

Правда, были у этой работы и свои недостатки. Например, из Девятого отдела невозможно было уволиться. То есть, поступая на работу в министерство, человек должен был смириться с мыслью, что трудиться ему на тайную структуру до конца своих дней. Пока его не настигнет смерть по естественным причинам, или же пока родственники не обнаружат его с дыркой в затылке и предсмертной запиской в руке.

Чем же занимались в «девятке»? Изысканиями — как научными, так и ненаучными. В полном объеме вся информация по работе отдела имелась лишь у двух людей — Министра и Императора. Для всех остальных сотрудников министерского аппарата загадочные серые папки помечались грифом «секретно» и скрупулёзно складировались в специально отведенном для этого охраняемом помещении. Даже те, кто работал в «девятке» до конца не знали, что в этих папках. Все сотрудники отдела были поделены на группы. И каждая группа имела доступ лишь к тем сведениям, которые касались непосредственно её проекта.

Простые обыватели не знали о «девятке» ничего. Структуры под номер девять для всего остального мира не существовало в принципе. И даже если где-то что-то всплывало, то люди, посмевшие об этом заговорить либо очень быстро отказывались от своих слов, ссылаясь на вдруг обострившиеся проблемы со здоровьем, либо просто скоропостижно и совершенно случайно прощались с этим грешным миром.

Несмотря на все пертурбации, которые пережила страна, в особенности за последнюю сотню лет, «девятый отдел» сохранился. И работал не хуже, чем старой власти. Новая власть, поменяв систему политико-правовых отношений в стране, распускать такое полезное формирование не стала, а лишь реорганизовала его, переведя в подчинение новому правителю. Руководил структурой по-прежнему Министр, вот только правила назначения на эту должность поменялись. Как и основная идея самого «девятого отдела». Если раньше он функционировал на благо Императора и его семьи, то после государственного переворота была дана новая установка — сохранить жизнь и благополучнее лидера Партии.

При нем, как и при остальных правителях, пришедших после него и сменявших друг друга едва ли не каждое десятилетие, «девятке» жилось неплохо. Хуже, чем при Императоре, но лучше, чем всему остальному народу, которому долгие годы внушалось, что жить бедно и плохо — это хорошо. И вообще, на самом деле живут они хорошо, просто думают плохо. А думать плохо было нельзя. Вообще выделяться из серой массы было опасно — для жизни и для здоровья не только своего собственного, но и своих близких.

Несмотря на то, что количество тюремных лагерей росло с каждым годом, а люди успешно впитали мысль, что всех, кто смеет жить лучше, чем его соседи, можно отправить в ссылку, народ лидера любил. Любили его и сотрудники «девятки». Не могли не любить, а потому всеми силами старались выполнить все, даже самые бредовые указания. А таковых у человека, чьи старческие заболевания прогрессировали буквально на глазах, имелось не мало. Самые жестокие и самые радикальные проекты приводились в жизнь именно при нем. Те, кто занял место главного руководителя страны после его не совсем обычной смерти, немного сбавили градус давления. Отдельные идеи были отвергнуты и забыты, другие отложили в долгий ящик со словами «пока не время». Но вот, что не менялось никогда — в основе всей деятельности Девятого отдела всегда лежало изучение людей со способностями.

На самом деле нас всегда было достаточно много. Просто это скрывалось — теми, кто хотел использовать нас в своих как правило далеко не благих целях, и самим нашим разобщенным и противоречивым обществом. Именно для того, чтобы не быть использованными.

За нами шла охота, нас выискивали, отлавливали, сажали в клетки и изучали. Жизнь людей, по воле судьбы одаренных магией, всегда развивалась по одному из двух возможных сценариев — вечный побег или вечная изоляция.

Жизнь тех, кто попадал в руки таких, как ученые Девятого отдела была безрадостной. И заканчивалась смертью — либо в процессе бесконечных опытов и эксплуатации на грани возможностей, либо в результате попытки побега.

Именно в лабораторию Девятого отдела меня привезли из детского дома люди в масках.

***

Саша проявил удивительное добродушие. Он не стал презрительно морщиться из-за проявленной мною слабости. Как не стал и утешать, произнося какие-то банальные слова, которые так любят говорить друг другу люди под видом проявления участия. Мне жаль, всё будет хорошо, всё обязательно наладится — всё это ложь. На самом деле, людям плевать, что у тебя в жизни происходит. Они произносят эти дежурные фразы, потому что так принято. Потому что таковы морально-этические нормы человеческого общества. Потому что люди на подсознательном уровне стремятся выглядеть в глазах окружающих и своих собственных добрыми и воспитанными. Но это участие и сочувствие насквозь фальшивые, лицемерные. А потому лучше всего, когда никто не знает о том, какие монстры пожирают тебя изнутри.

Но Сашка поступил наилучшим образом. Протянув руку, он вытер подушечками пальцем дорожки слез с моих щек, а после достал папку и положил передо мной.

— Это твоё первое дело. Справишься — останешься с нами и сможешь победить самого дьявола. А потом, если захочешь, найдешь тех, кто мучил тебя столько лет и повесишь их на собственных кишках.

Он сказал это легко и непринужденно, так, словно сообщал мне прогноз погоды на завтра. Но почему-то именно после его слов я ощутила уверенность. Уверенность в себе, в своих силах, в том, что всё смогу. Именно в тот день Сашке удалось зажечь во мне надежду, что однажды, когда-нибудь в будущем, тьма все-таки рассеется. И я наконец смогу встретить рассвет без удушающей тоски и выедающего душу ужаса.

Почему люди не летают как птицы?

Потому что боятся разбиться.

Пора было перестать бояться.

Я очень хотела научиться не бояться.

— Что от меня требуется? — спросила я, расправляя плечи и стирая с лица остатки слез.

— В папке, — указал глазами Сашка, — фотографии человека с которым ты сегодня должна встретиться.

— Где и когда? — коротко спросила я, доставая стопочку аккуратно подшитых друг к другу листов бумаги и прикрепленные к ним фотографии. Всего снимков было пять. На каждом в разных локациях и с разных ракурсов были запечатлены пять мужчин.