— Ох, — пораженно выдохнула я.

— Вам нравится? — оживился мой спутник, который молчал все то время, пока я изучала творения неизвестного мне художника.

— Необычно, — наконец, смогла выдавать из себя я, после некоторого замешательства. Я подбирала слова, не зная, как реагировать на столь пугающее искусство. Картины выглядели откровенно зловеще и кроме того, было в них что-то, отчего глядя на полотна появлялось чувство гнетущей тоски и подавленности. Как будто на грудь уложили тяжелый камень, не дающий вздохнуть полными лёгкими.

— Всего лишь необычно? — мужчина, казалось, расстроился.

Я постаралась исправить положение.

— Необычно в смысле оригинально, — я взмахнула руками, пытаясь передать жестами то, что не смогла сформулировать словами, — мне кажется, автор обладает большой фантазией.

— Да, он такой, — мигом повеселел мужчина. — Большой оригинал и весельчак. Никогда не знаешь, чего от него ждать. Каждый день он словно другой человек.

— Вы знакомы? — как бы между делом поинтересовалась я, ставя на поднос проходящего мимо официанта бокал с недопитым шампанским.

— Очень близко, — с притворным огорчением сообщил собеседник. — Даже ближе, чем хотелось бы.

— А меня познакомите? — взмахнула я длинными ресницами, которыми меня наделил не бог, а визажисты в салоне красоты. Так-то у меня от природы не густые опахала, а три пучка на пожухлой полянке. Что, как выяснилось, тоже было неплохо, ведь с наклеенными ресницами мои веки ощущались просто неподъемными. Я с трудом удерживала глаза открытыми, а они так и норовили закрыться. Казалось, еще немного и мне придется как в мультике вставлять в них спички.

Но вместо того, чтобы идти искать подставки для век, я бросила на мужчину проникновенный взгляд, и надеясь, что он действительно проникновенный, а не вымученно-расчетливый, чуть капризно добавила: — Никогда не встречалась с настоящими художниками, мне кажется, это очень необычные люди.

С минуту он молчал, отвернувшись от меня и глядя пустым взглядом в пространство. А после тяжело выдохнул, словно принял непростое для себя решение, и, снова обернувшись ко мне, улыбнулся.

— Конечно, прекрасная незнакомка, я познакомлю вас с автором этих шедевров.

— А когда? — мы продолжали зеркально отображать уже чуть натянутые улыбки друг друга. Я всеми силами старалась не выдать свою заинтересованность, а мужчина, казалось, начал тяготиться моим присутствием. Но вежливость и воспитанность не позволяли ему дать волю эмоциям.

— Когда вам будет удобно, — мой собеседник чуть склонил голову, как бы давая понять, что все зависит от моего решения. Но я заметила, как напряглись его плечи и вздулись вены на правой руке, пальцы которой с силой сжали бокал.

— Мне удобно сейчас, — я понимала, что веду себя слишком настойчиво и практически иду напролом. Но окружающая обстановка с каждой секундой все сильнее действовала мне на нервы. Раздражало практически все — лак на волосах, от которого нещадно чесалась кожа головы, линзы, с помощью которых изменили мой родной зеленый цвет глаз на светло-карий, высокие каблуки, из-за которых ноги отзываясь лютой болью на каждый шаг. Да что там шаг! Даже просто стоять было едва выносимой пыткой. Хотелось скинуть с себя неудобные туфли и тесное платье, залезть в большую ванную с горячей водой и просто забыть обо всем.

А вместо этого я стояла и обменивалась любезностями с человеком, не вызывающим у меня никаких положительных эмоций. Одаривая его столь широкими улыбками, что уже скулы сводило в нервно-болезненной гримасе, которая могла навести на мысль о случившемся у меня припадке. И все это под пристально-осуждающими взглядами толпы снобов, за версту чуявших, что я — чужая. Недостойная быть среди них.

Я искренне старалась держать под контролем свою взрывную натуру, так как по опыту знала — стоит отпустить вожжи и все вокруг меня вспыхнет тем самым синим пламенем, которое так часто поминают люди, теряющие надежду. Только вот если в их случае костер метафорический, то у меня все по-настоящему — аж искры во все стороны летят. Но времени на это не было.

Сашка так и не смог внятно объяснить мне, что с человеком по прозвищу Безликий не так и зачем мы за ним охотимся. Кажется, он и не сам до конца разобрался в ситуации. Но зато поставил по-военному чёткую задачу — любыми способами добиться личной встречи и сделать так, чтобы мужчина заинтересовался моей скромной персоной. Причем заинтересовался до такой степени, что назначил встречу.

— Будет приглашать к себе домой — не соглашайся ни в коем случае, — дал мне последние напутствия Сашка. Он остановил машину в конце параллельной улицы, не желая рисковать и подъезжать близко к галерее. — Назначай встречу на нейтральной территории, но так, чтобы там было поменьше людей.

— Это где? — скривилась я, не ощущая особо восторга от возложенной на меня миссии. — В общественном туалете?

— В гостинице, — рыкнул на меня напарник. — Или на крайний случай в VIP-кабинете в ресторане.

— Ты думаешь, он расщедрится на такие изыски? — засомневалась я. — Все-таки, я лишь очередная девица, вешающаяся ему на шею. Скорее всего, у него таких, как я — вагон и три тележки.

В ответ на мои слова Сашка резким движением повернул в мою сторону зеркало заднего вида.

— Что ты видишь?

Я недовольно покосилась на свою отразившуюся в зеркале недовольную мордаху и пожала плечами:

— Себя.

— Чаще в него смотри, может увидишь кое-что больше, — Сашка вернул зеркало в изначальное положение и отвернулся. Когда он заговорил вновь, голос его звучал глухо. — Не думаю, что тебе придется вешаться ему на шею.

— Почему? — заморгала я.

— Он сам на тебя повесится.

Я громко расхохоталась, представив себе эту картину, но тут Сашка повернулся ко мне лицом. Увидев его сведенные у переносицы брови и напряженные скулы веселиться тут же перехотелось.

Я резко оборвала смех, мгновенно почувствовав себя крайне неуютно. Моя интуиция очнулась ото сна, протерла заспанные глаза, оценила обстановку и тут же начала махать у меня перед носом красным флажком, настойчиво сигналя об опасности.

— Ладно, — заторопилась я, — мне пора.

И быстренько сбежала от парня, чей неустойчивый эмоциональный фон ввергал меня в недоумение и начинал потихоньку нервировать.

Позже, уже стоя посреди зала, залитого ярким холодным светом и не менее холодным презрением, я осознала, что общество Сашки не так уж и плохо. Да, у меня от него мурашки по коже, но он ощущался своим, близким по духу. В отличии от так и не представившегося собеседника, чье размышление над моими последними словами порядком затянулось. Как результат — мы просто стояли друг напротив друга, нацепив на лица приветливые выражения. Я из последних сил удерживала эту маску, в которой сочеталась сдержанная грусть, легкая придурь и капелька любопытства. Стараясь произвести впечатление девочки-незабудки — милой, безобидной, игривой и немного недалекой. Которая по чистой случайности заполучила билет на закрытое мероприятие, стащив его у какой-нибудь знакомой, и теперь стремилась узнать побольше об этом богатом и скрытом от посторонних глаз мире богачей.

— Конечно, — наконец соизволил ответить незнакомец и вновь предложил мне свой локоть, в который я тут же благодарно вцепилась. Он не вызывал у меня светлых чувств, зато на него можно было облокотиться, снизив нагрузку на несчастные, убитые каблуками ноги. И это безмерно радовало, и даже вызывало прилив благодарности. Небольшой такой прилив. Я бы даже сказала, совсем маленький.

Мы вновь величественно и не торопясь прошествовали по залу, но уже в обратную сторону, туда, где за углом скрывалась шахта лифта.

Мой спутник ткнул в белоснежную кнопку и послышался шум отправившейся к нам кабины. А я позволила себе расслабить лицо и перестать улыбаться. Мышцы лица уже начали ныть, так как я в жизни столько не улыбалась, как за этот вечер.

Шум усилился и тут же затих. Двери лифта с легким шипением разошлись в стороны. И мы с моим спутником чинно и синхронно ступили в кабину. Ехали в полном молчании, даже не глядя друг на друга. Я следила за сменяющимися на табло красными цифрами и когда мы миновали десятый этаж, напряглась.