Потом Валерик взял из ведёрка горсть зерна и насыпал на пол. Голуби удовлетворённо заворковали, слетелись и начали быстро-быстро клевать.

— Пусть и мой ест, — сказала Ната и выпустила голубя.

— И мой, — сказала и Тата. Она взяла голубку за крыло, а голубка, освобождаясь, слегка оцарапала ей пальчик другой руки. Но Тата не заплакала и никому не сказала об этом.

Валерик в углу что-то ремонтировал — стучал там молотком, а Ната и Тата восхищались голубями так, что, кроме них, ничего вокруг себя не замечали.

Но вот Ната увидала, что чёрный голубь с красивой шеей, которая переливала тёмно-зелёной позолотой, быстро отлетел от дверей. Она взглянула туда и испуганно крикнула:

— Барсик!..

Тогда и Тата повернулась к дверям и увидала Барсика. Распластавшись за порогом так, что были видны только его уши и глаза, кот насторожённо следил за голубями. В зелёных глазах хищно горели огоньки, а пушистый хвост легонько хлопал по снегу — влево, вправо… влево, вправо…

Тата по глазам Барсика поняла, что пришёл он сюда не с добрыми намерениями. Она знала, что кот больно царапается, да ещё и кусается, и всегда старалась держаться от него подальше. Но сейчас, когда он угрожал этим красивым доверчивым птицам, девочка решилась и шагнула к дверям.

— Ты чего? А ну брысь отсюда! Видишь, они тебя боятся.

Кот зло взглянул на Тату, но послушался и отошёл от дверей.

— Он хочет с голубем поиграть, — вслух подумала Ната.

Услыхав это, к дверям подбежал с молотком в руках Валерик. Лицо у него было испуганное.

— Брысь! — крикнул он на Барсика и, когда кот скрылся в доме, прибавил: — Он так поиграет, что без головы голубя оставит…

Только теперь Ната и Тата поняли, что они, может, спасли одну из этих красивых птиц от острых когтей и зубов Барсика.

Валерик накормил голубей и закрыл сарай. Девочки были вынуждены искать других развлечений.

Посреди двора летом была большая круглая клумба. Землю для неё возили на машине. Теперь клумба превратилась в горку, занесённую снегом. Ната и Тата увидали, что мальчики и девочки тащат на гору санки, а потом спускаются оттуда.

Побежали и они к ним.

Сначала девочки стояли и смотрели, как забавляются старшие дети. А те взбегали на горку, падали, спускались на салазках, опрокидывались в снег, вскакивали и опять бежали на горку. Сколько смеху, шуму было!

Девочек заметил Генка.

— Тата, Ната! — крикнул он. — Идите сюда, я вас на санках покатаю.

Сестрички взошли на горку.

— Садитесь вот так, — учил Генка. — Ты, Ната, сюда ноги поставь, а Тата будет за тебя держаться.

Ната и Тата не могли сдержать радости. Сейчас они вихрем понесутся до самого забора.

Но, только санки тронулись с места, Тата опустила ногу. Валенок зарылся в снег, и санки мигом опрокинулись.

Ната поднялась, молча отряхнула с шубки снег. А Тата сказала Генке с укором:

— Видишь, опрокинул.

— Ты же сама виновата. Я говорил — подними ноги… Садитесь ещё раз. Подними, Тата, ножки и не опускай на снег. Сейчас далё-о-ко поедете!

Съехали девочки с горки и только внизу опрокинулись. Ната упала лицом в снег, испугалась и заплакала.

— Не умеешь, так не берись, — сердито сказала Генке соседская девочка Галя. — Садитесь в мои санки.

А санки у Гали железные, большие. Её отец — кузнец, он сам в кузнице санки сделал. Сели в них Тата, Ната, ещё и Галя сзади прицепилась.

Р-раз! — и поехали до самого забора. Ох, как хорошо!

— Галя, давай ещё! — кричит Ната.

— Давай.

А Генка подходит к Тате и говорит:

— Пускай Ната с Галей катаются, а мы будем с тобой вдвоём. Хорошо?

— Э-э, не хочу, — отвечает Ната.

— Почему?

— У тебя санки-кувыркалки.

Папа у Наты и Таты шофёр, ездит по городу на автобусе.

Ох, и хитрый же он! Заблаговременно накупил им подарков и оставил их на работе. А сегодня рано пошёл и, пока девочки гуляли, принёс им всякой всячины: и новенькие платьица — красненькие в белый горошек, и всякие игрушки. Каждой — собачка, которая пищит, если нажмёшь, котик, голубь и уточка. Да ещё по книжке с цветными картинками.

А маме — духи в красивой коробке и пёстрый платок.

Девочки радуются, любуются подарками.

Папа спрашивает у мамы:

— Вы уже позавтракали?

— Позавтракали, — отвечает мама.

— Тогда дайте и мне поесть, да пойду на работу.

Девочки очень скучают по своему папе, потому что не каждый день с ним видятся. И, как только услыхали, что он собирается на работу, подбежали к нему, залезли на колени, просят:

— Папа, не ходи!

— Сегодня холодно, снег на дворе.

Улыбнулся отец, прижал девочек.

— Нет, — говорит, — надо идти.

— А почему — надо?

— Почему?

Папа подумал минуту и ответил:

— Вот я многих своих пассажиров знаю. Они каждый день ездят на работу и с работы. Один из них — старенький уже, седоусый — кочегаром на электростанции работает. Другой — молодой и весёлый такой, всегда рассказывает что-нибудь смешное — тот в пекарне вкусные булки печёт. А ещё ездит со мной продавщица из продуктового магазина, рабочие, которые новую школу строят, кассир из кинотеатра, наборщик из типографии и много другого народа. И вот, если бы я сегодня не вышел на работу, что бы было? Просыпаетесь вы утром, хотите есть, а есть нечего. Ведь я булочника не привёз, и он булок не напёк. И молока нет — продавщица из продуктового магазина дома осталась. В кино пойти захотели — опять ничего не вышло: билеты продавать некому. Вечер пришёл — темно, ведь кочегара на электростанции нет. Видите, что было бы, если б я не пошёл сегодня на работу.

Девочки притихли, а потом Тата спрашивает:

— У тебя, значит, самая важная работа?

— У всех у нас очень важная работа, никто друг без друга прожить не может. Я людей вожу в автобусе, а они для меня булки пекут, ботинки шьют, кино показывают…

— Тогда иди на работу, — сказала Тата.

А Ната побежала подать папе калоши и рукавицы.

Папа пошёл на работу, мама что-то пекла в кухне, а девочки играли в свои новые игрушки.

Сначала Ната была мамой, а Тата — мальчиком Сергейкой. Мама приносила Сергейке котика и говорила:

— Вот тебе Барсик. Дай ему мяса и молока. А играть с ним нельзя — он грязный и царапается.

Сергейка хныкал:

— Не хочу Барсика. Мне собачку. Шарика.

— Хорошо. Если не будешь плакать, принесу.

Ната вышла в коридор с корзинкой, в которой лежали все игрушки, потом вернулась.

— Вот принесла тебе Шарика.

— Мне двух Шариков.

— На. Только это Шарик, а это Каштанка.

Когда эта игра надоела, Тата предложила:

— Давай поиграем в магазин. Я буду магазин, а ты покупай.

Тата разложила на стульчике все игрушки. Ната взяла корзинку, положила туда деньги — бумажки от конфет — и пошла в магазин.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте.

— Сколько стоит уточка?

— Двадцать копеек.

— Ого, как дорого! А книжечка?

— Три рубля.

— Давайте.

Тата дала книжечку и уточку, а Ната — две бумажки от конфет.

Потом Тата сказала:

— Не хочу больше играть. Давай сюда мои игрушки.

Поделили игрушки, но Тата подозрительно поглядывает на Натины: ей всё кажется, что у сестрички больше.

— Ната, сколько у тебя игрушек?

— Одна, две, пять, семь, восемь, — посчитала Ната. — А у тебя?

— А у меня? Одна, две, семь, десять, пятнадцать… Э-э, Ната, у тебя восемь, а у меня только пятнадцать. Дай одну.

— Какая хитрая! Не дам, — отвечает Ната.

— Дай!

— Не дам!

— А я говорю — дай!

— А я не дам!

Услыхала мама, вошла в комнату:

— Из-за чего вы тут ссоритесь?

— У меня только пятнадцать игрушек, а у неё восемь. Пусть даст мне одну.