— Эй, Лекса, ты что, не остепенилась еще?
— Что? — иди мы сейчас галопом — точно бы с лошади сверзилась.
Какая Берту вообще разница?
— Нет, — лаконично ответила я.
И почему я вообще хоть что-то на эту тему сказать решила⁈
— О. Ты прости, — видать, мое лицо было достаточно выразительно, — я обиды чинить не хотел. Просто как-то принято у нас, ну у тех, кто на земле сидит или в Лес или к берегу ходит, спрашивать. Что б знать, когда звать в поход, а когда уже только в гости напрашиваться, — хохотнул рыцарь. — Вот я и спросил не подумав.
— Ты лучше вот что скажи, — обсуждать эту тему у меня желания вот точно не было, — можно ли верить слухам, что, мол, герцог сам что-то с наследницей сделал, чтобы партию ей без ее воли найти?
— Все-то ты знаешь… — Берт чуть настороженно оглянулся, — я тебе, Лекса, вот что скажу — я любым слухам поверю. И даже подсоблю, если только это не на руку близнецам будет. Знаю, что тебя не подкупить и приговор твоей рукой Огонь Владыки выносит, знаю. И что друзья твои наверняка такие же, и если следующей по площади голова не судьи катиться будет, а герцога — значит так тому и быть. Но все же буду надеяться и верить, что все по справедливости будет.
— Значит, россказни о том, что принц намерен отменить ваши, рыцарские, привилегии — правда?
— Да не при отроках будет сказано, — Берт покосился на Ивера, который тут же отвернулся и принялся с энтузиазмом рассматривать лес у дороги, — но некоторым в монарших родах вот не стоило на свет появляться. Да простят меня Владыки. В любом ином — но не у престола.
Ингрид фыркнула и едва не подпрыгнула в момент, когда в кустах рядом зашуршала мышь. Не слон, но тоже боиться.
Я же все же удержалась на лошади. С ней вот ухо востро держать нужно, да. И не только с ней…
— Я не люблю политику, Лекса. Я воин, — с какой-то тихой грустью проговорил Берт, — и наследовать меня воин будет, — он кивнул на оруженосца. — Я вот эти все браки, все расчеты, все просчеты, все законы и кулуарные разговоры не приемлю. Я доспех ношу, меч держу, на коня залезаю сам — а остальное уже не мое дело.
— Но все же ты считаешь, что ни принцесса, ни принц не будут достойными правителями?
— Ты сама видела, на что принц способен. Задели его самолюбие — и тут же он свою власть использовал, на честь наплевав. Ты меня прости конечно, но как вернемся — и друг твой чешуйчатый тоже наверняка по надуманному поводу вылетит. Чтоб наследнику путь на джостру открыть. Удивительно что, Андриан срразу этого не сделал. Думаю, считает, что савр поддаваться ему будет, как и остальные, или что по незакрытому лицу ударить сможет и удаль показать. И в таком он весь. Вряд ли бы правитель из него и хороший вышел. Они с принцессой, как с центра нашего, из сердца Первой Земли выбрались в поездку свою, так и привезли идеи заграничные. Хотят наши наделы в свое введенье забрать, самим с них оброк брать, и нанимать на службу тех, кому платить дешевле всего. Зачем нужен тот, кто плоть от плоти земли, кто сызмальства воевать обучен, кто экзамен жизни с мечом в руке держал, если можно платить по сербрушке в день любому проходимцу, себя воином величающему, и при том все деньги со всех окрестных земель в карман класть? Близнецы любят рассказывать, что мол в Гавани или на побережье все властители со всех земель оброк собирают, нанимают удалых людей на охрану или ополченцев воспитывают, из крестьян или босоты, которая за еду и кров будет службу нести. И так-то оно так, но там Леса рядом нет, из которого в любой день вылезти что угодно может. И с соседним Марбургом и Цанлором у нас мир пока, но только на словах. Если получится у принца свои задумки воплотить, многие под их знамена встанут, чтобы дом свой вернуть, и война будет.
— Ты говоришь о планах принца. А принцесса? Она не отдаст власть?
— Не отдаст, — покорно согласился Берт, — но я ее мыслей не ведаю. Но никто не видел, чтобы она на людях с братом спорила. Может и пойдет иным путем, но все же. К тому же у принца есть сторонники. Не только друзья его заморские, но и местные из крестьян и горожан, зубы уже на наши усадьбы точащие. Так что ежели принцесса править будет, то может принц попробовать все равно по-своему сделать.
— А третий ребенок?
Берт плечами пожал.
— Стефания мала совсем пока. Думаю, если вдруг она на престоле окажется, то править будет как скажут. Ей-то всего десять зим еще. Герцогиня еще три зимы назад к Владыкам отправилась, так что случись что с герцогом — многое в Госларе изменится, многое.
Хм. Может герцог решил если не сам проклясть ребенка, тогда проще уж насмерть, а ситуацией воспользоваться? Интересно, тут можно спящую с кем-то поженить по воле отца? А то было бы удачно — и дочка своевольная сладким сном спит, не тревожа никого, и городом правит тот, кого герцог в преемниках видеть хочет.
И чье было оружее в пещере? Принца, выходит, простой люд поддержит. Его? Или принцессы, о планах брата знающей? Или и вовсе то-то, кто решит посадить третьего ребенка, малого, чтобы управлять им по своей воле? Интересно, интересно.
Рыцари вряд ли поддержат принца. И он это наверняка знает. Разве что кто-то из совсем молодых, их перемены часто прельщают. К тому же арбалеты да кистени против рыцарей, конечно, неплохое оружие, но любое оружение надо уметь применять. Много ли наемников в Госларе? Крестьяне-то против воинов, с детства к войне приученных — не бойцы. Но если в городе внезапно все начнется, где тех рыцарей обычно всего ничего, живет большинство-то в своих поместьях, то может что и выгорит.
К тому же есть южанин — Тень…
Интересно, интересно. Хотя, очевидно, до конца турнира не начнется ничего. Рыцарей под стенами много, кто решит пикнуть и что-то с герцогом сотворить — мигом Стефанию силой клинков коронуют.
Понятно почему Андриан так турнир рвется выиграть.
И непонятно, как это все связано с Лоаком и колдунами в частности. Надо его искать среди южан из свиты принца? Или кинжал на поясе подмастерея как-то со всем связан? Может, кто-то не в свите, а торговый партнер или еще кто-то? При правителе… А кто сказал, что правитель должен быть старый?
— Берт, а что случиться, если джостру выиграет завтра Адриан? Он победителем будет? Он ведь сам не может на сестре жениться, хотя и может попытаться проклятия снять.
Рыцарь задумался.
— Непростой вопрос. Думаю, старый герцог еще какие-нибудь испытания затеет, может и те, где победа больше чем у одного будет. Понятно, что свадьба не состоится тогда, но все же, думаю, он попробует сделать так, чтобы получилась группа воинов, которым доверят дальнейшие поиски способа проклятия искать
— И из которых герцог будет наместника искать?
Рыцарь кивнул.
— Может если не мужем к Селене, то телохранителем к Стефании определит.
А что — умно.
— Не получилось наследника воспитать — то нового изыщет?
Берт хмыкнул.
— Выходит и правда что так. Герцог — человек мудрый, но он, как и его отец, и отец отца — рыцари. И такие правители и нужны Гослару. А не такие, которые в Гавани кого угодно за медняк на улицы выпускают горожан сторожить.
Положим там все совсем не так. Но какой смысл спорить?
За разговором мы как-то незаметно добрались до Старой Башни.
Это было действительно старое строение, расположившееся на небольшом лесном холме у реки. На деле простой «башней» назвать это здание было бы кощунством. Перед нами был старый, давным-давно оставленный, донжон, подобный тому, что находился в самом сердце Гослара и многих окрестных городов. Только это место, возведенное, конечно, не в сердце леса, но куда дальше от обжитых мест чем госларские хутора, едва ли могло стать чем-то большим, чем просто приграничной крепостью. Когда-то такие вот форты были защитой земель близ Первого Города от любой угрозы с любой из частей неизведанного тогда еще мира. После Падения Врат какие-то из них стали самостоятельными городами, какие-то остались не больше чем местом проживания владельца пары окрестных деревень, а какие-то, вроде этого, приходили все в больший и больший упадок.
