Ночь приключений подходила к концу. Предстояло самое сложное и ответственное приключение — похищение Нюрки у деспотических родителей.

— Поспешим! — воскликнул Василий Заец, — маленькая Вероника, наверное, ждет нас с нетерпением. А до Вшивой горки не менее пяти морских узлов пути.

— Есть, капитан! — ответил верный Стенли.

Подходя к дому, в котором жила Нюрка Брызжейко, Василий сказал:

— Поклянись, Стенли, что тайна окутает похищение маленькой Вероники, и ни одна душа в мире не узнает этой тайны. Имей в виду, что в противном случае цербер-отец подошлет ко мне наемных убийц, а Веронику заточит в монастырь!

— Клянусь, капитан.

— Поклянись островом сокровищ! — придирчиво сказал Василий.

— Клянусь островом.

— То-то. Теперь идем.

У стены, через которую друзья по заранее намеченному плану должны были тайно перелезть, стояла лестница. — Небо благоприятствует нашему плану, — воскликнул Василий Заец, — лестница подвернулась нам как нельзя более кстати.

Среди ночной мглы светилось только одно окно второго этажа.

— Она там. Где веревка?

— Ч-черт! Забыл дома!

В ту же минуту к ногам похитителей упал конец сделанной из простынь ленты.

— Какой-то неизвестный, но благородный друг содействует нашему плану, — прошептал энергичный Стенли. — За дело!

Василий схватился за простыню, неуклюже повис в воздухе и задрыгал ногами.

— Вы, молодой человек, ножку мне на плечо поставьте. Ничего, что запачкаете. Я потом, вытру, — раздался чей-то скрипучий голос.

Из темноты выдвинулась мрачная тень.

— Вы наш добрый гений? — спросил Стенли.

Ночной пришелец утвердительно кивнул головой. В этот момент лента оборвалась, и Василий мягко шлепнулся на Землю.

— Т-с-е. Тише… — сказал незнакомец, — идемте через черный ход, а то так и голову проломить недолго. Идемте, молодой человек.

— Скоро вы там? — нетерпеливо спросил женский голос сверху.

— Сейчас приведу, Нюрочка. Держитесь за меня, молодые люди, а то ничего не видно…

Маленькая Вероника ждала Реджинальда с явным нетерпением. В руке у нее была корзинка. Под мышкой — чулочно-вязальная машинка.

Василий Заец с чувством потряс руку незнакомца.

— Я обязан вам жизнью. Вы мой доброжелатель.

— Это верно, что я доброжелатель, — прошамкал незнакомец, — кто родной дочке добра не желает? А я со своей стороны даю чулочно-вязальную машину. И комод. Почти новый. Живите. Чего там. Я ничего не имею… Теперь такой народ пошел… Не хотят жениться, и все тут… К-куда же ты?! Стой!

Василия Заеца настигли в саду. Бесстрашный капитан отбивался от старого цербера руками и ногами. Даже пытался укусить свирепого родителя за ногу.

— Теперь не уйдешь, — сказал родитель укоризненно, — женись, сукин кот.

Василий Заец зажил тихой жизнью плантатора. О грехах прошлого старался не вспоминать.

Представьте себе большой котел, в котором закипает вода. Двое неких граждан собираются варить кашу. Приготовлены пшено и соль. Все ясно: нужно всыпать столь ко-то пшена, столько-то соли — и каша готова. Но нс тут-то было. Один из двух кашеваров по своему характеру является именно тем человеком, с которым каши нс сваришь. Он долго торгуется по поводу количества соли и пшена; упоминает о варке каши в Древней Греции; заглядывает в котел; окунает палец в воду; находит у своего сотоварища по варке уйму нехороших качеств; потом нечаянно переворачивает котел, раздраженно плюет и пшено и, обозвав своего коллегу нехорошим словом, гор до и торжественно удаляется.

В коридоре учреждения появился интригующий плакат:

Желающие вступить в жилкооп

«УЮТ ТРУДЯЩЕГОСЯ»,

каковой кооп с весны будущего года приступает

к строительству, пусть соберутся в 4 час в комнате № 85

на общее собрание пайщиков. Паевой взнос — 100 руб.

с рассрочкой на год. Вступительный — 5 р.

Инициативная двойка. Тов. Федоров.

Сотрудники собрались вокруг объявления и цинично похихикивали.

Товарищ Федоров стоял позади всех, потный и взволнованный.

— Какой же тут может быть смех, граждане? — лепетал он застенчиво. — Дело реальное. Планомерными взносами мы увеличим наши накопления, и тогда, практически, банк даст нам ссуду, которая…

— Знаем, слышали! — злорадствовали сотрудники. — Дашь им по сотняге, а потом жди два года…

— А вам сегодня подавай? — кричал Федоров хватающим за душу голосом.

— Знаем вас! Слышали!

— Сегодня вам подавай?

— Сегодня.

— Что ж, из кармана вам вынуть?

— Знаем, слышали…

Больше всех негодовал старый и в достаточной мере бесквартирный Еврипидов.

— Подумаешь! — вопил он. — Строители новой жизни! За квартиру, видите ли, из трех паршивеньких комнат с газом, ванной и удобствами хотят сто рублей. Да ведь это грабеж среди бела дня… Понимаете? — Сто… Да и то через два года.

— Стыдитесь, — хрипел Федоров, — у застройщика такая квартира — шесть тысяч… А у нас практически…

Но бурное негодование сотрудников подавить было невозможно.

— Дураков нет! — решили они единодушно.

И разошлись, «как в море корабли».

Федоров сорвал объявление, исполнил на нем эксцентрический танец, злобно, но осторожно плюнул в урну и скрипнул зубами.

«Я вам покажу, тупоголовые ослы! — думал Федоров ночью, ворочаясь в своей постели. — Я вас разыграю. Попрыгаете у меня! Поволнуетесь малость!..»

К утру план мести был готов. Федоров, жестоко улыбаясь, повесил в коридоре новое объявление:

Каждый сотрудник может

НЕМЕДЛЕННО

получить квартиру. Распределение полезной площади

будет производиться сегодня в 4 ч. дня в комнате № 85.

Инициативная двойка.

Тов. Федоров.

Сотрудники лениво собрались в комнате № 85 и сели, презрительно глядя на маленького, щуплого Федорова.

— Ну, что еще там? — устало спросил старый бесквартирный Еврипидов, поправляя пенсне. — Какие еще там квартиры?

— Квартиры очень хорошие, — ответил Федоров, предвкушая сладость справедливой мести.

— А денег сколько?

Федоров с гадливостью посмотрел на противное личико Еврипидова и отчетливо произнес:

— Рубль семьдесят пять копеек. Это — первый взнос. Уплативший его немедленно, сегодня же, переезжает в новую квартиру.

Наступила такая прозрачная тишина, что стало слышно, как в далекой комнате работает машинка. Сердце Федорова восторженно колотилось.

— А дом-то где? — закричали сотрудники нестройным хором.

— Дом?.. — Федоров нервно зевнул. — Дом на Красной площади, напротив Спасской башни.

Федоров ожидал взрыва, но взрыва не последовало.

— Так-с, — сказал Еврипидов, — от службы, правда, не особенно далеко, но-о… не будет ли шумно? Впрочем, ладно… Хотя район и неважнецкий, но допустим. А вот не скажете ли вы нам, уважаемый товарищ, сколько в каждой квартире комнат?

Еврипидов с торжеством посмотрел на сослуживцев.

— Восемь комнат, — бухнул Федоров, закрывая глаза.

— А сам?.. — закричали сотрудники радостно. — А сам, небось, квартирку в четырнадцать комнат получит…

— Это дело известное, — сухо сказал Еврипидов, — но не в этом суть… Сколько уборных?

— Сколько угодно.

— Кубатура?

— Шестьдесят саженей полезной площади в каждой квартире.

— Тэк-с. И сегодня можно переехать?

— Сегодня.

— А перевозка вещей на казенный счет?

Федоров на секунду опешил, но сейчас же справился.

«Посмотрим, голубчики, — подумал он злорадно, — что вы запоете, когда я сообщу, что никаких квартир нет. и пристыжу вас…»

И ответил: