Кристиан Альбрехт был пятым сыном Фридриха III Гольштейн-Готторпского и Марии Елизаветы Саксонской. Кристиан Альбрехт стал герцогом после того, как его отец скончался в замке Тённинг, осаждённом датскими войсками. Кристиану Альбрехту пришлось бежать, и остаток жизни он посвятил борьбе против Дании; этого не изменил даже его брак с дочерью датского короля Фредерика III. 24 октября 1667 года Кристиан Альбрехт женился на своей троюродной сестре — Фредерике Амалии, дочери датского короля Фредерика III. У них было четверо детей: София Амалия (19 января 1670 — 27 февраля 1710), с 7 июля 1695 года замужем за Августом Вильгельмом Брауншвейг-Вольфенбюттельским

Фридрих IV Гольштейн-Готторпский (1671–1702), герцог Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский, женат на Гедвиге Софии, дочери короля Швеции Карла XI

Кристиан Август Гольштейн-Готторпский (11 января 1673 — 24 апреля 1726), князь-епископ Любекский Мария Елизавета (1678–1755), аббатиса Кведлинбургская.

Через сына Фридриха IV Кристиан Альбрехт Гольштейн-Готторпский приходился прадедушкой российскому императору Петру III, а через сына Кристиана Августа — российской императрице Екатерине II. Прабабка Фредерика Амалия Датская (дат. Frederikke Amalie af Danmark; 11 апреля 1649, Копенгаген — 30 октября 1704, Киль) — герцогиня-консорт Гольштейн-Готторпская. 24 октября 1667 года она вышла замуж за Кристиана Альбрехта Гольштейн-Готторпского. Этот брак был частью мирного договора между Данией и Гольштейном. По линии своих сыновей Фредерика Амалия приходилась прабабушкой российской императрице Екатерине II (через Кристиана Августа), а также императору Петру III (через Фридриха IV).

Дед Кристиан Август Гольштейн-Готторпский (нем. Christian August von Schleswig-Holstein-Gottorf; 11 января 1673 — 24 апреля 1726) — князь-епископ Любека с резиденцией в Эйтинском замке, регент Гольштейн-Готторпский, дед (по материнской линии) российской императрицы Екатерины II, предок (по прямой мужской линии) четырёх королей Швеции и всех герцогов Ольденбурга.

2 сентября 1704 года Кристиан Август женился на Альбертине Фридерике Баден-Дурлахской, у них было 11 летей. В том числе, Иоганна Елизавета (1712–1760), супруга герцога Кристиана Августа Ангальт-Цербстского, мать Екатерины II. Альбертина Фридерика Баден-Дурлахская (нем. Albertine Friederike von Baden-Durlach; 3 июля 1682, замок Карлсбург, Карлсруэ — 22 декабря 1755, Гамбург) — немецкая принцесса, супруга Кристиана Августа Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского, мать шведского короля Адольфа Фредрика и бабушка Екатерины II.

Альбертина Фридерика была восьмым ребёнком в семье маркграфа Фридриха VII и Августы Марии Гольштейн-Готторпской. В 1739 году Альбертина Фридерика сопровождала дочь и внучку к эйтинскому двору принца-епископа Адольфа Фридриха, где произошло первое знакомство ангальт-цербстской принцессы Софии Фредерики Августы и Карла Петера Ульриха Гольштейн-Готторпского, ставшего впоследствии российским императором Петром III. Таким образом, Екатерина II была праправнучкой короля Дании и племянницей короля Швеции Адольфа Фредрика. А также двоюродной сестрой шведских королей Густава III и Карла ХIII. Всех их, кроме короля Дании, объединяла принадлежность к Гольштейн-Готторпской династии.

А если учесть, что король Дании принадлежал к Ольденбургской династии, младшей ветвью которой были Гольштейн-Готторпы, то можно сказать, все они были Ольденбургскими. Или по-нашему, по-славянски, Старгородскими. О вековечной борьбе славян с Ольденбургами известно из истории. Они считают нас своей законной колонией, которая взбунтовалась, но которую они, как хорошие хозяева, обязаны вернуть к повиновению.

Процесс «вестернизации» правящей элиты в России насчитывает не одно столетие. Известно, что «окно в Европу» открыл Петр I. Именно в годы его правления начался насильственный слом патриархального уклада России. Эталоном для подражания при реформировании общества для русского царя стали западноевропейские страны, в первую очередь, Голландия. В последние годы правления Петра I, а затем его супруги Екатерины I (1725 — 1727 гг.) Англия и Россия находились, по определению британского историка М. Андерсона, в состоянии «холодной войны», которая в любой момент грозила перерасти в открытое столкновение. В мае 1726 г. британская эскадра из двадцати кораблей заблокировала российский флот у Ревеля.

В ответ на подобные действия англичан Екатерина I направила гневное письмо королю Англии Георгу I Ганноверскому. «Министры вашего королевского величества никогда не имели прямого намерения к заключению союза между Россией и Англией, и отправление эскадры есть следствие той злобы, которую некоторые из ваших министров в продолжении многих лет постоянно, везде и явно против нас показывают, — писала императрица. — Ваши министры не могли придумать ничего нового и потому предъявили старое, ложное и гнилое нарекание за сношения наши с Претендентом» (речь шла о сыне изгнанного в 1688 г. с английского престола короля Якова II Стюарта). Нельзя не признать, что в обвинениях императрицы действительно доля истины была.

По утверждению Андерсона, памфлетисты, состоявшие на службе у министров, стремились представить Россию в глазах общественного мнения Англии как опасную и агрессивную державу, экспансия которой будто бы угрожала англичанам. Заметный перелом к лучшему в российско-британских отношениях наметился в 1731 — 1732 гг. после прихода к власти новых монархов: в России — императрицы Анны Иоановны, в Англии — короля Георга II. Большую роль в налаживании отношений между странами сыграл российский посланник в Англии, дипломат и просветитель А. Кантемир. Прекрасно владевший английским языком, тонкий знаток литературы, в особенности английской публицистики (в его обширной библиотеке имелись редкие для России той поры британские издания «The Freethinker», «The Tatler», «The Spectator». «The Freeholder», «The Guardian»), Кантемир сблизился в Лондоне со многими видными учеными, философами и литераторами, пытаясь с их помощью переломить общественное мнение британцев в отношении к России в лучшую сторону.

Однако, более результативным в деле налаживания двухсторонних контактов оказалось действие заключенного в 1734 г. торгового договора. На взгляд современных специалистов, это был первый документ в истории российско-британских отношений, который создал реальные преимущества для британских купцов в России. Ряд его статей (эксклюзивное право торговли с Персией через территорию России, оплата товаров в российской валюте, низкие размеры пошлин, освобождение от уплаты за арендуемые жилые помещения и т. д.) ставил британцев в привилегированное положение не только в сравнении с другими европейскими купцами, но и с российскими.

Не случайно англичане расценили торговый договор как «блестящий коммерческий триумф Британии», а XVIII век назвали «золотым веком» в российско-британских торговых отношениях. В то же время этот договор наносил серьезный удар по интересам русского купечества, вызывая резкое недовольство в его среде. И все же заключение торгового договора, несмотря на всю его неоднозначность, способствовало достижению дружественных отношений между странами на протяжении нескольких десятилетий. В том же направлении действовал и российско-британский оборонительный договор, подписанный сторонами в апреле 1741 года.

Обращаясь к анализу причин российско-британского сближения, Соколов пишет: «Сторонники концепции «естественного союзничества» положили в основу своей аргументации геополитический фактор и утверждали, что Англия и Россия, не имея общих границ, споров по территориальным вопросам, могут поддерживать друг друга во всех важнейших международных делах. Эти страны дополняют одна другую с военной точки зрения: Англия владеет самым могущественным флотом, Россия обладает огромными военными резервами на суше».

Хотя в правление императрицы Анны Иоановны были сделаны важные шаги в деле налаживания российско-британских отношений, однако каких-либо свидетельств влияния английской культуры в России в этот период замечено не было. Главенствующую роль в государственном правлении страны играли в ту пору, как известно, немцы. Именно они, по образной характеристике В.О. Ключевского, «посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении, уселись около русского престола точно голодные кошки около горшка с кашей», чем вызвали ненависть русского народа не только к себе, но и к правящей российской элите в целом. Бироновщина «пронеслась над народом запоздалой татарщиной», расшевелив национальные чувства.