— Верь не верь, а придётся! — прокричал голос, и пара стрел вонзилась в землю в нескольких шагах от кобылы жреца.

Та неожиданно взбрыкнула, и всадник кулём с мукой свалился на землю. Хиттер соскочил с седла и в два широких шага оказался подле клиента. Заслонил собой. Длинный шип на навершии Очистительницы свирепо рассёк воздух.

— Бросай! — в голосе из леса звучало торжество. — Не то издырявим обоих!

Это не было пустой угрозой. Луками неизвестные владели хорошо и, судя по всему, уже нацелились на двух застрявших посреди дороги путников. Сбежать не получится: жрец корчился в грязи, держась за ногу. Карабкаться на лошадей, подставляясь под стрелы, тоже резона нет. Сам-то Фрай в бригантине, а клиент — совсем беззащитный. Значит…

— Не стреляй, сдаюсь! — прокричал наёмник и с силой вогнал шип дубины в полотно тракта.

Если что, он сумеет быстро её вытащить.

— Я сказал брось, а не ткни!

Фрай со вздохом пнул верное оружие. Очистительница укоризненно хлюпнула, упав в дорожную грязь.

Жрец завозился и, стеная, поднялся на колени. Хиттер протянул ему ладонь. Так они и встали рядом. Плотный, за счёт широких плеч почти квадратный арангиец. И маленький, похожий на ощипанного утёнка проповедник с потной лысиной и бегающими глазками.

Из-за деревьев показались люди. Четверо, пятеро… нет, шестеро.

В зелёных и коричневых куртках, на головах — кожаные шапки да тканые капюшоны. Под ними сальные волосы, широкие загорелые лица с косматыми бородами. Кряжистая осанка пятерых выдавала в них землепашцев.

Фрай хмыкнул. В Аранге вольные буры — крепкие, рачительные хозяева отобранных у Степи наделов. Основа войска, стерегущего Черту́. Местные же вилланы с их тяжёлым, отупевшим взглядом вызывали брезгливую жалость. Замордованные непосильными поборами и произволом господ, они и выглядели по-скотски обречённо и беззащитно.

Но те, что вышли сейчас из леса, не походили на скот. Они были волками.

Наёмник видел это в преждевременных морщинах на молодых лицах, в тёмных прищуренных глазах, глядящих дерзко и внимательно, в мозолистых руках, уверенно сжимающих оружие. Отчаянные люди, сменившие соху на тисовый лук, деревенские избы на лесные чащобы, сбор урожая на сбор монет, звенящих в чужих кошельках. Разбойники, такие разные и такие похожие.

Фрай сразу приметил среди лесных удальцов парня лет восемнадцати, отличавшегося от остальных. Держался тот очень уверенно, а одет был в расшитую рубаху редкого для Велласкона лилового цвета. Такую ткань привозили из Аранги, и стоила она недёшево. Пояс, похожий на рыцарский, на нём болтался охотничий нож в роскошных ножнах. Лицо, слишком красивое и слишком правильное для виллана. Высокий лоб, тонкий благородный нос, бледная кожа. Длинные тёмные волосы перехвачены тесёмкой. Глаза, тоже тёмные, непонятного цвета — будто подёрнуты пеленой — смотрели испытующе. Вот они остановились на жреце…

Красивое лицо исказила ненависть, какой Хиттер не видел ни в одном бою.

— Еронимус, — прошипел темноволосый. — Вот так встреча!

Сколько занял путь до стоянки разбойников, Фрай, хоть убей, не понял. Их вели какими-то неприметными тропами, постоянно петляли, путали следы, то спускаясь в овраги, то поднимаясь на заросшие лесом пригорки. Впрочем, направление Хиттер приблизительно запомнил. «Если что, — думал он, — обратно на тракт я выберусь».

Однако настрой Теобальда — так звали разбойники своего вожака — особых надежд не внушал. Темноволосый коршуном вился вокруг жреца, ежеминутно суля ему кары, одна другой страшнее. Из этой по большей части бессвязной болтовни арангиец уловил, что некогда Еронимус объявил «нечистой» целую деревню. Но части еретиков удалось скрыться в лесах — собственно, к ним в руки они и попали.

Фрай хотел было втихую расспросить жреца, но тот теперь сам играл в тупого варанга. Трясся и молился своему Создателю, не замечая ничего вокруг. Всё это очень не нравилось наёмнику.

До лагеря дошли почти в сумерках. Представлял он собой обширную поляну с вырытыми тут и там землянками. Хворостяные крыши торчали на поверхности. За деревянной изгородью бродило несколько тощих коз.

— Приведи отца, скорее! — крикнул Тео — так Хиттер обозвал его кратко — парню, вышедшему навстречу.

Тот опрометью метнулся к одной из землянок.

Остальные осматривали добычу. Фрай хладнокровно взирал, как они шарят в его седельной суме. Вскоре пришла их со священником очередь. Первыми в руки лесных удальцов перекочевали медальоны — серебряный трезубец Культа Создателя и бронзовое солнце арангийца. Затем кошели. Кто-то бдительный проверил обувь — так Фрай лишился засапожного ножа. Сапог тоже вскоре лишился — взамен получил истоптанную и худую, чудом не развалившуюся пару. У наёмника забрали плащ, пояс и подшлемник, велели снять потрёпанную бригантину. Он подчинился.

Разбойники, порядка ради, заглянули святому отцу под сутану.

— Не баба! — объявил один. Остальные заржали.

— Жалко, что не баба, — притворно вздохнул кто-то, — ласки хоцца!

— Иди ко мне, приласкаю! — прокричал другой, помахивая отобранным у наёмника ножом.

Гогот вдруг оборвался. Разбойники поспешно расступались, освобождая дорогу двоим. Парню, которого Тео посылал за отцом. И другому — высокому, с копной седых волос на голове и окладистой бородой. Этот ступал неестественно плавно, держась за руку спутника. Фрай тут же понял почему: на месте глаз у старика были две уродливые сине-красные язвы.

«Калёное железо», — угадал наёмник, и внутри него всё замерло. Глаза в Велласконе выжигали опасным преступникам. В первую очередь — колдунам.

— Отец! Иди сюда! — воскликнул Теобальд. — Посмотри, кто попал к нам в руки!

Слепой тяжело шагнул вперёд. Но потом достаточно уверенно добрёл до злосчастного жреца и возложил дрожащие ладони на его бритую голову. Большие пальцы коснулись крепко сомкнутых век.

— Я хотел бы выдавить твои проклятые глаза, Еронимус. — Арангийца передёрнуло от его леденящего шёпота. Так, пожалуй, могла бы разговаривать Смерть. — Но это слишком просто для тебя. У нас будет много времени, Еронимус. Ты отнял моё зрение, но я могу слышать. Кричи громче, Еронимус, кричи громче.

Еронимус закричал. Протяжным, нечеловеческим криком. Наверное, так в последний раз кричит котёнок, видя над собой жадную собачью пасть.

— Второй — его охранник. Арангийский наймит, — сказал Тео.

Пальцы слепца пробежались по лицу Хиттера, будто выводок крупных муравьёв.

— Зачем ты пришёл в наши леса, арангиец? — прошелестело у него над ухом.

— Я наёмник, и мне были нужны деньги, — тихо ответил Фрай. — До этого я никогда не работал на Церковь…

— Ложь! — вскричал Тео. — Отец, неужели непонятно, что у негодяя руки в крови по локоть!

— В Аранге не жалуют крецианцев, — задумчиво произнёс Слепой. — Но в каждом стаде по паршивой овце…

— Точно! — сказал один из разбойников и указал на голову Хиттера. — Этот уже запаршивел!

— И отожрался на церковных харчах! — добавил другой.

— Да что его слушать: на сук и вся недолга!

Наёмник презрительно фыркнул. Не объяснять же этому отребью, что склонность к полноте и раннему облысению — наследственная черта рода Фраев. От петли эта новость точно не спасёт. А то, что спасёт, граничит с самоубийством… Но другого выхода, похоже, нет…

— У тебя есть, что сказать в своё оправдание, арангиец? — Слепой главарь словно прочёл его мысли, и Хиттер решился.

— Я настаиваю на своей невиновности и требую Божьего суда.

Над поляной повисло молчание. Согласно древнему Закону Хлодгара, единому для Аранги и Велласкона, обвиняемый мог отдать себя на суд богам. И тогда жребий определял ему одно из трёх испытаний. Огнём — пламя костра не причинит вреда невиновному. Водой — та не даст ему захлебнуться. Мечом — боги на стороне того, кто победит в поединке. «Один к двум, — думал Фрай. — Великий Сол, лишь бы повезло, а в рукопашной я сильнее любого из этих заморышей».