Владыка пустоши Туван за свою дружбу и будущее сотрудничество попросил в числе многого другого репликационную способность Сциллы. Уровень её ядра был на ступень выше, чем у Тувана. Вот она и решила, будто ей ничего не угрожает. Только вышло всё иначе. Крис подозревал, что Расс подстраховался и дал Сцилле яд, который на время «спарринга» сильно её ослабит. Видимо, так он рассчитывал на успех передачи техники более слабому человеку. Беда в том, что Туван не смог держать в узде свою жадность. Он впился в ядро и не успокоился пока полностью не поглотил его. Когда наблюдатели поняли, что происходит и вмешались, Сциллу уже было не спасти. По крайней мере так утверждал Расс. А верить ли ему? Клим решил, что нет. Ведь он один остался в выигрыше. Туван не справился с поглощением. Его собственное ядро едва не взорвалось от переизбытка психонергии. В итоге он превратился в безмозглого идиота. Теперь, как собака, способен лишь выполнять команды хозяина. И кто же тот хозяин? Конечно, Расс!

Что касается редкой способности к репликации, то ещё до «спарринга» с Туваном, Расс на личном примере показал Сцилле, как через секс обмениваться навыками. За последние десять лет, он собрал большую коллекцию скиллов. Они подарили ему необходимую силу и власть в новом мире.

— Внутри барьера ядро создаёт вокруг себя телесную оболочку. Если честно, я не знаю почему из кокона в итоге выходит человек в пятилетнем возрасте. Да и сам возраст в текущей реальности — вещь субъективная. Но всё-таки, — казалось, Сарэса понесло в дебри философии. — Может потому, что у ребёнка нет родителей и о нём некому заботится? А в пять лет он сам за себя постоять может.

Сарэс полчаса вслух размышлял о взаимосвязи семейных ценностях, бесплодия и бессмертия. Клим даже задремал.

— Так ведь⁈ — вопрос Сарэса разбудил его, но, видимо, ответ не требовался, так как монолог пошёл дальше уже в новом русле. — В момент гибели тело словно обращается в тлен. Тогда откуда берутся камни наследия? И что они из себя представляют? Я считаю, что когда ядро срывается с места и сбегает, то от него отщепляются крохотные частички. Они притягивают к себе то, что осталось от тела и сжимают. Заметь, что камни, вне зависимости от цвета, являются углеродниками. А люди как раз относятся к углеродной форме жизни.

— Не понимаю на что ты намекаешь. Говори яснее, — у Клима проснулся интерес к тебе разговора. — По-твоему тела не исчезают, а просто сжимаются в цветные алмазы вокруг микро-копии ядра духа?

— Вот именно! — восторженно воскликнул Сарэс. — Получается, из них тоже можно взрастить тело, но времени потребуется больше. Ещё я заметил утрату воспоминаний у тех, кто часто перерождался. А те, кто в прошлой жизни пользовался чужими способностями ещё и облик терял. Мог, скажем, возродиться с другим полом или наружностью.

— Поэтому Расс предпочитает обмениваться способностями только с привлекательными партнёрами? — хмыкнул Клим, осознав, что Сарэс озвучил то, что и так весело в воздухе. — Хочет в следующей жизни стать красоткой?

— Никогда не думал о Владыке в таком ключе, — совершенно серьёзно признался Сарэс. — В любом случае, я хочу сказать, что Сцилла ещё может вернуться в наш мир. Но не через сто или двести лет, а, скажем, через тысячу или десять тысяч. Главное, чтобы условия сложились удачно.

— А почему нельзя самим создать эти условия? — воспылал Клим, чувствуя, как в сердце зажглось солнце надежды.

— Знать бы их, — Сарэс пожал плечами, выказывая сомнения в успехе столь гибельной идеи. — Я даже не знаю с чего начать.

— После Взрыва всем приходится познавать мир заново, накапливать опыт и учиться на ошибках, — у себя в голове Крис уже выстроил целый ряд предположений, которые напрашивались на проверку живым экспериментом.

— Наконец-то ты ожил, — с улыбкой, тепло высказался Сарэс. — Боялся, ты совсем с ума сойдёшь. И с кем мне тогда общаться? Вокруг столько переродков, что я чувствую себя мамонтом в стаде злопамятных слонов.

— Это те, что ничего не забывают и за всё отплачивают в равной степени? — сыронизировал Клим. Тяжесть, давящая на плечи со дня гибели Сциллы, дала слабину. Даже дышать стало легче, а в мыслях образовалось подобие порядка.

Штиль…

— Я забрал камни её наследия. Странно, как их мало осталось, — Сарэс достал из складок одежды платяной мешочек. — Думаю, для начала стоит решить вопрос с хранением. Знаешь ведь, что случается, когда камней затягивает поток психонергии. Пшик!

Клим прекрасно помнил это. Ещё в первый раз, когда, подобрав наследие горе-гопника, случайно забрал его способность, вместе с фрагментом воспоминаний. Камень рассыпался в руках и бесследно исчез. Повторения подобного ему не хотелось.

— Здесь, наверное, тоже срабатывает эффект поглощения. Частица ядра внутри камня мала и поток чужой психонергии легко поглощает её. Поэтому нужен какой-нибудь адаптер, — Клим ярко представил себе картину мира, сплошь состоящую из множество крошечных фрагментов, чья групповая формация зависит от силы ядер, заряженный особой энергетикой.

Сарэс был рад вернуть другу смысл жизни. Он часто навещал потом Клима, чтобы узнать, как продвигается работа по воссозданию ядра Сциллы. Расс тоже приходил, вот только дружеского разговора с ним не получилось. Владыка Раснаса вёл себя, как всегда. А именно, как пвпешник «Расснезувсех». Он выстроил вертикаль силы, отражающей рейтинг условных пвп-побед. Устраивал бои на арене, турниры за звание «самых-при-самых», марафоны и много всего. Вне зависимости от наград, народ быстро втянулся в такую систему. Она чётко отражала видение Расса, что победитель решает всё.

Наработки Клима по части исследований наследия жизни плавно перетекли в его руки, превратившись в ценный товар.

— Что это? Игрушка? — Сарэс с интересом разглядывал чучело зверька. — Ты увлёкся таксидермией?

— Да. Пришлось научится, — ответил Клим, забирая мохнатую вещицу из рук друга, пояснив: — Новая форма адаптера.

— Серьёзно? Попахивает некромантией, — Сарэс скривился. Ему явно не понравилась идея с чучелом.

— Кто бы говорил. Мы все умерли, но живы. Чем не наглядный пример некромантии? — фыркнул в ответ Клим. Ему совсем не понравилась реакция друга.

— А чем плохи живые зверушки? Ты же сам нашёл такой способ выкачивания наследия, — Сарэс довольно эмоционально выразил своё непонимание. — Мелкие безуровневые монстры легко заглатывают «наследия жизни» и впитывают их содержимое. Остаётся лишь вытянуть его из них, а камни сами выйдут, через день другой. Совершенно невредимые и готовые к следующему применению.

— Забыл, что случилось? — Клим нахмурился.

— Ты о чём? А-а! — Сарэс хлопнул себя по лбу. — То случилось сотню лет назад. Все давно забыли.

— Я не забыл, — огрызнулся Клим. Ему совсем не понравилось столь беспечное отношение друга к человеческой трагедии. — Живые монстры не просто впитывают в себя чужие воспоминания и техники, они с ними сливаются, становятся сильнее, умнее, опаснее. Сам же видел, как в Пустошах твари нападают друг на друга, а потом мутируют. У волков вырастают орлиные крылья, у птиц появляется клыкастая пасть, рыбины с змеиными хвостами и ядовитыми жалами. А тогда тварь частично стала человеком. Наполовину женщина, наполовину… Не хочу говорить об этом. Столько народа пострадало и все просто забыли? Она ведь поглотила несколько десятков ядер и даже камней не оставила. И это в мире, где нет рождаемости, где важен каждый человек. Новых не будет!

— Может оно и к лучшему? — Сарэс как-то грустно посмотрел в окно, как будто нарочно не смотрел на друга. — Я не добряк. И мне многие из ныне живущих не по нраву. Порой радуюсь и вздыхаю с облегчением, узнав, что та или иная гадина отправилась на перерождение. В душе молюсь, чтобы его вовсе не случилось.

— Ты изменился, — с горечью сказал Клим, подумав, что друг о многом не рассказывал ему. Особенно того, что могло расстроить.

«Считает меня слабым? Или же просто не доверяет?» — вопросы сами всплыли в голове, но ответа на них не нашлось.