– Все? – удивился охранник.

– Раз даю все, значит, все!

Когда парень ушёл, Владимир Олегович посмотрел на квитанцию, которую вернула ему дамочка и выпучил глаза. Росписи владельца подвески не было. Проверил в договоре – там тоже всё, что связано с драгоценностью и её хозяйкой исчезло. На пустом бланке осталась лишь его подпись.

Если бы он выкупил подвеску, а не взял на реализацию, то разговор бы был совсем другим. Тогда он диктовал бы условия.

Но, вспомнив колючий взгляд дамочки, Владимир Олегович поёжился и решил, что это даже хорошо, когда всё так обернулось, могло быть и хуже.

На всякий случай он осмотрел витрину. К счастью, всё, кроме подвески, оказалось на месте.

– Я отдал, – вбежав, сказал запыхавшийся охранник. – Обещала молиться, как проклятая, день и ночь. Врёт. Она и молитв-то не знает, бубнит всегда лишь пару строк. Зря вы ей деньги отдали.

– Давайте, молодой человек, я буду это сам решать. Надеюсь, вы в своём кармане обратно их не притащили? Если это так, я ведь узнаю.

У Константина была мысль ничего побирушке не отдавать, но Владимир Олегович имел привычку всё перепроверять, так что «от греха…», он выполнил его просьбу в точности, хоть денег и было жалко.

Хозяин этой лавочки, возможно ещё долго бы размышлял над произошедшим, но минут через десять ему принесли очень интересную именную икону и отвлекли от раздумий.

Когда имеешь дело с антиквариатом, случается всякое, но работа – лучшее средство от проблем и аномальных явлений. Антикварами не становятся с бухты-барахты, это люди «заболевшие» своим делом на всю жизнь.

Поэтому, списав всё произошедшее сегодня на сбой в работе техники, Владимир Олегович занялся тем, что он любил.

Внезапно Ира услышала женский голос:

– Проснулась? Вставай уже, тебе поесть нужно, силы на переход много ушло.

Девушка открыла глаза.

Перед ней стояла женщина в платье скроенном мешком, подпоясанном кручёной верёвкой. На ногах грубо сшитые кожаные тапки, волосы заплетены в косу, внешне ничего особенного, даже точный возраст не определить, только глаза такие же синие, как у неё.

– Извините, а вы кто? Я вас раньше во сне не видела.

– Ещё не поняла, что не спишь? К сожалению, деточка, тебя нашли. Я всё тебе расскажу, только поднимайся уже, поешь, попей травяного отвара. Пока опасности нет. Я сумела тебя перехватить, но искать они тебя не перестанут.

Ира села на кровати. Она не могла понять о чём говорит эта женщина. Какая опасность? Кого она перехватила?

– Простите, я понимаю, что это сон, но больше ничего не понимаю. Кто вы? Почему мне снитесь?

– Давай, пойдём к ручью, умоешься, а потом к столу, пока ешь, расскажу, а то всё остынет. – Меня называй Дарьей, я – сестра твоей настоящей матери, троюродная. А тебя как приёмные родители назвали?

Они вышли на улицу через низкую дверь (пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться).

– Меня зовут Ирина, а мои родители никакие не приёмные, а настоящие. Но, раз мы во сне, то вы, конечно, можете этого и не знать.

– Идём, потом всё расскажу.

Девушка согласилась, а что было делать, ведь во сне особо не покомандуешь. Сны вообще живут сами по себе.

«Оказывается, домик находится в лесу, то-то птицы так громко пели, в городе такого не услышишь».

Ручей протекал близко, шагах в двадцати. Достаточно широкий, перепрыгнуть даже в узких местах непросто, скорее его можно было назвать небольшой речушкой.

Это подтверждал и тот факт, что там имелась мелкая рыбёшка.

Рыбок Ира рассмотрела, когда наклонилась, чтобы зачерпнуть воду в пригоршню и плеснуть себе на лицо.

Она не знала, что это за рыбки. Размером не больше крупной мойвы, они резвились в прозрачных струях ручья, будто играли друг с другом.

– Их тут много, – сказала её спутница, увидев, что девушка засмотрелась на рыб.

Сама она в это время любовалась Ирой.

– Хищных рыб нет, только ближе к реке, а тут этой мелкоте раздолье. Ими разве что зверь какой полакомиться решит, так ему проще мыша словить или кого покрупнее, этим он не сможет наесться, а силы потратит.

– Умылась? На вот, утрись.

Тётушка подала что-то вроде полотенца.

Они вернулись в дом.

– Садись на скамейку к столу, я быстро накрою.

Крепкий деревянный стол был выскоблен до совершенной гладкости. На нём не было скатерти, даже клеёнчатой, как у бабушки в деревне.

Горячее варево в котелке, деревянные миски и такие же ложки – всё, что поставила женщина перед ней.

«Кроме котелка деревянное всё? Забавно!» – подумала Ира.

Женщина улыбнулась.

– Зайчатинку любишь?

Она положила в миску дымящееся мясо, добавила бульона, в котором оно варилось, и поставила перед девушкой.

– Никогда не ела. Но, наверное, люблю. Я вообще мясо люблю.

– Это хорошо. На одной траве в лесу не выжить, а живности тут много. Научу тебя на зайцев силки делать, летние тропы их находить. Зимой-то попроще, по следам можно понять, где они чаще бегают.

Тётушка положила поесть и себе.

Сначала она принялась за бульон, периодически дуя на него.

Ира решила просто повторять всё за этой странной женщиной.

Оказалось, деревянной ложкой есть не очень удобно, но понемногу она приноровилась. Выхлебав подобие супа (там только травы да какие-то коренья, даже картошки не было), она, как и тётушка, взяла в руку кусок мяса, стараясь держать его за косточку, чтобы не сильно пачкать руки.

Когда они поели, и тётушка Дарья налила напиток заменяющий чай, настало время поговорить.

– Ирина, хоть ты и убеждена, что твоя приёмная матушка тебе родная, увы, это не так. Тебя родила моя сестра, а потом перенесла тебя в мир, где вынуждена была оставить, чтобы спрятать.

– Что значит в мир? Разве мы в каком-то другом мире?

Девушка улыбнулась. Её собеседница говорила какие-то глупости.

– Сейчас мы не в том мире, где ты росла, а в том, где родилась. Я расскажу, а ты выслушай не перебивая, тогда уж сама решишь, что правда, а что нет.