Девочки выходили замуж рано, едва природа сообщала об их готовности иметь детей. Иногда это случалось даже в двенадцать, а бывало и в восемнадцать, у всех происходило по-разному. Родители старались избавиться от девочек поскорее, не хотели долго кормить дочерей, которые всё равно однажды их покинут. Отдавали предпочтение сыновьям, которые по закону до конца жизни обязаны помогать родителям.

Иногда девочки-невесты годились женихам даже не в дочки, а во внучки или в правнучки. Это считалось нормальным браком.

Мальчиков женили поздно, закон разрешал это делать только после того, как им исполнится двадцать лет.

Если кто-то из юнцов умудрялся до этого возраста обрюхатить девицу, то его родители платили немалый штраф в казну, а потому запрет на отношения с противоположным полом до двадцатилетия вбивали (да ещё как вбивали) сыночкам с раннего детства.

Зато им разрешалось ходить в дома удовольствий, стоили такие развлечения недорого, зато налоги от них полноводной рекой текли в казну.

Девицы, понёсшие от парня до разрешённого ему возраста, считались порочными и определялись в дома удовольствий, а их детей забирали монахи.

Иногда этим законом пользовались богатенькие господа. Подговаривали кого-то из парней обрюхатить красивую девчонку, а потом, выплатив вместо него штраф, выкупали её оттуда, куда она была сослана, делая своей игрушкой. Наигравшись, оставляли работать в доме или на конюшне, как-никак когда-то денег стоила.

Бывало, этих женщин отпускали на вольные хлеба. Тогда они становились наёмницами или охотницами (если умели сражаться или добывать дичь с детства), травницами (если напрашивались в ученицы к какой-нибудь знахарке) или возвращались туда, откуда их выкупали, если не смогли устроиться иначе. На воле могли родить другого ребёнка, который, если они с матерью сумели скопить денег и купить хоть крохотный домик с небольшим участком земли, считался равным любому крестьянину, невзирая на прежний статус родительницы.

Таких женщин многие жалели, впрочем, это не мешало остальным обвинять их в распутстве.

Очевидно, одной из подобных женщин, которым не повезло в прошлом, считали и Дарью. Она была очень даже симпатичной, но на чьих-либо мужей все эти годы не зарилась и любые поползновения с их стороны пресекала в зародыше, а потому относились к охотнице неплохо, считая либо очередной жертвой закона (как всегда, слишком мягкого к богатым и несправедливого к бедным), либо, опять же жертвой, но только несчастной любви.

Зару понравилась девчонка, которая так лихо расправилась с волками, пусть это и случайно вышло. Он понимал, что сейчас не может с ней встречаться, так ведь может кто угодно дел натворить, а на него скажут. Кроме того, она могла оказаться замужем, тогда ещё хуже.

«Нет, она никому себя в обиду не даст. Вон как волкам досталось. И точно не замужем. В доме у них мужской одежды не было» – тут же отмёл все свои предположения парень.

В последний день ярмарки ему будет шестнадцать, останется четыре года, и он станет взрослым. Всего четыре… Целых четыре!

«Я пообещал погулять с ней на ярмарке, значит, погуляем. Ничего страшного не случится!» – решил он для себя.

В первый же день Зар долго ходил по рядам, где продавали меха, чтобы не пропустить, когда они там появятся.

Дарья с Ириной пришли на второй день к обеду. Наверное, вышли из дому ещё затемно. Они привезли санки гружёные под завязку разными шкурами.

Качество их меха было отменным, поэтому большую часть скупил оптом человек из дворца. Не поскупился и с усмешкой бросил Дарье золотую монету, понимая, что переплачивает.

– Теперь нам хватит не только на домик, но и много на что ещё. Это ты везучая, мне столько никогда не платили, – сообщила она Ирине, когда покупатель ушёл. – Похоже, всё сегодня разойдётся, значит сможем вернуться домой и собрать, что там осталось. Больше так, конечно, не повезёт, но до конца ярмарки распродадим. Тушки птицы возьмём, зайцев. Они тоже денег стоят.

Когда Зар увидел Иру, они с Дарьей уже собирались домой. Оставаться ради нескольких непроданных шкур не было смысла. Парень было расстроился, но девушка успокоила его, сказав, что завтра или послезавтра они снова приедут.

– Здорово! Я хочу выполнить своё обещание. Погулять с тобой по ярмарке, прокатиться с горки.

«Забавный ребёнок, что мне трудно что ли, прокачусь разок», – подумала она и пообещала, обязательно с ним покататься, но не сегодня.

Дарья оставила непроданные шкуры у кузнеца, забрав у него наконечники для стрел. Нужно было поспешить, чтобы не идти до домика пол ночи. – Держи, – тётушка подала Ирине сосновую ветку, которую та бросила этим утром. – Знаешь, что делать.

Ира знала. Она тщательно заметала веткой следы от саней и от снегоступов, которые они надели, едва свернули с дороги в сторону леса.

Тётушка ещё вчера объяснила ей, что лихих людей везде хватает, и найти по следам их дом таким не составит труда. Ночью в лес такие, может быть, и не сунутся, зверей побоятся, но пока ещё светло, догнать попробуют. Поэтому следы оставлять не стоит. Погода сегодня работает на нас, пока нагонят, снежок всё прикроет.

К лесу они подошли ещё засветло, а потому видели, что за ними действительно увязались трое крепких мужчин. Они шли на расстоянии менее ста шагов. Одного Ира узнала по одежде, он помогал человеку из дворца нести шкуры.

«Так вот почему тот покупатель так расщедрился, знал, что вернёт свой золотой», – подумала она.

 Дарья была готова к драке, но переживала за племянницу, та могла (при плохом раскладе) использовать магию и выдать себя, а этого допустить было нельзя.

Вдруг появился четвёртый, который бежал следом за их преследователями.

– Дяденьки, дяденьки, постойте, – послышался знакомый голос.

– Чего тебе, пацан?

Мужики, которые уже начали надевать снегоступы, остановились, наверное, решив, что мальчика прислал хозяин.

Парнишка приостановился, делая вид, что пытается отдышаться, потом снова сделал несколько шагов к ним.

– Вы тут корову рыжую не видели? – как можно громче, чтобы его услышали те, кому эти слова предназначались, закричал он.

В ответ раздалась отменная брань, и парнишка, не дожидаясь, пока те, кто ругался, решат его догнать, развернулся и побежал по тропинке к деревне.

Женщины за это время уже успели скрыться за деревьями, поэтому они были в безопасности.

Зар знал, что никто не обидел тех, кого он старался уберечь, поскольку проследил за мужиками, которые порывались это сделать.

Он какое-то время выглядывал из-за угла, слушал, как злодеи винят всех, начиная от сбежавших охотниц, заканчивая парнишкой, не вовремя окликнувшим их, и небесами, решившими вдруг рассыпаться снегом, а увидев, что те в лес не пошли, парнишка с довольной улыбкой отправился домой.