Десятки, сотни небольших молний ударили во все стороны от колдуна, складываясь в самую настоящую паутину электричества. Само по себе небесное пламя было неспособно отразить атаку камней — но этого и не требовалось. Закусивший губу и выплюнувший щедрую порцию собственной крови чародей сделал два дела разом — и поставил защитную сферу багрового цвета на основе магии крови, и своей атакой на основе магии воздуха постарался разрушить гравитационное поле — как ни странно, электричество было одним из самых надёжных способов борьбы с подобными чарами.

— И это всё, чему ты научился у парочки старых мудаков, уличная псина⁈ — расхохотался его противник, обрушивая тонны камня на его защитную сферу. — Учись, как дерутся настоящие чародеи!

Гравитационное поле давно разрушилось, но парень продолжал держать активными оба заклятия. Безо всякого эффекта — молнии бессильно стекали по каменной броне, начарованной его противником. Вокруг него самого же быстро рос самый настоящий холм из каменных осколков. Довольно быстро парня накрыло с головой, и он потерял возможность что либо видеть — наполненные маной врага камни несли ещё и пассивный слой чар, закрывая возможность даже магического обзора.

Макс постоянно вкладывал свою ману и силу магии крови в защиту, и к этому моменту уже лишился около полулитра драгоценной жидкости — и в этот момент камень вокруг него начал плавиться, обращаясь настоящей магмой. Нагрузка на защитные чары тут же возросла, но он упрямо продолжал вкладывать силы в бушующие снаружи молнии.

Одновременно с этим он решился прибегнуть к своему сильнейшему защитному заклинанию — Искажающему Вихрю. Одно из сложнейших заклятий четвёртого ранга, доступное даже не каждому мастеру, несло в себе чары нескольких стихий. Гравитация силы земли, торнадо стихии воздуха и, как ни странно, разрушительную силу стихии света. Из трёх перечисленных областей магии парень хорошо владел лишь воздухом, но выбирать не приходилось — при подобных расходах энергии он бы попросту истёк кровью, если бы всё продолжилось в таком русле.

Мрачный, серо стальной вихрь начал затягивать всю магму вражеских чар внутрь себя и раскидывать в стороны. Гравитационная мини-аномалия, которую он использовал, двигалась в такт воздушному потоку, вынуждая вращаться всё, что попадало внутрь, а элемент света попросту сжигал вражеских чар, что всё же попадали внутрь.

— Сдохни, падаль! — заорал Владимир Рязанцев и Макс ощутил смертельную опасность.

Сейчас его защитные чары не спасли бы его, и он наконец решился на свою атаку. Тысячи мелких и слабых молний, что скапливались в течении целой минуты, пока парень поддерживал кажущиеся неэффективными чары, со всех сторон разом устремились к его оппоненту — и тот, почуяв неладное, использовал какую-то защитную магию. Но было поздно…

Толстый столп электричества, около десятка метров в диаметре, ударил, нарушая все законы, снизу вверх, и в самом его центре оказался оппонент молодого колдуна. Вся тщательно скапливаемая сила юного колдуна соединилась для его сильнейшего атакующего заклинания — Столпа Грома и Молний, как выспренне называл эти чары отец Сергий, или Ярости Перуна, если пользоваться терминами волхва Доброслава.

— А-а-а-а-а-а!!! — взревел терзаемый молниями колдун из рода Рязанцевых.

В таком состоянии ни о каком поддержании активных атакующих чар речи уже не шло, и потому Макс, тяжело дыша, направился вперёд. Магма от вражеской магии быстро остывала, гравитационное поле давно исчезло — и потому он, использовав воздушное ускорение, приблизился к лежащему, съежившись на оплавленной земле противнику.

К его удивлению, тот почти сумел защититься — но именно почти, и по итогу атака парня взломала защитные чары оппонента. От скорчившейся фигуры шёл дым, и насколько понимал парень сейчас именно от него зависело, будет тот жить или нет — ведь он имел законное право добить противника.

— Не смей! — взревел со стороны зрителей Семён Рязанцев. — Не смей, сученыш, или я…

Не дожидаясь окончания фразы, Макс отвесил смачного пинка под зад лежащему в позе эмбриона противнику.

— Это за твоего тупого папашу…

Второй пинок подкинул бедолагу почти на метр и заставил болезненно взвыть, держась за лицо, от которого он на миг убрал руки.

— Это, ссука, за старых мудаков…

Третий удар раздробил колено бедолаги, совершенно потерявшего контроль над собой от боли. В резерве врага было ещё около двадцати процентов общего запаса маны, но от боли тот уже потерял всякий контроль над собой. Опытный одарённый на его месте сумел бы огрызнуться, но видимо привыкший к домашним условиями будущий гений семейства Рязанцевых никогда не бывал между жизнью и смертью…

Макс забивал того, как свинью на бойне, ещё целую минуту — мстил за пережитый страх и оскорбления, вымещал гнев на магистра, являющегося тому отцом, и просто вымещал стресс… Однако когда рыдающий, окровавленный колдун начал рыдать, он наконец опомнился и обернулся к Аристарху Железовскому:

— Бой окончен. Я оставляю ему жизнь.

И под радостные и громкие аплодисменты Шамиля и Ольги, не боящихся показать свои чувства, и хищный оскал коменданта Солнцегоска парень медленно, устало зашагал прочь с арены…

Негромко урчал двигатель неказистого с виду уазика, плетущегося где-то в хвосте колонны колёсной техники. Троица пассажиров была занята кто чем — Вадим лениво крутил баранку, периодически бросая взгляд в боковые зеркала, Ольга глядела на бумажную карту-артефакт, прикидывая что-то своё и забавно двигая бровями, а Макс сидел прямо на полу в той части автомобиля, что уже являлась свёрнутым пространством и медитировал над накопителем маны, неспешно и аккуратно штопая повреждения ауры, полученные от собственного дара во время атаки на авангард.

В целом, можно было и не расходовать запасённую на крайние случаи энергию и просто дождаться, пока заживёт само — для колдуна такое было даже в чем-то полезно, ведь зажившие каналы становились прочнее прежнего, но сейчас, после произошедшего в Солнцегорске, парень не желал ждать, пока всё рассосётся само.

К сожалению, целителем он не был, и всех его скудных навыков в данном случае хватало лишь на то, что бы держать правильный и стабильный поток маны направленным туда, куда нужно — на сами повреждения. Способ был малоэффективный и варварский, так как больше девяти десятых маны попросту рассеивалось, вызывая яркие переливы радуги во внутренней части автомобиля, но оставшееся организм жадно пускал на восстановление повреждений.

— Слушай, прекращай уже своё светопреставление! — потребовала Ольга, когда очередной яркий луч попал девушке прямо в глаз. — Ну сколько можно?

— Столько, сколько нужно, — ответил чародей, не отрываясь от своего занятия. — Сегодня мы въедем на территории Новомосковского полиса, а затем разделимся и доедем до Михайловки. А там, как ты знаешь, нас не любят от слова совсем — особенно Зверевы.

— Ты старика в бараний рог согнёшь, если он всё тот же инвалид с печатью демонопоклонников, — отмахнулась его спутница. — А даже если он и восстановился — не дурак же он, на гражданина царства при исполнении нападать? Тем более гражданина второй категории! Его за такое свои же сдадут в один миг, а наши торжественно на костре сожгут к хуям!

— Да, понимаю, — согласился парень. — Но лучше перебдеть, чем недобдеть. Да и вообще — не хочу чувствовать себя слабым. Не знаю как ты, а я до сих помню, как мы удирали оттуда и как на нас шла загонная охота. Умом-то понятно, что это в прошлом, но вот хоть убей — я хочу приехать на пике сил. И при возможности прищемить хвост старому уроду.

— Я хочу этого побольше твоего, — заметила девушка. — Не забывай, меня держали как сторожевую псину и шлюху, причем довольно долго, а ты в основном был любимым учеником. Ладно, я другое спросить хотела — ты хотя бы примерный наш маршрут знаешь? Гольдман ничего не говорил?

— Михайловка, Лесное, Дикое Поле с заездом в Змейгород и затем оттуда — в сторону Остоженска, — ответил Макс. — Через твои родные места, в общем. А что, тоска по родине?