Я вновь щёлкнул пальцами и её меч растворился в воздухе. Растворился следом за её доспехами и поддоспешником, оставив рыжую воительницу в трусах, да повязке на груди. Практически голой. Правда вот с бронёй пришлось немного потратиться, чтобы развеять её нахрен, так как доспехи были уж очень непростыми. Но это того стоило. Молчаливое красноречие, прямо.

Она не дрогнула, надо отдать рыжей должное.

— Я могу прямо сейчас перешагнуть через ваши тела, забрать силой ведьму, что исцеляет, и ничего меня не остановит.

— Тогда что тебя останавливает сейчас? — с вызовом спросила она.

— Я не хочу убивать вас.

— Не хочешь⁈ Да ты убил моих людей около ковена!

­— Потому что они хотели убить меня. Я лишь защищался. И я продолжу убивать ради тех, кто мне дорог, если этого потребует ситуация, но… ты действительно хочешь крови? — приподнял я бровь. — Хочешь этой бессмысленной бойни, где победитель уже предопределён. Вы ведь защищаете людей, защищаете империю, сохраняете жизни других. Почему сейчас ты отказываешься это сделать? Сохранить жизни этих солдат? Ради чего? Глупой гордости? Банального противоречия?

— Потому что мы не сотрудничаем с такими как ты, — рыкнула девушка.

— Лишь потому что я нежить? — хмыкнул я. — А я ведь тоже не хотел умирать, но боролся, как и вы, за жизнь близких мне людей. И отдал её, даже не задумываясь. Отдал, сражаясь за то, чтобы другие жили, и восстал из мёртвых, чтобы продолжать их защищать. Это единственная моя вина? Вина в смерти из-за попытки защитить тех, кто не мог это сделать самостоятельно? За то, что я делал то же самое, что делаете вы?

Рыцарша промолчала.

Вот и весь мой план — просто прийти и попросить. Потому что когда ты обладаешь силами, способными просто стереть город с лица земли, тебе уже не нужен никакой коварный план или хитроумная тактика. Ты просто приходишь и делаешь. Но перед этим можно просто поговорить, показав свою силу.

Ну а что мёртвый я слабее, чем есть на самом деле, знать им было не обязательно. Показуха наше всё.

— Я прошу лишь исцелить только одного человека… нет, двух, и мы разойдёмся без крови. Небольшая плата за мир и спокойствие, не так ли?

— А если ты нас обманешь? — упрямо спросила она.

— Очнись, мне не надо обманывать! Хотел бы я вам действительно зла, я бы давно это уже сделал! — рассмеялся я хриплым мёртвым голосом, выпустив ещё больше сил вокруг себя.

И всю округу пробрало ужасом.

Мой хохот пролетел над площадью до самых домов на его окраине, спугивая небольшие стаи птиц с крыш зданий. Я видел, как вздрогнула рыжая-бесстыжая, как задрожали за ней безоружные рыцари и как рядом выбил каменные крошки из брусчатки выстрел какого-то перепуганного идиота со стены.

Мне действительно внезапно стало слишком смешно от её слов. Блин, приходит такой перекаченный чувак в лагерь новичков, предлагает сделку, которую мог бы и не предлагать, а они боятся, не обманет ли он их, будто есть другой выбор…

Это, конечно, сильно… Сразу чувствуются люди, которые привыкли лишь побеждать и никогда не встречали перед собой противника, который им не по зубам. Я даже закашлялся от смеха.

— Скажешь тоже… — откашлялся я с улыбкой на лице. — Если я вас обману…

Огненная Гончая была уязвлена — это было видно по её кислому лицу, но тем не менее она не ответила мне.

— Так каков твой ответ? Да или нет? Исцелите двоих моих людей, и я двинусь своей дорогой, оставив вас целыми и невредимыми в покое.

— Я не могу дать ответ, —­ пошла она на попятную. — Я не мог принять решение единолично без участия других.

— Но тебе придётся, — надавил я на неё своей аурой. — Потому что если я не получу ответ сейчас, то сразу же пойду иным путём. И гарантирую, тебе он точно не понравится.

Рыжая поджала губы. Она стояла, глядя мне в глаза секунд десять, после чего сдалась и выдохнула.

— Я согласна.

Казалось, что она даже меньше стала потеряв все свои силы к сопротивлению.

— Дай слово. Слово чести, — произнёс я с нажимом.

Шонь предупредила, что получить согласие мало, нужно получить слово чести от человека. Не последнего в церкви человека при свидетелях, который не посмеет его нарушить, так как с этим рухнет и вся его репутация в одночасье. Ведь нарушишь слово раз перед лицом смерти, значит сможешь нарушить его и второй — это запомнит каждый.

Она вздёрнула злобно голову.

— Я, Огненная Гончая, при свидетелях даю слово чести, что не посмею тронуть и не дам тронуть другим ни тебя, ни твоих братьев и сестёр по оружию!

— Вот и отлично, — кивнул я и развернулся к ней спиной. — Тогда я скоро вернусь.

— Стой! А твоё слово⁈ — встрепенулась рыжая.

— А моего слова не будет, — пожал я плечами, бросив взгляд из-за плеча. — Смысл, если я, глазом не моргнув, его могу нарушить и мне ничего не будет?

После чего ушёл, оставив её совсем уж сломленную и побеждённую.

Короче, как батя размотал словами одну из сильнейших представителей фемениз… то есть воинов этого мира. Чувству даже себя немного лучше и живее, чем обычно. Приятно быть самым сильным и самому устанавливать правила.

Когда я вернулся в комнату, где остановились Бао со Стрекозой и Шонь, первым, кого я встретил, был Зу-Зу, который пугал лошадей и бродил по конюшне, пугая попутно конюхов.

— Фу, Зу-Зу, нельзя есть конюхов, можешь подавиться, — пожурил я его, с удовольствием отметив, как те совсем стали белыми. — Ну как у тебя дела?

Тот лизнул меня в лицо, взглянув на меня умными, чрезмерно умными глазами.

— Всё прошло хорошо, нас впустят, — пригладил я шёрстку на его носу. — Остановимся там на немного, после чего двинемся дальше за малышкой Ки и Лисицей.

Глаза Зу-Зу блеснули недобрым взглядом.

— Да, мы за всё спросим с них, пушистый… — вздохнул я, почесав его за ухом. — За всё…

Сборы много времени не заняли, так как моя команда даже не начала ещё раскладываться. Мы просто встали и двинулись в сторону храма.

— На счёт меня договорился? — спросил Бао, когда мы шли по улицам города.

— Что на счёт тебя?

— Руку и глаз.

— Зачем? ­— сыграл я в удивление. — Ты мне и таким нравишься, если что.

— Я польщён, о больше похвале и мечтать не смел, — поклонился он чуть-чуть. — Жаль, что твоим «нравишься» можно одно место подтирать в бою.

— Так ты же всё равно им ничего не сделаешь, — хмыкнул я.— Той пятёрке.

— Почему же? Пну их хладные трупы, как герой, когда и если ты с ними расправишься. Да и варить пилюли будет проще, — ответил Бао. — Тебе вроде нужна пилюля на тринадцатый уровень, нет?

— А с одной не справишься?

— Справлюсь, но мне нравится симметрия, знаешь ли.

— А, так что ж ты молчал! Давай я вторую руку отрублю тебе и глаз выколю, — обрадовался я. — Ты же знаешь, для тебя я всегда готов на подобные жертвы!

Бао огляделся.

— Странно… цирк забыл главного клоуна… —­ пробормотал он.

Шонь, которая наблюдала за этим, негромко спросила:

— Это у вас всегда так?

— Как именно? — в один голос спросили мы оба с усмешкой.

— Понятно… — пробормотала она, явно поставив в своём внутреннем блокнотике пометку.

А вообще да, у нас подобное стало обычным явлением. Я скажу Бао какую-то хрень, он скажет мне какую-то хрень, начинается вот такой небольшой батл, который со стороны может выглядеть достаточно тупо, после чего он стихает точно так же, как и начался. К — команда, как говорится. Я даже привык к этому инвалиду, если честно, пусть доверять так ему и не научился.

Тем временем мы вышли к площади, которая оставалась так же пуста, как и после моего ухода. Ни рыцарей, ни стрелков на стенах, никого. Такое ощущение, что все попрятались, лишь бы с нами не встречаться.

— Не вижу погромов, — заметил Бао.

— Обошлось без них. Я смог убедить их помочь нам.

— Как же, если не секрет?

— Или я сам возьму то, что мне нужно, или они предоставят всё добровольно, — ответил я с лёгкой гордостью в душе.