— Здравствуй, сын.

Этельстен с зеленоватыми ви над плечами сошёл с прямоугольного камня. Такой же безупречный и печально-прекрасный, как в последнюю встречу.

— Жалкая часть мгновения в вечности. Можно считать, что мы и не расставались.

— Прекрати копаться во мне! — огрызнулся Атли.

— Я могу это делать, потому что знаю твоё имя, Этельстен, — улыбнулся альв без тени злорадства. — Твои желания и запреты ничего не изменят.

— Убирайся в свою Страну…

— В этот раз мы уйдём вместе, — глаза отца едва заметно сузились. — У тебя есть то, что принадлежит нам.

— Доспех? Забери его и оставь меня в покое!

— Это невозможно, — покачал головой альв. — Доспех нельзя отделить от владельца. Хочешь или нет, но теперь ты Страж Границы и должен пройти полный цикл обучения.

— А если откажусь? Что тогда?

— Тогда ты станешь опасен для тех, кто находится рядом. Матери, братьев, приёмного отца…

— Только посмей прикоснуться к ним!..

— Я не собирался, Этельстен. Их убьёт сила Доспеха, ведь ты не сможешь с ней совладать. Это оружие, а не игрушка. Как он попал к тебе?

Атли неохотно рассказал о гибели Рольфа и битве с феморо. Отец нахмурился.

— Нам нужно уходить, и немедленно. Я должен изучить память Доспеха.

— И это всё, что тебя интересует?! — вскричал Подкидыш. — Твой сын умер!

— Он сказал тебе? — Этельстен склонил голову набок.

— Он назвал меня братишкой, — всхлипнул мальчик, — сложно не догадаться…

Альв пошевелил губами и торжественно произнёс в зелёном свечении ви:

— Троздис Волосатое Лицо был Стражем Границы и погиб, сражаясь с феморо. Он передал тебе свой Доспех. Теперь это твой долг, Этельстен!

— Кто такие феморо?

— Порождения Бездны и наши извечные враги.

— Они едят людей?

— Не самих людей, но их чувства. Чем сильнее они и пагубнее, тем лучше питают феморо.

«Вот для чего им куклы…» — стиснул зубы Подкидыш.

— Верно. Страдания куклы делают феморо почти всемогущими. Мы разорвали связь, изгнав их в Страну Холмов и оградив Барьером. Но теперь они снова здесь…

Атли замер в тревожном раздумье. Он представил всех, кого знал и любил, спутанными призрачной лентой, что питала гигантский, на полнеба, глаз. Заметив Подкидыша, он ожил и задёргался, вспыхнул багровым пламенем. Смерть, от которой не скрыться, хлынула с небес и затопила Долину, Фиордланд, Велласкон, Гулленгрё…

Он пришёл в себя от боли в руке, что сжимала амулет Гара.

«Я должен это остановить». Атли дёрнул шнурок. В глазах помутнело от слёз.

Древний символ на ладони. Кровь и железо. Имя и память…

— Спасибо, братишка. Я буду сильным!

Молот Гара, вращаясь, полетел в сырую траву.

***

Гийом передал скакуна ошарашенному Альфреду и двинулся к донжону, едва переставляя ноги. Голова кружилась, алая мгла то густела, то отступала… И шомр с ней! Он приехал домой — в Хэмптун, в свой Хэмптун!

— Ги! Создатель Милосердный! Ги, это ты? — сестра сбежала к нему по лестнице. Синее платье в синих сумерках…

Гийом обнял её и долго гладил по голове, успокаивая. Потом спросил:

— Как он?

Анабель сжала губы. В глазах мелькнуло отчаяние.

— Душа блуждает. Я молюсь за него, но…

Она заплакала, утирая слёзы кулачком. Гийом со вздохом стащил шлем вместе с подшлемником.

— Братик… — сестра потрясённо уставилась на его волосы. — Ты совсем седой. Господи, Ги…

Шлем со стуком упал на утоптанный грунт. Вокруг горла сжалось невидимое кольцо. Стало трудно дышать.

— Я… мне нужно прилечь…

Анабель кликнула стражника, который проводил господина до покоев. Помог снять сюрко, кольчугу, гамбезон. Горничная принесла кувшин воды и исчезла за дверью. Смежив усталые веки, Де Лер скорчился на кровати.

Алое марево рассеялось. Можно будет поспать… Но чей это голосок — тихий, тонкий? Молитва — кто-то читает молитву. О нём, о Гийоме де Лере!..

Рыцарь поднялся с ложа и забыл дышать. Белокурый мальчик-паж стоял на коленях в углу и шептал в сжатые ладони. Васильковые очи влажно блестели.

— Ты? — выдохнул Гийом. — Ты здесь?

Шатаясь, добрёл до мальчика, коснулся плеча… Пальцы провалились в пустоту.

…

В шатре хохотали и гремели утварью вагры. А он лежал у входа, свернувшись калачиком будто котёнок.

В груди зияла красная рана. Глаза-васильки застыли под матовой плёнкой. Ги взял его на руки и заковылял прочь, покачивая как дитя и приговаривая:

— Братец Пёс, братец Пёс… унёс меня Хорёк, ведь ты не устерёг…

…

Де Лер прижался к стене и обессиленно сполз вниз. Услышал тихое ржание, встрепенулся…

Коник… Его деревянный коник нашёлся! Ги, не веря, впился в игрушку взглядом.

— Лотар, ты же сделаешь к нему рыцаря? — спросил он капризно и подавился слезами. — Лотар! Ты обещал!..

Коник рассыпался пылью.

Из стены напротив выскользнул лысый Ищейка. Без бровей и ресниц, половина лица изрисована синими символами.

— Грешен! Грешен! — пролаял адепт Ордена Судьи.

Гийом воззрился на него, раскрыв рот, сложил пальцы в знамение и бухнулся на колени.

— Создатель! — проговорил он глухо. — Господь мой! Всё время являл ты мне знак, но я был слеп во грехе…

Подполз к поясу, валявшемуся на полу, нащупал роговую рукоятку ножа.

«Гордыня есть тьма. Но никогда не поздно прозреть!»

Острое лезвие принялось кромсать серебристые пряди.

***

Хиттер Фрай плыл по бесконечному коридору. Тёмному, узкому. Но страха не было. Мыслей не было. Ничего не было. Лишь коридор и он сам.

Впереди обозначилась фигура. Человек. Крепкий старик с вислыми усами.

«Лотар! — узнал арангиец. — Говорил же, увидимся!»

Лотар посмотрел ему за спину и покачал головой. Стены коридора залило жемчужным светом. Сильные руки вцепились в плечи Хиттера и поволокли назад…

Он глубоко вздохнул и чуть не выругался. На рёбра давила тяжесть. Страшно хотелось пить. И есть. «Да я бы сейчас кабана целиком сожрал!» Фрай с огромным трудом разлепил глаза и замер, боясь шелохнуться…

Голова Анабели покоилась у него на груди. Девушка спала, приоткрыв губы. Веки с пушистыми ресницами подрагивали. Курносый носик тихонько сопел. Волнистая прядка выбилась из сложной причёски и шевелилась от дыхания Хиттера.

«Такая хрупкая. И невинная», — удивился он. В придавленной груди стало тепло. Ещё бы унять ревущего в животе медведя…

Наконец получилось. Однако тут же, как назло, раздалось еле слышное бормотание:

— Тридцать четыре года от роду… Кровь варангийская, в родословной язы с унгурами порезвились… Шрамы, переломы, растяжения — ничего опасного. Зубы в порядке. Здоровый, на удивление!.. Тело как тело — грузновато, но пойдёт…

Он напряжённо поводил глазами по сторонам. «Хорошая новость, Фрай: ты в Хэмптуне. Но есть и плохая».

Кроме них с Анабелью, в комнате никого не было.

«Похоже, у меня лихорадка. Надо ещё поспать. Отдохну — и всё закончится…»

— Нет, смертный, всё только начинается, — издевательски выдал хрипловатый мужской голос.

Он звучал прямо в голове Хиттера.

— Меня зовут Рольф. Я вытащил тебя с того света, и теперь я здесь главный.

— Ночь и Смерть!..