После окончания последней тренировки Старшина приказал отряду построиться в одну шеренгу и произнес торжественную, по его мнению, речь, которая меня просто убила.
— Сынки! — стал говорить он, растопорщив усы так, что стал похож на пресловутого синего енота на вывеске одноименной таверны. — Вы сегодня закончили курс молодого бойца, а это значит, — на этом месте он прервался, обдумывая, что выдать дальше. — Это значит, что теперь вы по полной осознали, что такое сплоченность отряда во время боевых действий. Ваши усилия по защите от непрогнозируемого нападения стали на порядок эффективнее, хотя еще оставляют желать лучшего. А получение нового обмундирования и защитных средств, выданных заботящимся о вашем здоровье командире, значительно усилило выживаемость в ходе маленьких сражений, организованных мной по этому курсу. — Тут тренер снова остановился, чтоб глотнуть из фляги живительной фляги. Крякнув после принятия горячительного эликсира, он взглядом тигра оглядел строй. Строй стоял вразвалочку, шутками между собой тихо комментируя очередные военно-канцелярские обороты его речи.
— Молча-ать! Сми-ирно! — неожиданно гаркнул Старшина. — Я кому все это говорю? Вам, недоноскам гражданским говорю, не нюхавшим запахов пороха и не знающим, что такое — тащить на себе раненого товарища, гадая, разминирован или нет, этот склон горы от растяжек саперами. — Видя наши вытянувшиеся от такого странного продолжения его монолога в виде, казалось бы, торжественной речи, он разом погасил свой гнев и опять продолжил свое выступление в спокойном деловитом тоне.
— Общая часть окончена, теперь пройдусь по персоналиям. Тебе, мордоворот бородатый, надо топором махать не как крестьянин дубиной, а как воин. С коротким замахом и достижением наибольшей силы удара в точке соприкосновения с противником или с его щитом.
Глаза Монаха недобро блеснули и стали наливаться красным. Не обращая на это ни малейшего внимания, тренер перевел взгляд на Гнома.
— Тебе, детина бестолковая, стоит упорно заниматься с переносом щита в направлении удара и умении пользоваться им при нападении на вражеского бойца, перехватывая инициативу на себя. Пока ты с ним напоминаешь глупого страуса, не понимающего, зачем ему всунули в лапы эту округлую деревяшку и мечтающего поскорее засунуть голову в песок. А своей длинной зубочисткой так и норовишь промахнуться, не видя из-за щита противника. При этом почти все время боя елозишь, как пойманная мышь на сковородке, не сходя с выбранного пятака, а бой — это вид танца, только со смертью. Надо постоянно, даже стоя на одном месте, менять позиции для обороны или атаки.
Гном, после обзывания его «бестолковой детиной» насупился, но нашел в себе силы промолчать, мрачно внимая словам тренера.
— Теперь командир. В тебе безусловно есть дар предвидения, это очень хорошо. Но плохо то, что предугадав действия противника, ты зачастую ничего не делаешь, а просто констатируешь факт или стараешься предотвратить неожиданные для команды финты противника своими силами. Или, еще хуже, орешь, как буйный пациент психиатрической больницы, отдавая команды. Запомни сынок, настоящему командиру в одиночку можно только сосать, все остальные передряги предотвращаются вместе с командой в виде своевременных приказов своим бойцам! И произносить их четко, чтобы все поняли.
— Старшина… — укоризненно протянул я, — ты же обещал!
— А нам вы что предъявите? — раздался заранее возмущенный голос Майки.
— Я тему сисек намеренно не стал раскрывать, но по просьбе трудящихся в мыле жриц войны кратко выскажусь. Одна плюется неизвестно по кому своими искорками как забитая буряком выхлопная труба, вторая постоянно мажет, норовя попасть в задницы своих товарищей, встав за ними в одну линию к врагам. А ваш доморощенный ассасин вместо того, чтобы подкрасться, нанести меткий смертельный удар и убежать, петляя, как заяц, чтоб не подстрелили при отходе, большую часть времени боя мечется в кустах на краю площадки и тем самым усугубляет свое положение, будучи живой и нервной мишенью для стрелков противника. У меня все. Я бы еще что-нибудь добавил, но по просьбе вашего командира не стану этого делать.
— Мне кажется, вы и так наговорили на две смертные казни особо ужасными способами. — ненавидяще заявила Иоланда. — Неотесанный мужлан и самый отвратительный тренер из тех, кого я видела.
— Прекрати, Иоланда, ты же видишь кому отвечаешь! Он не стоит даже твоего мизинца. Обычный вояка, к тому же алкаш, которому не повезло в жизни, вот и отдувается на собственных учениках. От такого надутого усатого индюка никогда ничего хорошего не услышишь. — Майка хотела еще что-то добавить, но увидя мой укоризненный взгляд, осеклась и вышла из строя, направляясь к выходу из тренировочной площадки.
— От лица нашего маленького коллектива благодарю вас за проделанную работу по отработке эффективности действий при обороне от вероятного противника. — отчеканил я сухую канцелярскую фразу, положенную в таких случаях. Подумал с полминуты, что еще сказать, но в голову ничего так и не пришло, старшина своим выступлением буквально разорвал все нити остатков уважения к себе. Вот сученыш усатый, а ведь у меня зарождался план, как прицепить этого гада к нашему маневровому составчику. Теперь, едва я заикнусь о наших возможных совместных действиях или по крайней мере еще тренировки через пару месяцев, получу от команды такие отклики, что мало не покажется. Так что сделав вид, что закончил, тоже потянулся к выходу, а за мной и все остальные. Сзади догнала Майка и, потянув за рукав, чтоб я повернулся в ее сторону, многозначительно глядя в глаза, произнесла:
— Нам такие тренеры, как этот, нахер не нужны. Как только его еще раз увижу, в морду вцеплюсь и располосую так, что не то что мама не узнает, в аду черти врассыпную кинутся, завидя такое чудовище, а старина Фредди Крюгер обзавидуется, разглядев последствия нашей милой встречи.
— А теперь дайте высказаться мне! — стряхнув с локтя Майкину руку и развернувшись ко всем, яростно выдохнул я. — Вы сколько угодно можете негодовать и стонать от его дебильных шуток и грязных оскорблений в вашу сторону. Но, когда перестанете бурлить от гнева и остынете, вспомните, как мы изменились в плане выучки в бою. Да, я купил и раздал новые защитные шмотки. Но именно с помощью этого усатого урода мы изменили порядок оборонительного построения, научились взаимодействовать, а главное, ощущать друг друга в бою. Это немало! Полученные знания помогут впоследствии реже уходить на перерождения, а соответственно, чаще побеждать и зарабатывать новые статы, уровни и приятные сердцу вещички в виде трофеев. Попомните мои слова, когда страсти стихнут.
— Он мог хотя бы так не обсирать? Мог по-человечески сказать про допущенные ошибки, не оскорбляя при этом? — спросил Гном.
— Думаю вряд ли, — вздохнул я. — У него ярко выраженный синдром «языка без костей», вот и мелет, что в голову взбредет, не задумываясь о последствиях. Потому, скорее всего, и прозябает в инструкторах-одиночках, найдя более-менее уютный уголок, где независим со своим словесным недержанием от кланов и всего прочего. А так вроде мужик хорошим показался, когда в таверне чирикали о делах наших скорбных. Лично для меня главное, что он — профессионал и в военных делах действительно по-настоящему шарит. Ладно, прощаемся, спорить сейчас больше не о чем.
Разручкавшись с отрядом, я выдвинулся в сторону «Синего енота» выпить бокал вина и поразмыслить о дальнейших делах. Пора с Вифанией встречаться, толкнуть ей очередную партию книжек, заодно приподняв свое расшатанное тренировками и закупками финансовое положение. Может, предложит поучаствовать в чем-то стоящем. Жопой чухаю, не зря она в последний раз такая доверчивая была. Небось ждала ошибки в моей оценке товара; если бы прокололся с ценами, схватит за гланды и начнет без эндоскопа проверять содержимое желудка, пока не согласишься на добровольное рабство. Но вроде Майка отрабатывает добросовестно, гневных и угрожающих писем на мой адрес не поступало, выходит, все прошло штатно. Конечно, желательно найти вместо Вифании других, менее прижимистых покупателей, вот только насчет быстроты поиска таковых и нежелания палиться и интересовать товарищей с криминальными наклонностями, она права. И времени нет, и в разборках не жажду участвовать, по крайней мере пока.
