Я добрался до своего чума, шагнул внутрь, чувствуя, как расслабляюсь и все тревоги остаются позади. Удивительное ощущение, и я, наверное, впервые почувствовал его в этом мире.

— Вождь! — воскликнула Кара, заметив моё появление.

Орчиха сидела у оставленной карты, внимательно изучая закорючки и линии на козьей шкуре. Причём с таким видом, будто понимала, что там изображено. Она, конечно, производила впечатление сообразительной девушки, но я не верил до конца, что орк может быстро освоить принципы картографии и научиться читать планы и схемы.

— Что это ты делаешь? — хмыкнул я.

На её лице, всё ещё тёмном от кровоподтёков и ушибов, промелькнул страх, Кара отшатнулась от карты, вскочила, склонила голову и принялась нервно теребить подол своей юбки из шкур.

— Я… Только взглянуть… — промямлила она. — Прошу, не надо…

Я поморщился, подошёл к карте и проверил, не появилось ли там новых значков или несуществующих тропинок. Нет, только то, что я нарисовал совместно с Зугмором сегодня утром. Даже и беспокоиться не о чем.

— Не бойся, — произнёс я. — Я не собираюсь бить тебя за любопытство.

— Да? — она позволила себе немного расслабиться, но всё ещё смотрела на меня настороженно и опасливо.

— Да. Вот если бы ты что-нибудь испортила… — сказал я.

— Я даже не трогала! — воскликнула Кара. — Только посмотрела…

— И что ты поняла из увиденного? — хмыкнул я.

Кара задумалась, чуть прикусив губу.

— Это как если бы на вашу деревню с высоты посмотреть, а потом увиденное начертить… Ты умеешь вселяться в птиц? — произнесла она. — Или ты летаешь во сне? Ночью ты что-то бормотал, только я ничего не поняла. Блудсикер на мид, инвокер рак, пушим топ, и про мать что-то… Я подумала, это заклинание какое-то.

Я удивлённо вскинул брови и рассмеялся. Это было и впрямь неожиданно.

— Нет, не летаю. Но это и правда вид на окрестности сверху, — сказал я. — Если представить, что восход здесь, а закат вон там.

Кара снова присела рядом с картой, провела когтем по дорогам и тропам, идущим прочь из деревни Кривого Копья, удивлённо хмыкнула.

— Здесь племя Белых Ястребов, — указал я на пиктограмму в виде схематичного пёрышка. — А здесь Ледяные Огни.

— А тут, получается, было наше племя, — вздохнула Кара, показывая на пустое место в предгорьях западнее отсюда.

Я достал уголёк и нарисовал в этом месте чёрный камень, символизирующий племя Чёрного Утёса. Было бы любопытно туда наведаться. Может, кто-то из него всё-таки уцелел. Сомневаюсь, что нас там встретят хлебом и солью, раз уж, по словам Кары, мы истребили всех, но кто знает. Вдруг нам повезёт.

Следующее утро обошлось без вызовов на бой и прочих неприятностей. Приятное, беззаботное пробуждение, как в голливудском фильме, когда герой встаёт в пять утра весёлый и бодрый, чтобы принять душ и с широкой улыбкой выйти на пробежку в Центральный парк под какую-нибудь весёлую музыку. Никогда не думал, что подобное вообще возможно.

Даже Кара ещё спала на своём месте у стенки, а в очаге ещё краснели не успевшие прогореть угли. На улице едва-едва занимался рассвет, выползая из-за горных склонов. Чудное зрелище, когда первые лучи касаются вершин, а всё остальное скрыто в сумерках, и тени ползают по склонам, будто живые.

Я даже сделал небольшую зарядку на свежем воздухе, отжался двадцать раз без особых усилий, поприседал, попрыгал, побоксировал с тенью. Всё давалось легко и непринуждённо. Большая часть племени ещё спала, лишь некоторые выходили наружу, с удивлением глядя на мои занятия. Я не обращал внимания. Тренировки дело такое, и оставлять их из-за страха быть осмеянным нельзя. Сначала ты единственный во дворе выходишь на турники и тебя обсуждают бабульки, а потом к тебе присоединяются желающие, и если бы ты не выступил той самой точкой кристаллизации, вокруг которой собрались все остальные, на турниках бы и дальше сушили ковры.

Хотелось, чтобы и другие орки тоже занялись не только охотой, драками и набиванием брюха. Но заставить орков тренироваться и развивать свои навыки я мог только личным примером, и это процесс небыстрый.

От тренировок без оружия я постепенно перешёл к упражнениям с копьём, и хоть я раньше с ним никогда не работал, тело Ундзога само вспоминало необходимые движения. Выпады, уколы, удары древком, и прочее, и прочее. Хорошо бы перейти от копья к алебарде или бердышу, но их просто так не изготовить, нужны технологии и мастера, которых в племени пока не было.

Орки понемногу просыпались, выходили из своих жилищ, косились на меня и то, как я тренируюсь с копьём. Полагаю, у многих орков умение пользоваться оружием заключалось в трёх словах — «бей острым концом». А для того, чтобы стать мастером, нужны тренировки. Некоторые опасливо подходили и смотрели, особенно дети. Многих снедало любопытство, но подходить и спрашивать они пока не осмеливались. Как же, подойдёшь тут, когда острие копья мелькает в воздухе, словно шершень.

— Вождь! — окликнул меня один из зрителей, и я узнал Бурздуба. — Ты чего это делаешь? Духов гоняешь?

Я остановился, утёр ладонью выступивший пот и рассмеялся.

— Бывало у тебя, что ты бьёшь и промахиваешься? — выдохнул я.

Бурздуб скривился и зарычал.

— Да, — наконец произнёс он, справившись с приступом гнева.

— Ну так это злой дух твоё копьё отклоняет. Их много таких, — сказал я. — Чем больше вот так убьёшь, тем меньше будешь промахиваться.

Бурздуб почесал затылок, крепко задумываясь.

— Так их же не видно! Как я их убью? — задал он резонный вопрос. — Ты-то вождь, видишь небось!

— Не вижу, — сказал я. — Я себе цель ставлю и туда бью копьём. Там злой дух и будет.

— Злого духа шаман бить должен! — воскликнул Улдук, другой орк, тоже наблюдавший за моей тренировкой. — Простой орк не может!

— Может. Духов много, а шаман один, — возразил я. — Чем больше духов стукнет орк, тем меньше работы шаману. Так что берите копья и будем стукать.

Орки переглянулись, не решаясь присоединиться ко мне, но тут мне помог дорогой брат Дургуз, который первым схватил копьё и шагнул вперёд, невзирая на тихие смешки соплеменников.

— Буду стукать всех! — оскалился он. — Вечно мне эти злые духи мешают!

Дургуз сделал несколько хаотичных выпадов, которые больше напоминали дикую пляску, а не тренировку, затем устало опустил копьё, покосился на смеющихся орков и вдруг продолжил рассекать воздух с удвоенной силой.

— Хорошо, брат, — похвалил я.

Вскоре к нам присоединился Бурздуб, а следом за ним и ещё несколько орков. Мы расположились в шеренгу, чтобы случайно друг друга не заколоть, и я показывал им, что делать. Они могут хоть тысячу раз утверждать, что умение драться у орков в крови, и что орк прямо из колыбели способен убивать, но даже так опыт необходим.

— А сколько их надо убить? — спросил Улдук после очередного выпада.

— Чем больше, тем лучше, — повторил я.

— Пятерых убил, мало? — спросил он.

— А я десять! — воскликнул Дургуз.

— Бейте ещё, — приказал я. — А ещё, знаете, как лучше всего бить?

— Сильно! — отозвался Бурздуб.

— Да… Я не об этом, — произнёс я. — Злые духи юркие и мелкие. Так что если мы все одновременно и одинаково ударим, то никто из них не уйдёт! Ну-ка, прекращайте. Становитесь в строй, плечом к плечу, рядом.

Орки, толкаясь и пихаясь, приблизились друг к другу, образуя неровную плотную шеренгу, от которой любой сержант заплакал бы кровавыми слезами. Я встал справа, сжимая копьё в руке.

— Одновременно! По команде! Бей! — приказал я и обозначил удар.

Само собой, одновременно не получилось, и вместо чёткого единого выпада получилась полная срамота. Ладно хоть никто не споткнулся и не упал на собственное копьё.

— Плохо! — рыкнул я.

— Орки так не дерутся! Так гномы дерутся! — прорычал Улдук. — Орк сильный, нам так не надо, мы по одиночке всех стукаем!

— Да! Не размахнуться! — поддакнул Бурздуб, а остальные поддержали нестройным ворчанием.