Кряхтя и опираясь на посох, я поднялся на ноги, начал отряхиваться от налипшей пыли и грязи, случайно коснулся обсидианового амулета и тут же с шипением отдёрнул руку. Амулет был холоден как лёд, прикосновение к нему обжигало, как железная качель на сорокаградусном морозе. Вопросов снова было больше, чем ответов, но результатом я всё равно был доволен. Амулет Кары оказался не просто красивой побрякушкой, и, видимо, именно он отвёл от меня обе молнии. У зверя такого амулета не было, и теперь он лежал бездыханной тушей.

Я посидел немного на тропе, передохнул, перевязал полученные в бою царапины, а потом взвалил мёртвую пуму себе на плечи и побрёл в деревню. Добыча и в Африке добыча. Но я бы предпочёл больше с такой добычей не сталкиваться.

От идеи посетить деревню Каменных Когтей я отказался, огромная туша на плечах здорово отбивает всякое желание идти куда-то далеко. Я пошёл домой, в родную деревню, она была ближе во всех смыслах. Да и мне хотелось увидеть, как вытянутся лица соплеменников, когда они увидят, кого я с собой приволок.

На этот раз меня, конечно, не встречали всем племенем, как триумфатора, и орчата не бежали навстречу, чтобы разузнать подробности о битве из первых рук. К самой деревне мне удалось подойти незаметно и тихо, но как только меня увидели на окраине, отовсюду послышались возбуждённые вопли.

— Глядите! Пудук! Вождь убил пудука! Один! Голыми руками! — верещали со всех сторон и малые орчата, и женщины, и старые орки, бросая свои занятия и выходя мне навстречу.

Я опешил. Вот ты какой, выходит. А я всё гадал, что это за зверь такой неведомый, что на него охотятся всем племенем одновременно. Орки пожирали мою добычу восхищёнными жадными взглядами, а я шёл к своему чуму, стараясь не обращать на них внимания. Приятно, конечно, осознавать себя рок-звездой, но они все ошибались, без магии я бы эту зверюгу не завалил, а магия — это грёбаное читерство, недостойное орка. Впрочем, разубеждать племя — только всё испортить, а я себе не враг.

Тушу я бросил у порога своего чума, на потеху толпе, которая сейчас наверняка примется измерять этого самого пудука всеми возможными способами и воображать в подробностях ту схватку, из которой я вышел победителем.

В чуме я поставил посох в угол, ко всему остальному оружию, и начал разоблачаться, стаскивая с себя броню и грязную, изодранную когтями одежду.

— Вождь, кто это тебя так? — спросила Кара, поднимая на меня обеспокоенный взгляд.

Несмотря на всю защиту, кувырки и падения не прошли бесследно, тёмные гематомы виднелись тут и там, да и забинтованные руки не скроешь.

— Пудук, если я не ошибаюсь, — ответил я.

Кара только ахнула.

— И ты сумел от него уйти? Это же почти нереально! — воскликнула она.

— Нет, вон он лежит, снаружи, — равнодушно произнёс я.

Она одним движением подскочила к выходу, отдёрнула полог и высунулась наружу. Там уже собрался целый митинг, но у меня не было никакого желания там присутствовать. Хотелось лечь и отдохнуть, залечивая раны. Этим я, собственно, и занялся, растянувшись на шкуре у печки. Ощущения были такие, будто меня весь вечер пинали ногами, а царапины на руках без конца саднило и дёргало. По-хорошему, надо бы их продезинфицировать, но нечем. Буду надеяться, что никакой инфекции мне эта зверюга не занесла, а если и занесла, то крепкое орочье здоровье с ней обязательно справится.

Долго отлёживать бока мне, само собой, никто не позволил. Полог вновь откинулся, в мой чум просунулась голова Дургуза, который тут же принялся робко осматривать убранство моего жилища. Я тут же кинул в него попавшим под руку горшком. В мой чум без моего разрешения могла входить только Кара. Дургуз тут же отпрянул, возвращая полог на место, и позвал, как положено, находясь снаружи.

— Вождь! Брат! — позвал он. — Тут это, спросить надо!

— Чего тебе? — рявкнул я. — Делайте с ним что хотите, шкуру снимайте!

— Да нет! Там это! Чужие орки! За деревней! — крикнул он, и я тут же подскочил на месте.

Это было… Необычно. Как минимум. Гостей мы не ждали. Не принято здесь было ходить в гости, только на войну, а это значило, что к нам пожаловали враги. Я принялся вновь облачаться в надоевшую, грязную ещё после драки с пудуком броню. Кара, обеспокоенная новостями, снова помогала, затягивая ремни и поправляя те или иные элементы. Ладно хоть это были не полные латы, для которых нужны два оруженосца и кран «Ивановец», чтобы сажать всадника в седло.

Я схватил топор, сунул его за пояс, взвалил на плечо свой пернач, и выскочил из чума в полной боевой готовности, едва не споткнувшись о тушу пудука. Орки, к моему удивлению, по-прежнему были здесь, а дорогой брат Дургуз, сидя на корточках, пальцами измерял клыки мёртвого зверя.

— Не понял, — хмыкнул я. — Там же… Орки. Чужие.

— Ага, — закивал брат. — Только они без оружия идут. Вроде бы.

— Чего? — фыркнул я.

Всё становилось ещё страннее.

— Сколько их там? — спросил я.

Дургуз по очереди загнул пять пальцев. Не так уж много. Интересно, на что они рассчитывают, приходя в чужую деревню малыми силами. Вызвать меня на бой? Откопали какую-то вундервафлю, в которой мои орки даже не признали оружие, и решили демонстративно меня победить? Ничего не понятно, очень интересно.

— Так. Зовите шамана. Дургуз, идёшь со мной. Бурздуб, Улдук, вы тоже. Оружие возьмите, на всякий случай, — приказал я.

Долго ждать не пришлось, почти все орки были неподалёку, разве что за оружием пришлось отправить одного из молодых. В родной деревне не было необходимости везде ходить с длинным и неудобным копьём. Остальным оркам я тоже приказал на всякий случай вооружиться, и как только вся моя свита пришла в готовность, мы отправились на окраину деревни, встречать гостей.

Чужаков заметили давно, издалека, кто-то из охотников. Охоту прервали, послали гонца в деревню, который и доложил братцу о гостях. Брат, соответственно, доложил мне.

Мы впятером остановились за околицей, наблюдая, как по дороге приближаются незнакомые орки. Оружия на них и в самом деле видно не было, только какие-то мешки, но вид они всё равно имели воинственный, четверо носили кожаные доспехи, пятый кутался в какую-то длинную грубую рогожу. Цвет кожи у них тоже чуть отличался от нашего, больше напоминая какой-то зелёно-коричневый оттенок, но во всём остальном — такие же орки, как и мы.

Чужаки изрядно нервничали. Это было заметно даже издалека, они поглядывали на нас, перешёптывались, стреляли глазами по сторонам, словно выискивая пути отхода. Хотя и я бы нервничал, приближаясь без оружия к чужой деревне. Они остановились на расстоянии броска копья, я поднял правую руку в знак приветствия.

Мои орки, подозрительно щурясь, поглядывали на гостей, один только слепой Гарул равнодушно стоял, глядя куда-то в никуда. На то он и слепой. Дургуз нервно дёргал щекой, то и дело перехватывая копьё, Бузрдуб с Улдуком спокойно стояли, напустив на себя угрожающий вид. Чем-то мне это напомнило стрелку из бандитских сериалов. Вот только стрелки нам никто не назначал, эти орки просто припёрлись в нашу деревню.

Я сделал пару шагов вперёд, окидывая незнакомцев властным пристальным взглядом.

— Кто вы такие? Что вам нужно в нашей деревне? — громко спросил я.

От орочьей банды отделился один, завёрнутый в рогожу, как в просторный балахон. Скрывать под ним он мог что угодно, и я немного насторожился. Если там ещё какой-нибудь магический жезл или технология арбалета вдруг утекла на сторону, и под рогожей он прячет самострел, то я, можно сказать, уже труп. Я попросту не успею добежать до него и вступить в бой.

— Ты вождь Ундзог? — спросил орк в балахоне, игнорируя мои вопросы.

Мне это не понравилось, и я заметно скривился, а затем демонстративно перекинул палицу на другое плечо.

— Допустим, — рыкнул я. — Вы меня знаете. А я вас не знаю. Кто вы такие?

— Меня звать Рутгор, я шаман племени Ледяных Огней, — наконец представился он.