Вот и лужок, усеянный жёлтыми цветами. Пчёлка почуяла их запах и опустилась на один цветок.

— Ох, и устала же я, — пожаловалась она соседке, которая рядом собирала нектар с другого цветка.

— А-а-а, ты первый раз вылетела? — догадалась пчела. — Ничего, привыкнешь.

Пчёлка долго отдыхала, пока решилась перелететь на другой цветок. Потом на третий, на четвёртый. Потом снова отдохнула и полетела обратно в улей.

И на этот раз пчёлка не принесла нектара. Она просто слетала, чтобы ознакомиться со своими новыми обязанностями, испытать свои силы.

Дома пчёлка отдохнула, поела на дорогу мёда и полетела на тот же самый лужок. Но теперь она уже начала собирать нектар и пыльцу. Посмотрите, как она выпрямляет хоботок, всовывает его в венчик цветка и высасывает жиденький нектар.

Высосала, а потом язычком, что на кончике хоботка, вылизала весь сладкий сок до последней капельки.

Пока пчёлка высасывала нектар, на её лохматые ножки набиралась цветочная пыльца. Однако этого ей показалось мало. И что она придумала: качаться!

Да, да, не удивляйтесь. Она нарочно качается на цветке, а жёлтая пыльца прилипает к её ворсинкам — на спинку, на брюшко. Посмотрите, какая она теперь вся жёлтая, лохматая.

Пчёлка побывала на многих цветах и, когда её зобик наполнился нектаром, тяжело поднялась в воздух и полетела прямо на пасеку. А через несколько минут она опустилась на прилётную доску своего улья с первой сладкой ношей.

Так двадцатидневная пчела стала совсем взрослой.

Вторая половина лета. Вот уже несколько дней стоит жара. Нектара в цветах мало. Лётные пчёлы неподвижно сидят на сотах. Это для того, чтобы сберечь энергию и корм.

А наша пчёлка, как только наступил рассвет, набрала в зобик мёда и полетела на разведку.

Долго летала она вблизи пасеки, садилась на всякие цветы, и всё напрасно: в венчиках цветов было сухо.

Пчёлка летела дальше и дальше и, наконец, почуяла запах новых для неё цветов. Запах шёл откуда-то из-за сада. Пчёлка поднялась выше, перелетела через сад и поняла, откуда пахло. Это зацвела липа. И не одна. Целая аллея высоких раскидистых лип стояла в цвету.

Перелетая с одного цветка на другой, пчёлка быстро наполнила зобик нектаром, а на щёточки и гребешочки ножек набрала пыльцы и радостная полетела домой. Солнце уже поднялось над землёй и позолотило своим светом всё вокруг.

Возбуждённая вбежала пчёлка в улей, поднялась вверх по сотам и остановилась там, где сидела большая группа пчёл. На её хоботке появилась капелька нектара, который тут же высосала и отнесла в ячейку пчела — приёмщица корма. По улью разнёсся запах липового нектара.

А пчёлка закружилась на сотах, трепеща крылышками и описывая небольшие круги то влево, то вправо.

— Сестрички! Я нашла нектар! И пыльцу, — жужжала она, не помня себя от радости. — Лететь придётся далеко, но там так много нектара! За мной! Смотрите, куда лететь!

И она снова и снова повторяла свой танец. Этим танцем она показывала другим куда надо лететь.

Всё больше и больше пчёл собирается возле нашей пчёлки.

Они спешат к ней, ощупывают её своими усиками, принюхиваются к её запаху, чтобы знать, с каких цветов брать корм. Потом повторяют её движения, стараясь запомнить направление полёта.

Через минуту пчёлка перебегает на новые соты и начинает свой танец среди новой группы пчёл.

— Летите все за мной! Там много нектара и пыльцы!

Потом она заправляется мёдом и снова летит к цветущим липам. Теперь она уже не одна, за ней спешат десятки пчёл.

Скоро все они вернулись в улей с богатой ношей.

Теперь и эти пчёлы, отдав нектар, пускаются в танец, приглашают всех остальных на вылет.

В следующий рейс летят уже тысячи пчёл.

Через час весь улей знает о цветущих липах — о новых богатствах пыльцы и сладкого нектара. А разведала их наша пчёлка.

Приближалась осень. Пчёлы её чувствовали, потому что среди дня в улье уже не было так жарко, как раньше. А ночью и особенно под утро было совсем прохладно. Теперь, чтобы согреться, пчёлы садились большими группами.

Взятки пыльцы и нектара если и бывали, то уже очень бедные. Пчёлы начали хуже кормить матку, и она теперь всё меньше откладывала яичек. И это было правильно: подходила зима, а зимой пчёлы только сидят и едят мёд. Поэтому им и невыгодно увеличивать к зиме семью.

И если толстые, неповоротливые трутни всё лето безнаказанно лакомились мёдом, то теперь рабочие пчёлы выгоняли их со всех углов к летку, а потом и совсем вытесняли из улья.

Трутни сердито гудели и упирались. Но пчёлы знали, что челюсти у трутней маленькие и слабые, а жала и совсем нет, и потому обращались с этими дармоедами довольно бесцеремонно: кусали их, царапали ножками, выталкивали. Если какой-нибудь трутень проявлял особое упрямство и никак не хотел выходить, пчёлы пускали в ход жало.

Наша пчёлка сначала тоже помогала выгонять трутней. Потом полетела искать взяток.

Теперь она летала уже не так легко и быстро, как когда-то. И вообще она очень переменилась по сравнению с тем, какой мы её видели в первые дни после рождения. Она уже давно не серенькая, а тёмно-золотистая. Крылышки у неё после многих полётов стали какими-то смятыми, потрёпанными. На её спинке и брюшке уже лишь кое-где торчали ворсинки, а на голове их и вовсе не было.

Если бы наша пчёлка родилась только сейчас, то она могла бы прожить всю осень, зиму и весну. Но она появилась на свет в разгар лета, много летала.

И вот, проживя каких-нибудь два месяца, пчёлка совсем состарилась.

Отлетев от улья, пчёлка искала корм, но его нигде уже не было. Цветов мало, нектара они уже не выделяют, а пыльца с них давно собрана.

Однажды, летая низко над землёй, пчёлка заметила мокрый бумажный пакет и почуяла, что в нём есть что-то и для неё.

Она опустилась на бумагу. И правда, пакет промок от сладкого сиропа. Наверно, в нём недавно был сахар.

Пчёлка набрала полный зобик сладкого сиропа, вернулась в улей и передала его одной из приёмщиц.

В этот раз она уже не танцевала, чтобы показать другим пчёлам, где набрала сиропа. Его там совсем мало, и звать туда подруг нет надобности.

Прилетев на бумажный свёрток второй раз, пчёлка вылизала язычком остатки сиропа. Еле долетела она назад в улей, чтобы отдать и эту каплю.

Это была последняя капля сладкого сока в ложечке мёда, собранного нашей пчёлкой за всю её жизнь…

Пчёлка долго сидела неподвижно на сотах.

Отдохнув немного, пчёлка поползла к летку. Она почувствовала, что наступают её последние минуты, и торопилась. Если она умрёт в улье, то пчёлам надо будет выносить её. Пчёлка хотела избавить своих сестёр от лишних хлопот и этим выполнить свой последний долг перед ними, сослужить им последнюю службу.

Когда пчёлка выползла на прилётную доску, нежаркий день уже угасал. На улье кучками и в одиночку сидели выгнанные семьёй полуживые трутни.

Собрала пчёлка остаток сил, расправила крылья, оттолкнулась и полетела прямо к солнцу. Еле держали её постаревшее тельце растрёпанные, усталые крылышки.

С трудом перелетела пчёлка через плетень, которым была огорожена пасека, и упала в росистую траву.

А через мгновение её не стало. Пчёлка умерла.

Ну, Оля, почему же ты не ешь сладкий мёд? Почему загрустила? Жалеешь пчёлку?

Что поделаешь: такова её короткая жизнь. Пчелиная семья родила и выкормила нашу пчёлку. Она, как смогла, отблагодарила за это семью: поработала в улье, наносила мёда. Теперь её мёд будут есть молодые пчёлы, которые родились после неё.

Так мы с тобой отдыхаем в тени больших деревьев и вовсе не думаем о том, что деревья эти посажены людьми, которых давно уже нет на свете.

Со временем умрут и живущие теперь молодые, пчёлы, а их заменят другие — ещё моложе.

Пчёлы будут умирать и рождаться, и долго ещё будет жить пчелиная семья. Она и будет носить вам, дети, сладкий, душистый мёд.