– Дай ей поесть, – шикнула на Льда Пушинка. – Ты ешь, Лучик. Все остальное подождет!

Однако аппетит пропал. Я все же заставила себя проглотить несколько ложек мясного рагу, выпила чай с булочкой, а после мы разошлись по разным сторонам. Ноги привычно привели меня в парк. Я шла по аллее, разглядывая следы, оставшиеся после побоища, устроенного Демианом. Раны земли затянутся, а вот те, кто погиб, больше не вернутся. Им не помочь, не спасти…

– Здравствуй, Лучик, – раздался голос за моей спиной.

– Здравствуй, Свет, – обернулась я. Младший брат Сокола выглядел непривычно тихим и задумчивым. – Как ты?

– Скверно, – признался принц. – Чувствую свою высшую бесполезность. Пока все сражались, я отсиживался в подземелье. Теперь Сокол болен, а я… Я боюсь.

– Чего же?

– Что он откажется от престола, – вздохнул Свет, пряча глаза. – Брат может, учитывая произошедшее. А я не хочу быть императором! Не смогу. Вообще не понимаю, как Сокол выдержал этот мятеж, все, что случилось! Мне страшно.

И принц виновато отвел взгляд.

– Эден не станет этого делать, – попыталась успокоить его я. – Он понимает: на нем лежит ответственность за страну. Твой брат – сильный человек, он справится.

– Хочется в это верить. А еще я очень надеюсь, что приговор целителей не окончательный. Сокол такого не заслужил.

С принцем сложно было не согласиться. Эден точно не заслужил потери магии. Нам оставалось только верить в его силу и стойкость. И в то, что его величество способен победить не только внешних врагов, но и свою болезнь.

– Пойду к нему, – вздохнул Свет. – Брат, наверное, в отчаянии.

– Хорошо. Передай Эдену, что я зайду вечером.

– До встречи, Лучик.

И Свет пошел в сторону академии, а я присела на скамейку. Вроде бы мы победили. Тогда почему так горько? И эта горечь разливалась внутри ядом, напоминая: ничего уже не вернуть.

Император Эден

Эден очень надеялся, что ослышался, но мачеха не стала бы шутить такими вещами. Поэтому приговор целителя был ясен: у него больше нет магии. Точнее, в теле-то она есть, но использовать ее император не сможет. И зачем было его вытаскивать с того света… Дали бы погибнуть героически, а теперь придется жить – бесполезно и бессмысленно.

– Эден? – в тревоге позвала Мария.

Она сидела у его постели и ждала, как он отреагирует на тяжелое известие. Качнул головой – мол, ничего, а после лег спиной к мачехе и закрыл глаза. Эден чувствовал себя пустышкой. Оболочкой, лишенной чего-то важного. Того, что делало его человеком. Все мигом потеряло значение: победа над дядей, дружба, любовь. Он теперь ни на что не способен.

– Отдыхай, дорогой. – Мари погладила его по спине. – А я буду рядом.

Хотелось написать ей, чтобы уходила. Только это будет глупо! Ему что теперь, всю жизнь с блокнотом ходить? А целитель и вовсе во время осмотра смотрел на Эдена так, что в пору самому себе посочувствовать и заказать надгробную плиту. Император никогда не жалел себя, а сейчас вдруг стало жаль… И от этого злость разгорелась только сильнее! Он со стольким справился, выдержал эти годы взаперти, победил врагов – зачем? Зачем все это было?

Хлопнула дверь.

– Сокол спит? – громким шепотом спросил Свет.

– Нет, – ответила Мария. – Но видеть никого не хочет. Зайди чуть позднее, ладно?

Сокол заставил себя развернуться к брату. Махнул рукой в сторону карандаша и получил в руки письменные принадлежности.

«Я в порядке», – написал брату.

– Оно и видно, – хмыкнул Свет. – Братишка, я знаю, что случилось, но это ведь не повод падать духом! Мы с тобой, дядя больше никому не причинит вреда, ты наконец-то вернешься домой.

«Инвалидом».

– Отсутствие магии тебя им не делает!

«Уверен?»

Свет яростно кивнул.

«А вот и зря. Ступайте оба. Хочу побыть один».

Никто не пошевелился.

«ОБА», – большими буквами вывел Эден, и мать с братом наконец-то оставили его. Карандаш тут же полетел в стену и со стуком покатился по полу. Если бы мог, Сокол закричал бы. Только он разевал рот безмолвно, как рыба. Ни звука… Ни искры силы. Ничего! Он даже с Лучиком ментально поговорить не смог. Выгорел! Участь, которой больше смерти боится каждый маг.

Эден рухнул обратно в подушки и закрыл глаза. Надо успокоиться. Не годится императору устраивать истерики. Императору… Какой из него теперь правитель? Он даже не сможет защитить страну, если на нее нападут. Глава императорского рода – без его силы. Ничтожество!

«Заслужил, – сказал себе Сокол. – Почувствовал себя всесильным. Получай!»

В эту минуту он глубоко себя ненавидел и понимал, что от ненависти не избавиться, она останется с ним навсегда. И все же лежать вот так и жалеть себя – не выход. Надо выздоравливать – насколько это возможно, а потом принять решение, как жить дальше. В академии ему больше нечего делать.

Сокол хотел было встать, хотя бы умыться – и понял, что сил не хватит дотащиться до ванной. Ненависть к собственной беспомощности усилилась. А в двери уже кто-то стучал.

«Да убирайтесь вы!» – хотел выкрикнуть император, и не мог.

В комнату вошел Дерек Эвернер.

– Здравствуй, Эден, – сказал он, присаживаясь у его кровати. – Узнал, что ты очнулся. Как ты?

Сокол пожал плечами. Мол, бывало и хуже. На самом деле, не бывало. Он указал взглядом на валяющийся карандаш. Дерек поднял его и передал ему вместе с листами бумаги.

«Жив», – написал Эден.

– И я рад этому, – ответил Дерек. – Лучик сделала невозможное, вытащив тебя с того света.

«Вы оба. Я все помню. Обрывками».

– Ты же был без сознания.

«Временами. А временами будто выныривал на поверхность, но все реже и реже», – торопливо писал Сокол.

– Ты уже пообщался с целителем?

Император кивнул.

– Надеюсь, не торопишься подыскивать для себя место в семейном склепе? Я тоже терял магию, Эден, и знаю, как ты себя сейчас чувствуешь. Неполноценным. Это страшное ощущение, однако у тебя есть те, ради кого жить. Те, кто нуждается в твоей защите. Вспомни, зачем ты сражался с дядей.

«Чтобы защитить семью», – написал Сокол.

– Именно. А если ты сдашься, найдется другой Демиан, и твои близкие, а вместе с ними и страна, снова окажутся под угрозой. Поэтому не торопись сдаваться. Ты менталист. Есть шанс заново научиться ментальной магии, с нуля. Я бы предложил тебе остаться в академии, но сейчас не лучшее время. Возьми с собой в столицу Нокса, я постараюсь его уговорить. Ему будет полезно отвлечься от мыслей о Глории, иначе он пропадет. Вместе разработаете новую систему тренировок, и…

«Ты сам-то себе веришь?» – вывел император.

– Естественно, – спокойно ответил Дерек. – Ты один из сильнейших магов этой страны. Значит, найдешь, как именно вернуть себе силу. Может, и целитель найдется, который сумеет восстановить твой голос. Борись, Эден. Ты ведь никогда не был слабаком.

«Как и ты».

Дерек печально улыбнулся. Он чувствовал свою вину, это Сокол понимал предельно ясно. И за него, и за академию, за всех погибших. И Мрака…

«Вы нашли тело Мрака?» – написал он самое страшное.

– Твой телохранитель жив, – сказал Эвернер, и Сокол едва не подскочил с кровати. – Не стану скрывать, он в очень тяжелом состоянии, и нет гарантий, что выживет. Однако Мрак борется. Так почему ты решил, будто имеешь право опустить руки?

Эден ничего не писал. Сидел и смотрел на Дерека, понимая, что ректор прав. И сейчас надо приложить все усилия, чтобы поскорее выздороветь, вернуться в столицу, разобраться с дядей…

«А Демиан?»

– Демиана увезли в столицу. Распределяющий перстень у меня, я верну его тебе, как только скажешь.

«Отлично. Жертвы?»

– Хватает с обеих сторон.

«Лед?»

– В порядке, видел его перед обедом в обществе Пушинки.

Сокол кивнул. Ответы Дерека удовлетворили его.