И если меня из седла выбили, то провожатый мой оказался крепким орешком. Он, то и дело поднимая коня на дыбы, не давал атакующим подойти вплотную, а когда им всё же удавалось, ловко принимал на щит все их удары. Нападавшие же, а в общем их было шесть единиц, — по трое на каждого из нас, нарвавшись на сопротивление, подрастеряли первоначальный пыл, и, наверное, уже были готовы позорно ретироваться. Но поздно. Подловив самого активного на противоходе, я увернулся и легонько «чиркнул» его по плечу. Из той троицы что наседала на меня, он выглядел наиболее интеллигентно, — если тут применимо такое понятие, и в оконцовке мог бы поведать что-нибудь полезное. Избавившись от него на какое-то время, и без всякого сожаления прирезав его товарищей, я помог своему «напарнику» с остальными.
— Колбасники вшивые! Уроды тупоголовые! — всё ещё дрожа от избытка адреналина, выкрикивал тот, досадуя что не заметил засаду. Хотя на мой взгляд ничего удивительного в этом не было, ведь лес по которому ехали хоть не мог похвастаться особенной густотой, но во множестве разросшиеся кустарники могли скрыть и куда больше количество народа. Мне бы заранее отвод глаз повесить, было такое желание, но энергию пожалел, думал попозже это сделать.
— Как тебя зовут? — спросил я по-немецки у раненного пленника.
— Рольф… — прошипел тот, морщась от боли и зажимая рукой рану.
— Как вы здесь оказались?
— Пришли. — ответил немец, и снова сморщившись, кивнул в сторону города — оттуда. — Ещё когда они перекрикивались, я понял что с языком что-то не то, в чём сейчас и убедился. Если с русским я «родился» здесь, то немецкого Максим не знал, поэтому местный диалект у меня не усвоился. Но конкретно в этом случае ничего особенно критичного не было, мы с немцем понимали друг друга, и это главное. Я вообще никогда специально языки не учил, только по необходимости, когда по службе приходилось жить на чужбине. Но английский, немецкий и французский знал в совершенстве, сносно говорил по японски, и даже кое-как мог объясниться на китайском. Остальные так, постольку поскольку.
— Что там произошло? — продолжил я.
— Не знаю. Все побежали. — всё так же морщась от боли, ответил раненый.
— Но город же взяли?
— Не знаю, я ничего не видел. Мы вообще шли в обозе… — с пленными всегда так: обоз, повара, просто погулять вышел. Даже этот, пятью минутами ранее желавший пробить мне башку, пытался закосить под начинающего обозника. Но как бы там ни было, ничего особо ценного он не сказал. Помучив его ещё какое-то время, я понял что ничего более не добьюсь, потому как он на самом деле ничего не знает. По-хорошему, в живых его оставлять не стоило бы, но мне показалось что он еще может быть полезен. Поэтому наскоро перетянув ему рану, мы привязали его к дереву. Возвращаться будем, — заберём. Ну а нет, значит судьба такая.
Трупы обыскивать не стали, торопились, да и судя по их одеянию, ценного ничего и быть не может. Поэтому не задерживаясь более, двинулись дальше. Ехали теперь ещё осторожнее, поэтому вдвое медленнее, но в итоге всё же добрались до места откуда можно было наблюдать за городом.
— Я ж говорил… — буркнул мой проводник, прикладывая руку к глазам на манер козырька.
Действительно, город горел, и по всей равнине, от стен в сторону леса, на запад, двигались люди. Кто как, без какой-то системы, они уже не были организованным войском, и представляли собой весьма печальное зрелище. Пешие, усталые и поникшие, захватчики медленно брели прочь от города.
— Не очень похоже на победителей… — вслух констатировал я, разглядывая открывшуюся картину.
Из-за расстояния и дыма видно было не очень, но судя по огромному количеству разбросанных трупов и выжженной магией земле, битва была суровой, только тогда тем более непонятно отчего вдруг они всё бросили и решили отойти. Причём на плановый отход — аля перегруппировка или вывоз трофеев, это никак не походило, я не видел ни длинных колонн, ни телег с награбленным добром. Бегство, куда более подходящее определение. Можно было бы подумать что причина в том что над Кремлём висит купол, но его наличие тем более не объясняет того что я вижу. По сути, должно наоборот быть, ведь если защита сработала, значит у обороняющейся стороны всё плохо и надо дожимать. А тут бегут почему-то.
Но как бы там ни было, а я не мог упустить такую возможность, и уже вскоре вёл своё маленькое войско наперерез отступающим. И дело не в том что я настолько кровожадный, просто глупо было бы не воспользоваться таким «подарком» — момент для сбора трофеев уж очень подходящий. Фамилия и происхождение это, конечно, хорошо, но когда за тобой не голодранцы, а реальная сила, куда спокойнее, тем более сейчас. Я не пророк и не знаю что будет дальше, но могу делать выводы и предполагать. Вот только ни выводы, ни предположения не обещают ничего хорошего.
Пленение же отступающих проходило спокойно, ввиду тотально численного перевеса никто из понуро плетущихся вояк и не думал сопротивляться. В самую гущу мы не полезли, грубить тоже не стоило, поэтому «загребали» с краешку, отлавливая лишь самые малочисленные группы, коих было немало. Пять, десять человек — самое то что нужно. Особо вооруженных и экипированных среди них не было, но что-то при себе да имелось. Выбросив часть тряпок, трофеи грузили в телеги, а пленных связывали, и отводили в сторону леса. Никаких попыток сбежать они не делали, смотрели только злобно, да бормотали что-то неразборчиво. В общем, всё проходило спокойно и практически без эксцессов, и уже когда почти стемнело, на нас вышла группа из нескольких десятков человек. Не знаю как так получилось, — может в темноте не разобрались, или ещё что-то, но подходили они совершенно спокойно, а когда осознали свою ошибку, сделать уже ничего не смогли. Тех что взялись за мечи, зарубили сразу, но их было немного, основная часть не сопротивлялась. Так же собрав с них оружие и заставив снять доспехи, я обратил внимание на раненного, которого они тащили на носилках. В потьмах сначала не разобрал, но приглядевшись, опознал в нем одного из тех людей что были на приёме у Валиевых. Сам чернявый, с побелевшим от потери крови лицом, выглядел он очень плохо, и куда бы его не тащили, сто процентов не донесут.
Сам он говорить не мог, ибо был без сознания, поэтому мне пришлось обратиться к его пленителям, но они дружно сообщили что раненый никакого отношения к россам не имеет, мол свой это, немец. Наверное если бы я не видел этого человека раньше, поверил бы, но я его видел, поэтому, естественно, не поверил. Можно было попробовать подлечить его и спросить, но у меня практически не осталось зелья, поэтому сначала я решил попытаться иначе. Достал свою трость, демонстративно покрутил ею, пустил пару искорок и сказал что пока привожу раненого в чувство, у них есть шанс рассказать правду. А если так и будут упорствовать, велю всех казнить. Пленные за этот день меня вообще настолько достали, что я легко бы выполнил свою угрозу. Ведь все кого не допрашивал, говорили одно и тоже. — Мол ничего не знаю, куда велели идти, туда и шёл, ну а когда все побежали, и я побежал. Как заведённые.
Какое-то время ничего не происходило, и я уже на самом деле решил пожертвовать на раненного остатки зелья, но в итоге они всё же признались что это какой-то знатный росс, которого потому и захватили, что надеялись на возможный выкуп.
Естественно, после такого подтверждения, мне не оставалось ничего другого, кроме как всё же добить свою аптечку, и уже к полуночи я смог его выслушать.
Аленсей Шереметьев — так звали раненного, принадлежал к одному из самых сильных боярских родов, и выкуп за него действительно был бы внушительным. Одарённый, хоть и не самого высокого уровня, в этой схватке он выполнял роль батарейки, и смог продержаться почти до самого конца, то есть до появления купола. И хотя деталей он не знал, но суть произошедшего стала понятна.
Из его рассказа получалось что когда уцелевшие маги во главе с князем укрылись в кремле, им ещё какое-то время удавалось удерживать контур, но в итоге он был прорван, противник ворвался внутрь, и князю не оставалось ничего другого кроме как активировать купол, укрывший собой как защитников, так и нападавших. В связи с чем оба войска, — и наше и вражеское, остались без командования. Но наши как-то самоорганизовались и вновь пошли в атаку, — видимо кто-то всё же остался из командиров, ну а чужаки не смогли, и побежали.
