Он поставил кувшины на пол и вытащил камышовую пробку в одном.

— Оно не имеет запаха и оно не заметно глазу. Понюхай.

— Да, я ничего не чувствую, — сказал Бако напряженно. — Ты уверен, что это важно, смотреть на то, чего вовсе нет?

— Однако, хотя оно и незаметно… — шаман высек огонёе и вдруг над кувшином вспыхнуло пламя.

— Довольно только одной искры, — глядя на столбик огня сказал шаман, — и оно горит.

— О! — воскликнул Бако.

— Это самое безобидное свойство дыхания. Дыхание духа ровно горит само по себе, но когда оно смешивается с воздухом… во второй кувшин я приказал набрать совсем немного… меньше ложки. Теперь отойдем и посмотрим…

Бако отошел за шаманом к повороту и недоуменно следил, как тот проколол себе палец, шепнул что-то и пробка вылетела из кувшина, а крошечная искорка нырнула внутрь. Грохот сотряс пещеру и осколки кувшина разлетелись, ударив крошевом в стену возле них.

— Ого, — прошептал Бако.

— Одна ложка, — сказал шаман и оно немного помолчали.

— Внизу его слишком много. Так много, что оно переливается над черными слезами. В воздух взлетит весь город и холм, и вся долина… оно повсюду, там же, где чёрные слёзы — везде. Лежит под холмами, далеко от города… древние хорошо усыпили его, но если разбудить…

— Я понял, — сказал Бако, — понял.

— Его силу не обуздать. Пусть пока оно спит. Но я думал все эти дни и на совете мы говорили сегодня: что если сгорят все слезы, закончится пыль Лары, лушь порвет цепи на склоне и прорвется в город? Что, если не устоят воины и резерв вступит в бой и проиграет⁈ Что, если вождь Арис так и не придёт?

— Этого не будет! — рявкнул Бако и осекся, и взглянул на шамана, — Нет. Арис придет! Он знает, что делать и скажет нам.

— Арис лишь человек! — сказал шаман тихо, — духи не будут вмешиваться. Небесный отец не услышит нас…

— Как можешь ты говорить такое! Ты, шаман!

— Мы сказали людям, что вождь Арис уходит к Небесному отцу, но это ложь. Или ты и сам поверил в это?

Бако сжал кулаки тяжело дыша.

— Да! Поверил. Я должен верить и вдохновлять людей! И ты тоже.

— Я знаю, рука вождя, — ответил шаман, — но что будет, когда верить будет не во что?

Бако поднял руки ладонями вверх:

— Чего ты от меня хочешь⁈

— Если вдруг мы проиграем, я не хочу стать куклой колдуна! — сказал зло шаман, — смерти я не боюсь. Но ведь смерти не будет! Он заберет наши души, — его передернуло, — Нет! Только не это.

— Ты предлагаешь… — понял вдруг Бако.

— Да. Если колдун войдет в город, а воины падут, я разбужу дыхание бога и пусть все взлетит в воздух.

Бако вдруг посветлел лицом:

— Да! Так и сделаем! Что же ты тянул⁈ Надо было сказать мне сразу. Это принесло мне успокоение. Теперь у нас есть надежда. Мы победим, или погибнем, но он не получит нас!

Он отступил и воскликнул:

— Но, кроме нас, об этом не должен знать никто! Особенно Венанди!

— Я согласен, — кивнул шаман, — и тот старик по имени Кеттер — тоже.

— Ты не доверяешь ему? Почему? — спросил Бако.

— Я совсем не знаю его. Вождь верит ему? Хорошо. Но я не должен верить.

— Это твое дело, — сказал Бако, — Хорошо. Пусть будет так.

Они немного помолчали, обдумывая новые вести, а потом шаман сказал:

— Я провожу тебя до верхних коридоров.

Они медленно направились к выходу.

— А знаешь, что? — спросил вдруг Бако, — Я тоже поведаю тебе одну тайну. В ту ночь… праздничную ночь после свадьбы вождя, в Линфероне… один из стражей, из тех, кто охранял проход вниз у серной пещеры, сказал мне, будто бы слышал кое-что… Шаги и видел силуэт мужчины — огромного, как медведь. Стражник испугался и замер не шевелясь и только наутро понял, что это был вождь. Будто бы… вождь говорил с кем-то, кто был там… внизу. И ушел вниз. На ледяные уровни.

— Глупости все это! — отрезал шаман.

— Я знаю, — пробормотал Бако, — Стражник врет. Я убил его и сбросил в яму. Чтобы он не смущал людей.

— Он мог быть безумен, — заметил шаман.

— Да, — Бако кивнул. — Но сейчас нам нужно очень мало такого безумия, чтобы обезумели все.

Остальной путь до верха они прошли молча и уже у поворота к внутреннему входу в башню шамана, остановились. Глядя в сторону, Бако произнес:

— Когда вождь Арис пропал, я отправил в долину варгов. Они обшарили все. Варги не учуяли его следов… тогда я пошел в тот коридор, где стоял стражник. Безумный стражник. И там я нашел след Ариса. Он шёл вниз. Я прошел по следу, совсем немного. Но след исчез. Я не понимаю. А ты?

— И я тоже, — Шаман смотрел на него во все глаза.

— Я ничего не говорил, — подвел черту Бако.

— Я ничего не слышал! — ответил шаман.

Дальше Бако пошёл один. Пока он беседовал с шаманом, дневной свет совсем померк и черные тучи опустились еще ниже. Тьма стояла кромешная, только огни, разожженные в железных бочках горели там и тут. Тучи казались тяжелыми, будто камни, которые вот-вот рухнут сверху и раздавят их.

— Командующий Бакриярд! — Бако поморщился, услышав голос, — Я ждал вас!

Акуила Венанди догнал его и зашагал рядом.

— Мне нужно осмотреть кузницы, — отрезал Бако, — а ваши дела, Венанди, мне хорошо известны. И мне нечего больше сказать вам.

Однако такая отповедь не смутила Венанди.

— Я хочу поговорить лишь об орифламе и знаменах. Еще раз, да. Но это важно! Не только для моих конников, но и для анназар и других народов. Знамена выделяют нас. Указывают кто есть кто. Почему вы против знамен? Они не испортят дела, но люди будут рады.

Бако свел брови.

— В это битве, Венанди, и тебе и анназарам легко будет отличить кто есть кто. Ты не спутаешь своих с лушью, не волнуйся.

— Знамена необходимы!

Бако усмехнулся:

— Я видел много знамен в долинах янгов и в других землях. Я видел их из-за спины вождя Ариса. Я видел их над отрядами людей, закованных в железо! Большую часть этих знамён мы втоптали в грязь, те же, что были из красивых тряпок пошли на платья нашим женщинам.

— Это не тряпки! Знамена — это символ!

— Полоски из холста, или из шелка, все они тряпки! Довольно! Я уже слышал это, в Линфероне и по пути сюда. Ты, советник Грей и другие советники из Томоза и Литереи всё болтаете об этом! Хватит, говорю я. Раньше вы носили в бой разноцветные тряпки и кичились ими, теперь все иначе. Теперь вы стали кочевниками, а кочевикам не нужны тряпки, чтобы узнать своих. А нашим врагам довольно взгляда на нас, чтоб испугаться! Тряпки не решают дела!

— Я, — начал было Венанди, но Бако уже не мог остановиться:

— Когда вернется вождь Арис, вы все сможете пойти к нему и рассказвать о своих знамёнах! Но я запретил вам носить цветные полоски над головой, как… как… дети болотного народа! Я не дам вам ни одной меры самого грубого холста для этого глупого занятия! Уходи, Венанди, пока я не отдал тебя страже!

Акуила склонил голову и отступил.

— Нет! — Бако увидел советника Мирама, который направлялся к нему, — и тебе я все сказал! В этой битве вожди не пойдут сражаться в бой в первых рядах! Вождей больше нет! Вы советники и советники останутся позади войска и будут командовать воинами! Я все уже сказал тебе, Мирам! Уходи!

Вождь Мирам отступил в толпу.

Бако огляделся по сторонам в поисках того, на ком еще можно сорваться. Акуила, как обычно, поднял в нём волну гнева. Рядом не было больше никого, кто спешил бы доказать ему полезность тряпок и других глупых вещей — к счастью для них же.

Небо над головой будто ещё больше почернело и спустилось ещё ниже. Тучи были слишком черными, слишком низкими. В них ощущалось что-то дурное.

— Господин командующий, — робко обратился к нему кто-то, — а когда вернется великий вождь Арис?

Досада и страх охватили его. Великий вождь не сообщил ему этого! Ему необходимо пойти и спокойно заниматься делом, а не стоять тут с ними и болтать! Он сказал это так громко, что какой-то мужчина опрокинул ящик с железом прямо рядом с ними. И когда грохот прокатился по улице, Бако открыл рот, чтобы отчитать и его, но не успел — унылый, протяжный звук донесся откуда-то издалека, из-за холмов и повис над городом.