Дневник же Ольги Николаевны хранит тайну ее сердца, до конца так и не разгаданную. Во время одного из путешествий на яхте «Штандарт» в дневнике появились записи об одном из офицеров, которого княжна называла «Мое С.». Она писала о каждом дне, когда не видела возлюбленного, говоря, что ей без него пусто и гадко.
Кого же так трепетно описывала княжна? Доподлинно неизвестно. Некоторые исследователи пришли к мнению, что этим мужчиной был мичман Павел Воронов. Ему было около двадцати пяти лет, и, по воспоминаниям сослуживцев, он заглядывался на княжну в бинокль. Как и другие офицеры яхты, он был вхож в окружение Романовых. Неизвестно, было ли какое-то признание в чувствах, но ясно точно, что таким отношениям в императорской семье было не место. Вскоре Павел женился, и поговаривали, что к срочным поискам невесты приложили руку император и императрица. Восемнадцатилетняя Ольга на этой свадьбе присутствовала вместе с родителями, и после этого обращений «Мое С.» в дневнике уже не появлялось.
Если Ольга Николаевна была больше опорой отцу, то княжна Татьяна Николаевна тяготела к матери и во многом была на нее похожа. Татьяна оказалась истинной маминой дочкой. Именно с матерью, Александрой Федоровной, у нее сложились очень близкие отношения. Княжна относилась к матери очень нежно и всегда старалась ее понять, а в нужные моменты — успокоить. Она вполне могла отказаться от своих планов, если нужно было помочь семье и выполнить любую просьбу. Княжна была настолько ответственна, деловита и прагматична, что ей поручали устраивать дела во дворце, чтобы официальные встречи не противоречили личным планам семьи.
Именно на плечи этой девушки легла большая часть забот и во время заточения. Сестры называли Татьяну «гувернанткой» из-за того, что девушка была очень серьезной и даже в моменты шалостей напоминала им о словах матери. Дома Татьяна выбирала спокойные хобби — вышивание, игру в куклы, рисование.
Старшим дочкам дали необычные для семьи имена. Николай II говорил великому князю Константину Константиновичу, что выбор был сделан из-за произведения Пушкина «Евгений Онегин». Так в семье Николая образовалась неразлучная «старшая пара», дочери Ольга и Татьяна, которые с детства проводили почти все время вместе — катались на велосипеде-тандеме и пони, играли в детские игры и были очень дружны.
Своих детей царская чета воспитывала просто. Для них не было зазорным общаться с простыми солдатами или детьми, а в годы Первой мировой войны старшие девочки вместе с императрицей прошли обучение на сестер милосердия и помогали раненым, не чураясь грязной работы. Татьяна Николаевна, к примеру, всегда смущалась, когда к ней обращались «Ваше Императорское высочество». Мария Николаевна имела феноменальную память на имена. Княжна не только запоминала имена солдат в госпиталях, но и имена их жен и детей. Навещая больных, она садилась у изголовья кроватей и расспрашивала о близких, а раненые выговаривались ей. Все дети царской семьи не любили роскоши, предпочитая скромную одежду, и подражали в этом своим родителям.
Еще до Первой мировой войны высокая красивая Татьяна привлекла внимание младшего сына сербского короля, князя Александра. Молодые люди стали активно переписываться, а при дворе обсуждалась возможность брака. Серьезным намерениям серба помешала война. В это время княжна самостоятельно выступила с инициативой создания комитета для помощи пострадавшим от войны, и свои обязанности она выполняла не номинально. Ею был создан отдел по регистрации беженцев. Так до революции была оказана помощь многим, а Татьяна Николаевна проявила отличные административные способности. Конечно, деятельность княжны произвела впечатление на многих. Когда Александр узнал о смерти Татьяны, он, по слухам, хотел свести счеты с жизнью.
Но сама Татьяна впервые влюбилась, когда работала в госпитале. Как вспоминали очевидцы, такой спокойной и деловитой сестры милосердия в госпитале еще не встречали. Она не боялась тяжелых ранений, хотя в силу возраста ассистировать на таких операциях ей не позволяли. Это расстраивало Татьяну Николаевну, но она понимала, что ее помощь нужна всем. В это время в госпитале лечился от ран корнет гвардии Дмитрий Малама. При виде его ее сердце затрепетало. Чувство княжны было взаимным. Даже императрица находила корнета приятным и задавалась вопросом, почему иностранные принцы не такие. Именно Дмитрий подарил княжне бульдога Ортипо, который до последних дней жизни был с хозяйкой (в ночь расстрела большевики убили собаку из-за того, что она скулила и лаяла).
Самой красивой из дочерей Николая II считалась Мария Николаевна. Беременность императрицы Александры княжной была очень тяжелой. Нередко она падала в обмороки, а на последних сроках передвигалась в инвалидном кресле. Во время родов были опасения, что могут умереть и мать, и дитя. Однако Мария родилась очень крепкой и здоровой, влюбляя в себя окружающих своими большими синими глазами. Для них даже придумали свое название — «Машкины блюдца». Если старшие сестры были более спокойными и рассудительными, то Марию Николаевну абсолютно все современники вспоминали как девочку с очень легким характером, которая всегда всем улыбалась. Она была подвижной и красивой, несмотря на небольшую полноту (за что ее, помимо привычных ласковых прозвищ, иногда называли «добрый толстенький Тютя»). Румяная, с лучистыми глазами, девушка всем напоминала классическую русскую барышню, а еще в ней угадывались черты дедушки Александра III. Княжна очень уважала своего отца и была сильно к нему привязана. Бывало, что нянькам приходилось буквально запирать Марию в комнате, потому что она просилась на руки к отцу, когда тот был занят очередным важным приемом министров.
Близка Мария Николаевна больше была с княжной Анастасией и братом Алексеем, которого очень жалела и пыталась скрасить его тяжелые будни своим весельем, шутками и катанием на спине. Частенько, когда цесаревич сам не мог идти, то кричал сестре: «Машка, неси меня!» Мария брала его на руки и несла. В противовес «большой паре» младших дочерей называли «маленькой парой». Несмотря на двухлетнюю разницу в возрасте, именно Мария подчинялась шебутной сестре во всем, а не наоборот. К учебе у княжны были средние способности. Она отлично разговаривала на русском и английском, французский знала немного хуже, с немецким же не заладилось совсем.
Княжна мечтала о семье с большим количеством детей еще с детства. В одиннадцать лет она впервые влюбилась и была грустна из-за того, что избранник не обращал на нее внимания. Когда же Мария Николаевна подросла, то вовсе неудивительно, что она могла очаровать любого. Ее красотой восхищался лорд Луи Маунтбеттен (который в будущем стал дядей принца Филиппа Эдинбургского, мужа королевы Елизаветы II). Луи был племянником императрицы Александры Федоровны. В детстве он часто бывал у своей тети, много общался с кузинами и даже по-детски был влюблен в княжну Марию. Вплоть до своей гибели в результате теракта лорд хранил фотографию своей первой любви у себя на письменном столе.
Но простая в общении Мария влюбилась в офицера Николая Деменкова. Царская семья о влюбленности княжны знала и относилась к этому чувству снисходительно. В шутку Мария Николаевна иногда подписывала свои письма как «госпожа Деменкова». Когда офицер отправился на фронт, Мария сшила рубашку на память и передала ему. Состоялось несколько разговоров по телефону, но вживую княжна с Николаем так больше и не увиделась.
Очень часто люди задаются вопросом, почему царская семья не выдала замуж своих дочерей, ведь это могло бы спасти их жизни. Однако в семье Николая II на первом месте стояла любовь и уважение к выбору княжон. Уже прошли те времена, когда мнение девушек не учитывалось. Вероятно, что если бы не Первая мировая война и революция, то нашлись бы и другие кандидаты, которые были бы милы сердцам девушек. Но печальный итог всем знаком. Трагедия, которая разыгралась в подвале Ипатьевского дома, не только окончательно подвела итог монархии в России. Расстрельная команда в ночь на 17 июля 1918 года лишила жизни одиннадцать человек: императора Николая II, его супругу Александру Федоровну, их детей — великих княжон и цесаревича, а также четырех слуг, которые остались с семьей до самого конца. Княжны на момент гибели были юными — старшей, Ольге, было двадцать два года; Татьяне — двадцать один; Марии — девятнадцать, а младшей Анастасии — семнадцать лет.
