Эта же система дублировалась и на уровне местных Советов — председатель областного комитета партийно-государственного контроля являлся и одним из заместителей председателя облисполкома. Складывалась поистине уникальная ситуация! Комитет партийно-государственного контроля на всех его уровнях — от центрального до районного — фактически дублировал и партийную, и советскую систему, располагая к тому же правом производить расследования, налагать на виновных взыскания и штрафы, передавать дела в прокуратуру и суд. В марте — апреле 1963 г. Комитет партийно-государственного контроля СССР получил право контролировать Вооруженные Силы, Комитет государственной безопасности и Министерство охраны общественного порядка125
Власть потихоньку перетекала от Никиты Сергеевича Хрущева к его ставленнику — Александру Николаевичу Шелепину.
К апрелю 1963 г. в стране было создано 3 270 комитетов партийно- государственного контроля, в том числе 15 республиканских, 216 краевых и областных, 1 057 городских и районных в городах, 348 — по зонам, предприятиям и стройкам, колхозам и совхозам, 170 тыс. постов народного контроля, куда было избрано более 2 400 тыс. человек.
При этом громадная машина крутилась без особого результата. Ожидаемого хозяйственного эффекта от деятельности армии контролеров не было. Выявленные КПК недостатки в производстве шин на Ярославском заводе, приписки на Минском радиозаводе, факты местничества со стороны работников СНХ РСФСР, злоупотребления при продаже легковых автомобилей в Москве явно не соответствовали объемам и полномочиям КПК.
Дело, как нам представляется, было в другом. Хрущева обыграли. Он хотел усилить контроль, но оказался сам блокированным той системой, которую он же и предлагал. КПК идеально соответствовал созданию предпосылок к организационному устранению Хрущева. Власть Шелепина оказывалась реальнее, лучше организованной, а поэтому более опасной для любого чиновника, чем власть самого Первого секретаря ЦК и Председателя Совета Министров СССР Хрущева.
Отметим и другой парадокс: сама по себе система КПК становилась дополнительным раздражающим фактором, действующим против Хрущева. Не случайно поэтому Брежнев вскоре после снятия Хрущева постарался избавиться от КПК.
Октябрьский переворот
Обстоятельства непосредственной подготовки к снятию Хрущева никогда не будут выяснены до конца. При минимуме письменных свидетельств (к тому же отредактированных с участием заинтересованных лиц — участников этих событий) и наличии воспоминаний этих же людей многие «технические» подробности остаются неясными. Но основные события вполне могут быть реконструированы. Ясно, что уже в 1962 г. стал очевиден провал основных целей только что принятой новой Программы КПСС — программы «развернутого строительства коммунизма». Провал в области сельского хозяйства неизбежно ассоциировался с личным поражением Хрущева. В 1962-1963 гг. в большинстве городов и рабочих поселков страны были введены продовольственные карточки. Не хватало важнейших продуктов питания. Продовольствие пришлось срочно закупать за границей. Нужны были средства. Из Госфонда СССР в 1963 г. было продано на экспорт рекордное за весь послевоенный период количество золота — 520,3 т, из которых 372,2 т ушли непосредственно на закупку продовольствия.
Попытки создать паритет с Соединенными Штатами уже не в соревновании в сельском хозяйстве, а в военно-политической области путем размещения советских ракет на Кубе не удались, в том числе из-за свойственного Хрущеву стремления «персонифицировать» будущий успех, связать подписание советско- кубинского договора с предстоявшим в ноябре 1962 г. его визитом на Кубу. Итог известен — мир на грани войны, вынужденная публичная эвакуация советского наступательного вооружения с Кубы и секретные договоренности о выводе американских ракет из Турции и Италии.
В условиях нарастания политических проблем Хрущев заметался. Его действия непоследовательны и противоречивы. Создается ощущение, что он, перебирая варианты организации управления, пытался найти для себя те из них, которые могли бы стабилизировать положение. Отсюда его предложение о разделении партийных организаций по производственному принципу, стремление усилить контрольный механизм путем создания Комитета партийно-государственного контроля. Столь же непоследователен Хрущев и в отношении к интеллигенции. С одной стороны, демонстративная поддержка антисталинских произведений А. Т. Твардовского, А. И. Солженицына, Е. А. Евтушенко, с другой — преследования «формалистов», стремление всемерно укрепить партийное руководство культурой.
На июньском (1963 г.) Пленуме ЦК КПСС официальный докладчик секретарь ЦК Л. Ф. Ильичев заявил: «Враги социализма рассчитывали, что, может быть, вместе с ликвидацией последствий культа личности будет перечеркнуто все сделанное партией и народом, поставлена под сомнение правильность избранного народом исторического пути. Действительно, отдельные политически незрелые или озлобленные люди клюнули на удочку буржуазной пропаганды... Отдельные представители интеллигенции, в том числе и недостаточно идейно стойкие молодые люди, подхватили выдумку о конфликте поколений...»126 Свои наблюдения Ильичев завершал выводом: «Надо усилить революционную бдительность советских людей»127 Примеры революционной бдительности на этом пленуме успешно демонстрировал сам Хрущев, напавший на писателя В. П. Некрасова и потребовавший его исключения из партии128 Тогда же Хрущев обрушился с оскорблениями на ученых, настаивал на прекращении платы за ученые степени. Создается впечатление, что у Хрущева было личное разочарование в науке и научных рекомендациях, которые ему нередко давали и которые он нередко пытался претворить в партийно-государственной политике.
Хрущев становился лишним и обременительным. Изоляции вокруг него возрастала. Сохранилась любопытная фотография — награждение Первого секретаря ЦК 17 апреля 1964 г. в связи с его юбилеем очередной Золотой Звездой129 Фотограф М. Куликов снимал, казалось, протокольно-торжественную церемонию — Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев награждает Первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева. Однако объектив фотокамеры запечатлел нечто сильно отличавшееся от этой протокольной сцены. Прежде всего, только два человека, как видно на фотографии, всерьез заняты этой процедурой — Брежнев, зачитывающий Указ, торжественный и преисполненный осознанием важности момента130, и слушающий его Хрущев, кажущийся смущенным, полуулыбающийся то ли растерянно, то ли скорбно. Зато иначе выглядят члены и кандидаты в члены Президиума, секретари ЦК. Ни одной улыбки, никакого, даже самого условного, выражения радости по этому случаю. Судя по фотографии, других участников процедуры без труда можно разделить на две группы. Первая — меньшая — это люди, демонстрирующие свое равнодушие, самоустранение от происходящего: закрыл глаза и откинул назад голову Шверник, потупил глаза Суслов, разглядывает люстры в зале Ильичев. Большая же часть высших партийно-государственных вождей рассматривала Хрущева и Брежнева, рассматривала внимательно и пристально, недоброжелательно-изучающе, оценивающе.
Вспоминая эти дни, тогдашние руководители КГБ Шелепин и сменивший его Семичастный рассказывали131: «Еще весной, накануне его 70-летия (в апреле), окружение было возмущено его (Хрущева.— Авт.) нетерпимостью»132. Хрущев надоел. Кроме этого, он становился все более неудобным и даже опасным. Неудобным своими постоянными и хаотичными реформами, не дававшими ощущения стабильности партгосаппарату, и опасным, так как против него (или, как писалось в сводках КГБ, «против одного руководителя партии и правительства») было направлено недовольство населения, вынужденного получать продукты по карточкам. Избавиться от «одного из руководителей» означало снизить уровень недовольства в стране.
Летом 1964 г. Хрущев затеял новую реорганизацию системы управления в стране. Как всегда, ближайшим полигоном для ее отработки должно было стать сельское хозяйство. 11 июля 1964 г. на Пленуме ЦК должен был стоять один вопрос — о назначении А. И. Микояна на пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР и связанном с этим освобождении с поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева. Ему отводилась должность «второго секретаря» партии. Однако вопреки повестке Хрущев выступил на пленуме с большим докладом, в котором попытался обосновать необходимость создания так называемых специализированных производственных управлений, которые должны были вытеснить партийные органы из управления сельскохозяйственным производством. Напомним, что двумя годами раньше Хрущев фактически ликвидировал самые массовые партийные органы — сельские райкомы партии, заменив их парткомами производственных управлений. Теперь очередь дошла и до них. Кроме этого, Хрущев подверг резкой критике систему Академии наук СССР и Сельскохозяйственную академию за их неэффективность, угрожал закрытием этих академий, настаивал на переводе сельскохозяйственных научных учреждений из Москвы и Ленинграда в провинцию.
