Девочки нахмурились и молчали.

— Вы хотите мне помочь?

— Хотим, — в один голос ответили сестрички.

— Тогда слушайтесь меня. Бери, Тата, щётку, а ты, Ната, тряпку. А потом поменяетесь.

Девочки вытирали стулья и подметали пол. Мама похвалила их, а сама ещё раз подмела после них.

— Всё! — захлопав в ладоши, воскликнула Тата, когда мама поставила в чулан щётку.

— Теперь умываться, — сказала Ната.

После умывания вместе накрыли на стол. Тут уже не спорили, кому что нести. Ната принесла хлебницу, Тата солонку и ложки, а мама суповую миску и тарелки.

За стол девочки садились не спеша, как взрослые. Как же: сегодня они маме помогали! Можно сказать, наравне с нею поработали.

Раньше девочки очень плохо ели. Особенно Тата. Чего только не придумывала мама, чтобы заставить её есть! Посадит рядом с собой, зачерпнёт в ложку супа или борща и говорит:

— Раскрой рот.

А у Таты рот никак не раскрывается.

— Не будешь есть? Ну, что же! Мы с Натой пойдём гулять, а тебя оставим дома с Барсиком.

Барсик — это кот. Большой, пушистый. Девочка его побаивается: он может оцарапать и даже укусить. Он такой, что может!

— Не хочу с Барсиком, — нахмурившись, говорит Тата.

— Тогда ешь.

Тата раскрывает рот, берёт ложку супа, но не глотает, а так с супом во рту и сидит.

Ната помогает маме.

— Сейчас мы купим билеты и пойдём в кино. А Тату тётя сестра возьмёт в больницу.

Тата быстро глотает суп и начинает спорить:

— И не возьмёт. Я спрячусь.

— Она всё равно найдёт.

— А я убегу!

— Она поймает. И сделает укол.

— Не хочу укол!

— Тогда ешь, — говорит мама.

Тата глотает ещё одну ложку супа и больше не хочет.

Мама вспоминает, что недавно девочки простудились и она капала им в нос капли.

Ната ещё кое-как переносила это лечение, а Тата каждый раз кричала так, что прохожие оглядывались на окна их квартиры.

— Так ты не хочешь есть? — спрашивает мама. — Значит ты больна.

Тата молчит.

— Ната! Принеси пипетку, я ей в нос капель накапаю.

У Таты взволнованно расширяются глаза, а рот раскрывается сам собой. Она глотает ещё несколько ложек супа.

В другой раз с Натой такая же морока.

Папа как-то смотрел-смотрел на это, да и говорит маме:

— Купи им маленькие мисочки, пускай сами едят. Может, так будет лучше.

И вот сегодня девочки сидят за маленьким столиком и сами едят суп.

— Ната, ложку надо брать в правую руку, — замечает мама.

— А я правильно ем? — спрашивает Тата.

— Ты правильно. Только в левую руку возьми хлеб и не клади его на стол, пока не съешь.

Девочки поглядывают друг на друга и едят, стараются. А мама ещё подбадривает:

— А ну, чья синичка первой выглянет?

— Моя! — кричит Тата и ещё быстрее водит ложкой.

Ната тоже спешит, чтоб не отстать от сестрички.

— Ну-ну, посмотрим, — говорит мама.

И вот Тата уже кричит:

— Мама, синичка выглядывает!

— Молодец, — хвалит мама. — А у тебя, Ната?

— И у меня выглядывает!

Поглядела мама — правда: съели девочки суп, и стало видно синичек, нарисованных на донышках мисок. Весёлые такие синички — рады, что девочки их из-под супа освободили.

Теперь, что бы Ната и Тата ни ели из своих мисочек, всегда до дна съедают, пока синички выглянут.

Позавтракали девочки, потанцевали вокруг ёлки, потрогали игрушки так, чтобы мама не видела. Никто из них до сих пор и не поглядел, что во дворе делается. Но вот Тата залезла на стул у окна и крикнула:

— Ой, мама! Что это?

Ната забралась к Тате, поглядела в окно и крикнула:

— Пух летит. Ой, сколько пуху!

— Это снег идёт, — сказала мама.

Девочки засыпали маму вопросами:

— А как он идёт?

— У него ножки есть?

— А почему он такой белый?

Не успела мама ответить, как девочки тут же забыли свои вопросы, а Тата заявила:

— Я хочу на снег.

— И я хочу, — поддержала Ната.

Мама обула девочек в белые валенки с калошами, надела на них тёплые шубки, и пошли они во двор. Вышли на порог, поглядели, а во дворе всё такое белое, что глазам больно.

— Ну идите, — говорит мама, — поиграйте. А я дома буду, у меня работа есть, — и пошла домой.

Тата побежала на средину двора, схватила горсть пушистого снега и кричит Нате:

— У меня снег есть! Иди скорее, я тебе покажу.

А Ната боится по снегу бежать — идёт тихонько и всё под ноги смотрит.

Тата не удержалась, побежала навстречу Нате.

— Вот, гляди!

Раскрыла кулачок, а там ничего нет, только пальчики мокрые.

— А где же снег? — спрашивает Ната.

Тата растерянно разглядывает свою мокрую ладошку, потом неуверенно говорит:

— Убежал…

А вы не знаете, куда девался снег из Татиного кулачка?

Проводила мама девочек, а сама села довязывать им варежки.

Через некоторое время вышла поглядеть, что там Ната и Тата делают. Взглянула — во дворе уже много детей. Бегают, смеются, её девчушки вместе со всеми играют. Вернулась мама в квартиру — и опять за работу.

Но вот в дверь кто-то постучал. Открыла мама, а там Ната и Тата.

— А мы…

— Мама!..

Тата оттолкнула Нату, сама вперёд вышла.

— Мы там бабу из снега делаем, а Яшка балуется и мешает.

Мама не знала, кто такой Яшка, потому что в этом доме они живут недавно. Она посоветовала девочкам:

— Скажите ему, что так нельзя. Надо играть вместе со всеми и не мешать.

Побежали дочки.

С полчаса мама работала спокойно, а потом опять: стук-стук!

«Девочки, — догадалась мама. — И чего они беспрерывно бегают?»

Открыла дверь — правда они. Раскрасневшиеся, взволнованные.

— Мама! — кричит Тата.

Ната отталкивает Тату:

— Подожди, я скажу. Мама! А Яшка ест снег и валяется в снегу!

— Ах, он разбойник этакий! — всплеснула мама руками. — Он же простудится!

Девочки побежали во двор, мама — за ними.

Она остановилась на пороге и какое-то мгновение, не понимая, смотрела на то, что делается во дворе.

У подъезда стоял сосед — доктор Иван Сергеевич. А посреди двора, среди детей, метался его здоровенный пёс. Он то бросался, играя, на детей, то валялся, то хватал ртом снег и жевал его.

Это и был Яшка.

Доктор Иван Сергеевич повёл Яшку домой. Шум во дворе немного утих, дети успокоились. И тут Ната и Тата увидали, что Валерик из другого подъезда открыл сарай. Там у него живут голуби.

Ната и Тата наперегонки побежали к сараю.

— Не бегайте, голубей напугаете, — сделал замечание Валерик.

Девочки стали тихонько у дверей, с любопытством наблюдая за голубями.

Птицы, видно, хотели есть, потому что сразу бросились Валерику под ноги. Ой, сколько их тут! Чёрные, пепельные, белые, рябенькие…

Валерик чистил кормушки и подметал в сарае, а голуби ходили у него под ногами, мешали.

— Кыш! — сердито кричал он на голубей, брал то одного, то другого в руку и бросал в угол.

А они опять слетались и сбегались к нему, требовательно ворковали.

Девочки не понимали, как можно сердиться на таких красивых птиц. Им так хотелось подержать голубей в руках.

Тата первая осмелилась, попросила:

— Валерик! Дай мне! Хоть одного…

Мальчик поймал маленькую пепельную голубку и дал Тате.

— Только гляди не придави, а то умрёт.

Тата нежно прижала к шубке трепетное тельце голубя, и её сердце тоже затрепетало от волнения и радости.

— И тебе? — спросил Валерик Нату.

— Дай…

Нате мальчик дал большого белого голубя. Очутившись в руках незнакомой девочки, голубь комично поводил во все стороны белой чубатой головкой, удивлённо разглядывал Нату круглыми розовыми глазами — то одним, то другим.