— Я понимаю.

Чародейка вывела коня из конюшни.

— Милатиэль сообщит, когда мы что-то найдем. Если тебе интересно. Извини, с собой не зову, твоя сила мне очень мешать будет. Позиционирование и так непростое.

«Извини?» Что-то новенькое…

Я пожала плечами — и отправилась собираться.

Адриан явно понял, что зашел слишком далеко. Что пообещал ему южанин, или кто там надоумил наследника Гослара начать служить «Истинному Богу»? А плевать. Да все что угодно. Хоть силы на то, чтобы править в своем городе справедливо и мудро, хоть бессмертие, хоть прикосновение к тайнам мироздания. У каждого есть то, чего он жаждет. То, что запретно, что невозможно — но чего хочется.

И стоит сделать шаг по тропе к запретному, презреть один раз привычные ограничения ради своей, неизменно великой и правильной цели, как все остальные шаги начнут приближать к пропасти. В один миг занесешь ногу над пустотой, обернешься, видя, сколько пройдено — и сделаешь новый шаг.

Черное Пламя — пламя запретных страстей. Сурт питает его — и оно питает его. Но на деле не будь Черного Змия — его место занял бы кто-нибудь иной. Эмиссар Лжи Дегал, эмиссар предательства Тирен, эмиссар Ура… Их ведь десятки, подчиненных Сурту меньших зол. Но не будь его — кто-то иной разжег бы Черный Огонь. Тот запретный огонь, что горит в наших душах вмести с огнем праведным и ясным.

И в душах некоторых это запретное пламя горит сильнее. Неважно — наследники ли это трона Гослара или крестьяне, солдаты или плотники, судьи или бандиты… Если Черный Огонь вырывается — плохо всегда и всем.

Мой долг — остановить этот прорыв. Ну а пока магики ищут, где он произойдет, нужно собираться. Коль у меня есть роскошь подготовиться к побегу, то ей надо пользоваться.

В доме Берта было тихо. Савва, кажется, спал, убаюканный дождем. Пока я собирала вещи и ухаживала за броней и клинком — ушел к себе и Ивер.

Осталось только навьючить Ингрид, что я проделала не без сопротивления от не слишком желавшей ехать куда-то в ночь лошади, и ждать. Возможно чародейка не хотела моего присутствия, желая что-то темное провернуть, но все же то недоверие, что было у меня к ней изначально, уже давно поуменьшилось.

Заносчивая, гордая собой, Дианель, тем не менее, после столкновения с колдунами на болотах Гослара, пусть и не стала менее язвительной, все равно изменилась. Стала понятнее — для меня. Пожалуй.

К тому же она не первая из магиков, кому в сложных ритуалах мешала мое присутствие.

Такова плата за твое умение разрушать чары, Феникс. Я тоже терпеть не могу творить свои чары рядом с Тоа. Все серьезные чары.

Приму к сведению.

Я видел у тебя в вещах его дневник.

Видел⁈

В некотором роде.

Вот ведь…

Какого вообще ты ко мне прицепился? Почему ты не смотришь там глазами своего Саввы? Или Арджана? Или там чародейки наконец?

Ну с Саввой я говорил. И мы оба пришли к выводу, что ему пока будет лучше освоить как следует те навыки, которые он уже получил. А передал я ему, поверь, немало. Ему нужен покой и компания кого-то, отличающегося от старого маразматика.

А еще он не пойдет искать твоего брата.

Не без этого. Но, на деле, он хотел. Но он ребенок — пока. Потом, я уверен, мы еще встретимся.

А остальные?

Я пробыл в этой форме дольше, чем хотел. И, кстати, замечу, что рядом с тобой, Феникс, находится нелегко и мне. Но вообще-то тут причины две. Первая очевидная — если я, дух из саврского ритуального кинжала, сумею убедить помочь себе Феникса, то желающих помешать мне будет мало.

Дух замолчал.

А вторая? — поторопила я его.

Ты схватила меня первой.

Вот просто?

Вроде того. К тому же я не против пообщаться с твоими спутниками. Когда это будет безопасно. Ах ты ж…

Дух выругался.

Недомерок-колдун лезет в мои чары. Надеюсь, твои друзья-магики найдут и остановят его раньше, чем он отопрет новую дверь.

Колдун? Кто?

Тебе ли не знать что правильные слова может сказать кто угодно, достаточно лишь распалить в себе нужную жажду?

Это уж точно…

Не отвлекай. Я попробую помешать.

По кинжалу на моем поясе прошла вспышка света. Запахло грозой.

Ладно, я все равно не могу вмешаться в эту борьбу… Буду верить, что у остальных все получится.

Я потрепала Ингрид по шее и отправилась в дом. Продолжение диалога лучше уж в тепле вести. Если это продолжение будет.

Я успела найти себе эля, отрезать кусок сыра и сесть у камина, когда откуда-то, кажется, из винного погреба, появился хозяин поместья.

Берт почти упал на соседний стул. От него разило вином, но держался рыцарь ровно.

— Спасибо тебе. За все. Прости, я так к своей привык… — он оглядел меня. Остановился на доспехах. — Щит забирай. Дарю. И ничего не говори, вижу, что пора тебе. Только… — Берт замялся, а потом выпалил: — слушай, я знаю, что вы как закончите все, так отправитесь из города. Но… В общем… Выходи за меня.

— Что?

Я думала, что разучилась удивляться лет сорок назад.

Не разучилась, нет.

— Слушай, я знаю, это странно звучит. Правда знаю. Я речей говорить там не умею красивых всяких для услады женской. Но, Великие Владыки, клянусь, я после того дня на ристалище, когда ты меня как пацаненка уделала, больше никого рядом не вижу. Постель согреть — одно, а вот чтобы рядом, опора и поддержка, и в горе, и в радости… Я тогда глупый был, упустил шанс, все злился: как же так, баба меня одолела. Уже потом понял, что такие как ты раз в жизни встречаются, а я проморгал этот раз. Но по воле Владык я ведь снова вижу тебя. Настоящую. Мы вновь встретились. Это ли не судьба?

Я молчала, не в силах вымолвить ни слова в ответ на эту странную речь.

Рыцарь мое молчание истолковал иначе.

— Ты не думай, я еще ого-го. И деньги скопил, и дом этот мой здесь, а еще есть поместье в Аквицах, небольшое, но доходное. Ученик вон, если надо, и тебе помогать будет в чем скажешь. Яства будут какие хочешь, наряды. Или доспехи с клинками, если милы. Это я скромно-то живу, думал Иверу все оставить, но я не беден. И не дурен. Ну если шрамы не считать.

Недурен — весьма. Видела я его без рубахи на заднем дворе с мечом упражняющимся — шрамов немало, но тело воина есть тело воина. Не пылкая красота юноши, а стать мужчины. Все это отрицать было глупо.

— Берт, — как можно мягче ответила я, давя слабую тень сожаления о того, что должно было быть произнесено, — я ценю твое предложение. Но я — Служитель. Мой путь — с мечом в руке. И я очень скоро отправлюсь прочь из Гослара и если и вернусь, то через десятки лет. Прости, но я не могу согласиться.

— Мы можем идти этим путем вместе. Оставим все на управляющих, и будем плечом к плечу сражаться с тьмой. Вечный поход во имя справедливости и чести, а? Я не буду обузой. А Иверу пора научится жить походами. Коль у него меч такой… А если стану немощен — то оставишь меня и пойдешь дальше, а я буду благодарить за все, что мы прожили вместе, даже если наш совместный путь коротким окажется.

— Я…

— Подумай, ладно? — Берт встал, кажется, уже стыдясь своего порыва. — Я все понимаю, но все-таки — подумай. Я буду ждать. И верить. Сколько нужно тебе времени — столько и буду ждать.

Рыцарь быстрым шагом вышел с кухни, оставив меня в одиночестве.

Впрочем — ненадолго. Стоило залпом допить стакан эля, чтобы заглушить странное чувство в груди, как неожиданно до того сидевшая в углу мышь вытянулась вверх, поплыла, меняя очертание — и вместо нее появился фронде.

— Теперь оборачиваешься без ножа. И подслушиваешь, — не без горечи констатировала я.

Эльф показал мне нож, который держал в руке.

— Не буду спрашивать — как.

Идущие путями жизни подобны жрецам Владык, вот только хранят они свои тайны ревностнее всех магиков вместе взятых.

— Не надо. Я думал прервать вас, как вернулся, но потом понял, что поступлю бестактно.