События начали стремительно развиваться в мае. Два гонца юного короля отправились в Прованс за невестой, чтобы препроводить ее к месту бракосочетания. Это были архиепископ Готье Корню и Жан де Нель, преданный советник, служивший еще Филиппу Августу и Людовику VIII. Они составили в Лионе письменное брачное обязательство короля, обещавшего жениться на Маргарите перед Вознесением, — в тот год оно приходилось на 1 июня. Это обязательство соответствовало акту, скрепленному печатью в Систероне 30 апреля; согласно ему граф и графиня Прованса обещали выплатить королю Франции в течение пяти лет сумму в 8000 марок серебром в качестве приданого Маргариты, а король отдавал им в держание замок Тараскон. 17 мая граф Прованса обязался заплатить королю еще 2000 марок[189]. В сопровождении своего дяди Гийома Савойского, епископа Баланса, Маргарита 19 мая провела в Турню, а ближе к 28 мая прибыла в Санс. Людовик, который 24 мая был еще в Фонтенбло, прибыл 25-го в Пон-сюр-Ионн и остановился в аббатстве Святого Коломба близ Санса, где провел три дня — с 26 по 28 мая. Бракосочетание состоялось в субботу, 27 мая, накануне воскресного дня перед Вознесением[190].
На церемонии присутствовали самые знатные люди. В свите Людовика — его мать, Бланка Кастильская, братья Роберт и Альфонс, кузен Альфонс Португальский (будущий король Альфонс III), племянник Бланки Кастильской, представители знати, среди которых — старый слуга Филиппа Августа Бартелеми де Руа, в свите Маргариты — множество дам. Среди прибывших по приглашению короля — архиепископ Тура, епископы Осера, Шартра, Mo, Орлеана, Парижа и Труа, аббаты Сен-Дени и монастырей Санса, Сен-Жана, Сен-Реми и Сен-Пьер а-ле-Виф, а также архидиакон и каноники капитула Санса, графиня Фландрская и Геннегауская Иоанна, Гуго X, граф де ла МарIII, сир де Лузиньян, Аршамбо IX, сир де Бурбон, герцог Бургундский Гуго IV с женой, Матильда д’Артуа, графиня де Куртене и де Невер с мужем Гигом V, графом де Форе и последний по счету, но не по значению, граф Тулузский Раймунд VII. Были и прелаты, более или менее близкие к монарху, среди которых — парижский епископ и аббат Сен-Дени (архиепископ Реймсский отсутствовал), владетельные сеньоры этой территории и держатели трех самых больших фьефов, Фландрии, Марш и графства Тулузского, Гуго де Лузиньян и Раймунд VII, будучи двумя всесильными вассалами, редко выказывали верность королю.
Церемония бракосочетания проходила в два этапа:[191] сначала на возвышении перед входом в церковь, поскольку в Средние века бракосочетание долгое время было всего лишь полюбовным соглашением. В XIII веке оно постепенно превращается в таинство и переходит под контроль Церкви. Празднование на площади было одновременно и последним оглашением бракосочетания (после того как IV Латеранским собором 20 лет назад, в 1215 году оглашение бракосочетания вменилось как обязательное), и присутствующим в последний раз предоставлялась возможность заявить о наличии препятствий для такого союза; но Папа заранее позаботился уладить этот вопрос. Затем архиепископ обратился к жениху и невесте и совершился основной обряд, который в этом обществе жестов выражался в символическом жесте соединения правых рук (dextrarum junctio), что напоминало ритуал оммажа вассала, вкладывавшего свои руки в руки сеньора. Этот жест означал взаимное согласие супругов, ибо в литургии бракосочетания неравенство между мужчиной и женщиной почти полностью исчезает. Обычно правые руки супругов соединяет отец невесты. В отсутствие графа Прованса этот жест, вероятно, совершил дядя Маргариты, епископ Баланса Гийом Савойский.
Архиепископ, воззвав к Святому Духу, благословил и окурил ладаном кольцо, которое затем передал королю, а король надел Маргарите кольцо сначала на большой палец правой руки (со словами: «In nomine Patris» — Во имя Отца), затем на указательный («et filii» — и Сына) и, наконец, на средний (закончив словами: «et Spiritus Sancti. Amen» — и Святого Духа. Аминь). После этого Людовик дал Маргарите 13 денье — трезен[192] (значение этого жеста неясно), а она, скорее всего, отдала их архиепископу вместе с брачной грамотой, свидетельствующей о заключении брака. В Средние века жест зачастую подкреплялся письменным документом. Этот первый этап заканчивался молитвами, произносимыми архиепископом, благословением и окуриванием супругов ладаном. Теперь молодые входили в церковь.
Второй этап бракосочетания — главным образом месса. При этом читались или пелись многочисленные тексты, адаптированные к данному событию: отрывок из Первого послания апостола Павла к Коринфянам (Кор 6: 15–20) («Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы?… Бегайте блуда;… Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа?…»), Евангелие от Марка (Мк 10: 1–9) («…Бог мужчину и женщину сотворил их… Так что они уже не двое, но одна плоть… Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует»), и произносились слова благодарности Богу: «Ты, связавший брачный союз сладостными узами любви и нерушимыми узами мира, чтобы целомудренная плодовитость священного брака привела к умножению детей, которым Ты восприемник».
Два обряда, совершаемых по ходу мессы, были значительны каждый по-своему. После слов благодарности супруги опускались на колени перед архиепископом, на «коленопреклоненных» Людовика и Маргариту накинули брачный покров (velatio nuptialis), а в это время архиепископ призывал благодать Божию на молодых. Этот обряд инициации или перехода (в данном случае от безбрачия в супружество) напоминал обряд рукоположения (посвящение мирянина в клирика, священника — в епископы) и миропомазания короля (когда король фактически становился королем освященным, то есть священным). После продолжительного молебна обряд закончился обетом супруги, что она будет любить мужа, как Рахиль, будет мудрой, как Ревекка, и верной, как Сара.
В момент инвокации: «Да пребудет мир Божий с вами» (Рах Domini sit semper vobiscum) — король восходил к алтарю, чтобы получить поцелуй мира от архиепископа, а потом передавал его своей супруге. Современник события, доминиканец Гийом Пейро, подчеркивает, что этот поцелуй имел большое значение (еще один вассальный обряд), ибо тем самым супруг обещал любовь и защиту своей жене: «Муж давал обет любить свою жену, когда во время мессы, в присутствии тела Господня, отдавал ей этот поцелуй, который во все времена является знаком любви и мира». Затем Людовик и Маргарита причастились.
После мессы должны были совершиться два обряда, которые совсем не упоминаются при бракосочетании Людовика и Маргариты, но которыми обычно завершался переход молодоженов в супружество. Хлеб и кубок с вином (замена причащения под двумя видами, которое совершал на мессе при своем миропомазании наподобие священников король — единственный из всех мирян) благословлялись священником и символически разделялись супругами. Наконец, благословение служителем культа опочивальни молодоженов, после чего супруги садились или ложились на постель — по всей видимости, это обряд плодородия, подчеркивающий основную цель брака и его оправдание — продолжение рода.
Из признания, сделанного королевой Маргаритой много лет спустя, нам известно, что молодой супруг не дотронулся до своей жены в первую брачную ночь, неукоснительно соблюдая, как все очень набожные женатые христиане, три «ночи Товии», предписываемые Церковью по примеру Товии из Ветхого Завета.
На следующий после свадьбы день, в воскресенье 28 мая 1234 года, молодая супруга была коронована. Инаугурация (если употребить английский термин, который во французском языке по отношению к людям, увы, неприменим) королев Франции шла в Средневековье по нисходящей. В ХIII веке они еще бывали миропомазаны (но не чудесным миром из святого сосуда[193], которое предназначалось для короля) и коронованы во время коронации короля, если он при этом женился, или коронованы на особой церемонии вскоре после свадьбы, если их супруг уже был королем, но в XV веке на супруг королей уже не распространялся обряд миропомазания, а в XVI веке их коронация превратилась во второстепенную церемонию[194]. Обычное место индивидуальной коронации королевы — Сен-Дени и никогда Реймс, однако у Сен-Дени не было монополии на эту церемонию. Церковь Санса была достаточно влиятельной, чтобы ее собор стал местом церемонии, — коронация была осуществлена на другой день после свадьбы, и это можно расценивать как знак внимания Людовика IX к своей юной супруге.
