Рыцарь устало махнул рукой.

— Воля твоя, старик. Не поспеешь за мной — брошу в лесу на корм волкам. Это всех касается. Вперёд!

Заскрипела, поднимаясь, решётка.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал арангиец на ухо Лотару.

Тот не ответил, обводя стены, двор и донжон пристальным, долгим взглядом.

Бойцы, огрызаясь на подначки караульных, бодро высыпали из ворот на мост, а затем на сырую после дождя дорогу. Сэр Гийом, высокий, в сверкающем шлеме, был верен слову и задал скорый марш. Лотар, гордо подняв голову, шагал в общем строю. Фрай замыкал колонну, наблюдая, как кто справляется.

Шли хорошо, ходко. «Это пока», — вздохнул наёмник. С дороги свернули к лесу, минуя рощицы вроде той, где осенью брали груз у пьяного монаха. В кронах тоскливо свирчал зяблик. Хиттер, затаив дыхание, оглянулся на замок. Не маячит ли на стене тоненькая фигурка в жёлтом? Захотелось увидеть её напоследок — и сознаться в этом оказалось на удивление просто.

«Ночные!»

Над воротами нежным голубовато-молочным светом лучился Дитер. Призрак завис в воздухе, выпрямившись во весь рост. Правая рука поднята вверх. Силуэт отчётливо выделялся на фоне объявших Хэмптун серых туч.

Фрая пробрал озноб. «Что ты хочешь сказать мне, брат? Желаешь удачи? Прощаешься? Остерегаешь?»

— Что там, хатеман? — окликнул его Альфред. — Забыли чего?

— Нет, — буркнул наёмник. — Идём.

Они нагнали отряд уже на окраине леса и вместе зашли под полог ветвей с нежно-зелёными, едва развернувшимися листочками. Здесь всё было по-другому. Тень и темень, хоть до сумерек далеко. Овраги и буреломы, узкие ручейки. Подъёмы и спуски. Вязкий ковёр из прошлогодней листвы и такой же вязкий воздух.

Арангиец запнулся о корень и тихо выругался. Ему, привыкшему к степным просторам, лес был не по нраву. Тем более что прошлая прогулка едва не кончилась суком и верёвкой — из-за мальчишки, свихнувшегося на мести… «Es’en Zufall? Da glau’ich nisch!» — папаша говаривал. И впрямь — лучше не думать. Кстати о совпадениях: призрак ведь тоже тогда являлся…

Фрай пытался гнать нехорошие мысли, но слишком уж много накопилось вопросов к этому походу. Зачем они полезли в лес? Почему сейчас? Для чего столько кнехтов? Гийом вещал про скрытность, но от кого они прячутся? Гулы с ваграми только собирают войска — вряд ли их лазутчики объявятся так далеко от границы. Зато дороги пестрят благородными сэрами, спешащими в стан Защитника Марки. Уж не от них ли таится наш рыцарь?

Что за поручение такое, раз нужно избегать даже своих? Фрай скосил глаза на де Лера. Тот гнал вперёд, как ужаленный, легко перемахивая поваленные стволы и раздвигая упругие ветви. Запыхавшиеся кнехты смотрели ему в спину с завистью — поклажа-то рыцарская у них на горбах едет — и неодобрением. Кто-то пробормотал: в господина, небось, лешак вселился.

«Лешак не лешак, но он точно знает, куда идёт. Как тогда, с монахом». Это, конечно, радует, да вот в чём беда. Бойцы уже ноги едва волочат от усталости. У каждого язык на плече. Немудрено: кураж прошёл, приключение выдалось не из лёгких. По лесу шариться — не плац шагами мерить. Остановиться бы, отдышаться как следует. Перекусить, наконец. Хиттер и сам изрядно упарился в толстой стёганке — проклятая болезнь! Уже собирался окликнуть де Лера, но Лотар опередил.

— Господин! Дозвольте сказать! — Гийом даже не обернулся. — Нужен привал. Люди устали.

— Я сам решу, когда они устанут, — процедил рыцарь.

— Господин, — подал голос Фрай, — я согласен с мастером Лотаром. Необходимо заново распределить поклажу.

Гийом де Лер смерил его подозрительным взглядом. Но всё же кивнул.

Хиттер быстро нашёл уютную полянку, разделённую пополам трухлявым стволом, и скомандовал привал. Кнехты, отдуваясь, скинули ношу, да так и попадали на жухлую листву. Рыцарь сел на замшелую лесину, снял шлем с подшлемником и погрузился в оцепенение. Худое лицо заострилось сверх меры, скулы торчали в стороны, как у мертвеца. «Словно жизнь из него кто вытягивает», — мрачно отметил наёмник. Лотар, тяжко кряхтя, пристроился неподалёку от господина.

Восстановив дыхание, арангиец занялся поклажей. Забрал часть груза у коротышек. Им больше шагов делать, а значит, и устанут быстрее. Раздал верзилам, да себя любимого не обделил. Подошёл к ветерану.

Тот покрутил головой. Старик бодрился, но был бледен как полотно. Дышал часто, с натужным свистом. Пальцы заметно тряслись. Хиттер скрежетнул зубами. «Долго в таком темпе он не протянет». Лотар уловил его беспокойство и весело подмигнул. Затем повернулся к Гийому.

— Мой господин, дозвольте спросить: куда мы так мчимся? Кто ждёт нас в королевском лесу, кроме зверья и браконьеров?

Кнехты разом подняли головы. Им тоже было интересно. Де Лер захлопал глазами и уставился на ветерана так, будто видел его впервые.

— Зачем ты здесь, Лотар? — спросил он хрипло.

— Мой господин, я и пытаюсь найти ответ…

— Не надо искать, — резко бросил Гийом. — Ты напросился в поход рядовым бойцом. Так что захлопни пасть и делай, что тебе велят.

Губы старика дрогнули. Он коротко поклонился и молвил:

— Благодарю, господин. Теперь мне понятно, зачем я здесь.

Понуро встал, собираясь уйти. Но вдруг отчеканил, громко и дерзко:

— А что здесь делает Гийом де Лер, славный держатель Хэмптуна?

— Выполняет поручение маркиса де Волора, — помертвевшим голосом ответил рыцарь. Глаза его сузились.

— Кто таков маркис де Волор, чтобы раздавать поручения вассалам Его Величества?

Гийом не ответил. Сидел, раздувая ноздри да сжимая разбитые кулаки. Повисла звенящая тишина.

«Ночь и Смерть! Не нарывайся, старик!»

— Разве Хэмптун — не ворота на Альсбрук? Почему в военное время он оставлен без защиты, — продолжил бушевать Лотар, — а его держатель бродит по лесам? Что с того Защитнику Марки?

Кнехты очумело смотрели то на него, то на де Лера, опустившего рыжую голову. Наёмник сжал древко Очистительницы. На лысине выступил пот.

— Может, это охота? — усы ветерана гневно встопорщились. — На кого в этот раз? На лис? На волков? На предателей? Ответьте, мой господин!..

Господин поднял на Хиттера лютые серые глаза. В них пламенел приказ.

Тяжёлая дубина обрушилась с размаху, сбила старика с ног. Фрай в мгновение ока перехватил оружие и вогнал гранёный шип Лотару в сердце, пришпилив к земле. Тот изогнулся дугой — запахло фекалиями — и обмяк.

Кнехты замерли, разинув рты. Альфред бросился в сторону — его стошнило. Гийом обвёл их бесцветным взглядом.

— Вы на войне. И должны подчиняться беспрекословно. Наказание за мятеж — смерть, — выговорил он тускло, без всякого выражения.

— Выступаем.

Побледневшие лица были ему ответом. «Боятся, — понял Хиттер, — но страх лишь удобрит сомнения. И скоро покажутся всходы».

Он напрягся и потянул древко. Шип, коротко чавкнув, покинул грудь мертвеца. Арангиец сгорбился, как под непосильным грузом, и присел рядом с телом. Мягко закрыл голубые глаза ветерана, пальцем провёл по шраму на впалой щеке.

«Обогрей тебя Сол, старик. Увидимся».

— Долго ещё нам тащиться? — пробурчал Рагнар, с хрустом выдравшись из колючего ельника. — Что этот пёс говорит?

— Так он не говорит, — усмехнулся Гуннар. — У него языка нет. Забыл?

— Но Сигольд его как-то понимает…

— Может, потому что сам немой наполовину?

Высокий седовласый хирдманн тенью следовал за проводником, не спуская с него холодных, как у змеи, глаз. В юности копьё пробило Сигольду челюсть, и на лице навсегда застыла жутковатая улыбка. Говорил он мало и невнятно, за что и был прозван Полуротым.

«Этот не проворонит», — подумал Атли. Понятно, зачем херсир приставил к гулу охранника. Немой в засаленном колпаке не внушал ни приязни, ни доверия. А уж вонял — хуже, чем распоследняя псина. Гуннар его так и нарёк: Вонючка.

Шестой день кряду вёл он фиордландцев на встречу со своими друзьями, которые тоже имели зуб на вэлов и обещали помочь сведениями и припасами. Рольф на одном из привалов обмолвился, что это гулские землепашцы, сбежавшие от произвола господ.