– Точно, без юбки, – согласился Пашка. – Но фигурка так себе, – скривился прапорщик, – на любителя: как по мне, плосковата и суховата. А фут-фетишисты – это те, кто любят облизывать чужие ноги.

– Да-а, – удивленно протянул я. – Насчет фигурки согласен. Но с женщинами так нельзя, – укорил я Паштета, – это некорректно. По крайней мере, в лицо такие вещи не принято говорить. Вот за глаза – другое дело. Помнишь, у нас была инспекторша из отдела кадров, такая – о-го-го, с пятым размером груди…

– Заткнитесь! Заткнитесь!!! Оба замолчали!!!

На мгновение девушка исчезла в темноте, а вернувшись, сыпанула на пол перед нами отобранное у нас оружие: мой автомат, мой и Пашкин пистолеты, револьвер казачка, его саблю и несколько ножей.

– Убей Волкова! – приказала Нинель стоящему на коленях Федорову. – Убей этого гада, и я тут же выполню свое обещание: я стану твоей прямо здесь, на этом самом месте. Дам тебе, как ты только пожелаешь, ублажу так, что ты будешь это помнить до конца своих дней. Ты станешь моим верным спутником, мы будем с тобой вместе до конца.

Федоров встал с колен, подобрал свою шашку. Медленно, шаркая ногами, подошел ко мне.

– Убей его, убей его! – поджучивала Нинель казачка. – Убей, убей!!!

– Давай, казачок, взмахни шашкой и снеси голову своему атаману, – глядя прямо в глаза Федорову, произнес я, а потом добавил несколько строк из Евангелия: – Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Потому любит меня Отец, что я отдаю жизнь мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее, но я сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть опять принять ее.

Леха Федоров вздрогнул всем телом, замотал головой, глянул на меня так, как будто увидел впервые, удивленно посмотрел на шашку в своей руке, а потом перевел взгляд на стоящую позади голую девушку, которая приказывала ему убить меня.

Резкий взмах шашкой наотмашь – и голова Нины Уманской слетела с плеч, стукнулась о землю, подпрыгнула несколько раз футбольным мячиком и укатилась в темноту. Обезглавленное тело постояло несколько долгих чудовищных мгновений, а потом покачнулось и упало на бок. Крови не было совсем – ни на отрубленной голове, ни на шее.

Федоров выронил саблю и, плюхнувшись на колени, зарылся лицом в ладони. Казачок выл, как раненый зверь. Я кивнул Пашке на лежащую на земле саблю: пулеметчик был к ней ближе, чем я. Паштет подполз к сабле, ухватил ее пальцами за рукоять и тут же перерезал путы на своих ногах. Потом он помог освободиться и мне.

– Зачем ты пришел в наш мир, витязь?! – раздался из темноты громоподобный рокочущий голос, который однозначно не мог принадлежать человеку.

Круг света расширился далеко за пределы нашего камня, и я увидел, что буквально в паре метров от нас стоит здоровенный, высокий рыцарь в латах и рогатом шлеме. Классический такой рыцарский шлем а-ля перевернутое ведро. И рога такие зачетные, каждое не меньше полуметра, а может, и того больше. Ростом рыцарь был метра два с половиной, никак не меньше. Ноги-колонны, руки длинные и сильные, заканчивающиеся трехпалыми перчатками. Темно-матовая броня на латах и щитках. В шлеме – узкие прорези для глаз, отсвечивающие ультрамарином. А вот это что-то новенькое: я думал, что у всех исчадий ада глаза должны быть красные, а тут синие.

– Я пришел в ваш мир, чтобы забрать своих друзей, – ответил я, вставая в полный рост. – А вы зачем лезете к нам?

Я развернулся лицом к рыцарю, мысленно перелистывая справочник по порождениям Тьмы, написанный мной в соавторстве с Вовкой Дубровским. Причем я в этот справочник внес информацию о восемнадцати встречаемых мною тварях, а Дубровский дополнил его сведениями о еще сорока трех видах гадов. В итоге получилась шестьдесят одна темная бестия.

Стоящий сейчас передо мной более всего походил на рогатого генерала, которого Дубровский встретил во время ликвидации прорыва у Двух Холмов. Но я, честно говоря, думал, что ростом он должен быть поменьше. В описании к рогатому генералу Дубровский указывал, что, по его мнению, генерал всего лишь проводник чужой воли – по сути, аватар истинного хозяина, который может быть и рангом повыше, к примеру, лордом Тьмы.

Лорд Тьмы – не звание и не имя. Лорд Тьмы – это воплощение силы. Это могущественное, безжалостное, опасное существо. Там, где есть свет, всегда будет тьма. Там, где существует добро, всегда найдется место для зла. И противостояние Света и Тьмы – основополагающий сюжет нашей жизни. Многие исчадия Тьмы не выделяются особыми амбициями, но некоторые из них являются истинным воплощением зла, и лорды Тьмы как раз из таких типов.

Я специально отвлекал латника разговорами. Пашка тем временем подполз к Федорову и шепотом начал ему что-то втолковывать. Все правильно, надо привести казачка в чувство, чтобы он намотал сопли на кулак и вернулся в строй. Пацан все правильно сделал – снес вражине башку и помог своим боевым товарищам. А то, что враг оказался близкой его сердцу дивчиной, конечно, плохо, но ничего, домой вернемся – вылечим. Док и не таких из депрессии вытаскивал.

– Из вашего мира нас позвали те, кто пожелал стать рабами. Они заплатили щедрую дань, вот мы и пришли, – громыхал и рокотал голос рыцаря.

Я пригляделся к клубящимся потокам хитиновых монстров вокруг и понял логику их перемещений: они обгладывали разбросанные тут и там человеческие трупы. Так вот что стало с теми, кто призвал в наш мир слуг Тьмы? Ну что ж, весьма знаково и символично. Твари призвали тварей, который их же и съели. Так им и надо! За что боролись, на то и напоролись!

– Давай разойдемся миром, – предложил я рогатому. – Я заберу своих людей, и мы вернемся в свой мир, а вы не будете лезть к нам. Договорились?

– Нет, витязь. Нас призвали, и мы пришли. Теперь мы не можем вернуться назад, у нас только одна дорога – это вперед!

– Ну что ж, раз по-другому вы не можете, тогда не обессудь: мы вас всех убьем, – равнодушно развел я руками.

– Витязь, ты здесь один, с тобой всего два твоих раба. Как ты можешь мне угрожать? – пророкотал черный латник.

– Ну, во-первых, они, – я кивнул себе за спину, – не рабы, а мои боевые товарищи, а во-вторых, перед тобой морпех, десантник и казак. Так что сам понимаешь: у вас шансов ноль, а если ты, статуй рогатый, будешь быковать, то тебе хандец.

Пока я произносил эту пафосную тираду, пальцы правой руки нащупали длинный узкий костяной шип, который я носил в специальном кармане, вшитом в брюки. Шип этот был в свое время выломан из спины ехидны, которую я прибил ударом топора. Внутри шип был полым, и туда удачно зашел остро заточенный серебряный стилет без гарды. Рукоять стилета была выполнена из кости другого монстра. В итоге получилось двойное оружие: снаружи – кость, внутри – металл. Этот фокус был придуман, чтобы обмануть исчадий ада, которые ни в жизнь не пропустили бы серебро в чистом виде, а спрятанное внутри кости монстра они не заметили.

Кроме того, я чувствовал приближение живых людей: примерно в полукилометре в нашу сторону двигалась группа бойцов. Они громко дышали, сильно потели и сквозь зубы матерились, перетаскивая что-то тяжелое. Зуб даю, что это наши парни тащат «толстяка» сюда. А значит, надо обеспечить мракоборцам акцию прикрытия.

– Ты угрожаешь мне?! – удивленно пророкотал рыцарь. – Ты в своем уме?

– Еще бы! Конечно, я в своем уме, – хмыкнул я, а потом бросил через плечо: – Борис, Ольга, Иван краткий. Приняли?

– Роджер, – тут же отозвался Паштет.

– Готов, – хмуро буркнул Федоров.

– Ну, тогда начнем потихоньку, – оскалился я.

Коротко разбежавшись, резко прыгнул, направив свое тело в сторону ведроголового рыцаря. Великан выбросил руку вперед, с легкостью поймал меня на лету, схватив за плечо. Я тут же метнул костяной шип, метя в синий глаз здоровяка, а когда тот воткнулся в глазницу, ухватился за руку великана, изогнулся и ударом ноги вбил шип в голову рогатого генерала. Костяной шип от удара ноги лопнул, и внутрь глаза монстра вошел серебряный стилет. Генерал покачнулся, издал протяжный скрежет и рухнул на спину, я едва успел вырваться из захвата и вовремя отскочить в сторону.