– Таких зверей-то не бывает, – вступил Дудко. – Сказки.

– Странный зверь, – согласился Шелепов.

– Я и говорю, что странный. Никогда не слышал о таком. Может быть, волосатая черепаха какая-нибудь из вымерших давным-давно, а эта пережила всех? И легенды об этом звере странные. Будто бы и сказка, но такие подробности, что начинаешь верить в существовании подобного зверя… Убо когда-то был покровителем племени, проживающим в этих местах. Ему поклонялись, а его необычный вид и способность убивать вселяли страх соседям. Он, как утверждают все, смотрел на чужого и тот, встретившись с его взглядом, окаменевал и умирал. Человек при этом становился белым. Во всяком случае, он становился не таким чёрным как окружающие люди… Всё было хорошо, но однажды… По одной версии, упала вещая звезда, по другой – кто-то метнул в Убо копьё и поцарапал его. Есть и такая, что, мол, наступило его время. Время Убо… Одним словом, Убо стал убивать всех, кто попадал в его поле зрения. Естественно над временем повисла угроза уничтожения. А податься им было некуда. Соседи их не очень-то жаловали.

– Когда это было? – спросил Шелепов. – Примерно?

– Никто не знает, товарищ, – за Макарова поторопился ответить Камилл, слушавший рассказ с не меньшим интересом, чем остальные.

– Не совсем, – возразил Макаров. – Все, с кем я говорил, считают, что с тех пор было больше тридцати поколений людей. Это для местных лет пятьсот. Не меньше.

– Угу! – неопределённо отреагировал Шелепов, то ли удивился, то ли не поверил.

Макаров немного подождал, не будет ли новых вопросов, и продолжил:

– В общем, у племени появилась нелёгкая задачка, как избавиться от Убо. Другого способа тогда не придумали, как только убить.

– А что, мог быть другой способ? – поинтересовался Щербаков.

– Ну… Надо было от него избавиться. Убить. Нашёлся и автор, как это сделать. Колдун племени. Якобы прямой предок Нгубо. Вот почему Нгубо знает обо всём этом. Так вот этот колдун предложил своим соплеменникам окружить зверя плотным кольцом, выставив перед собой плетёные щиты и копья, а затем всем разом сойтись. Главным условием успеха было не смотреть на Убо. Сойдясь и достав Убо копьями, надо было пришить его к месту и затоптать голыми ногами, посыпая сверху на него землю. Подносить землю в маленьких корзинах досталось женщинам…

Макаров остановился, задумался, может быть, представил, как это было.

– Ну и… – нетерпеливо подстегнул его Шелепов.

– Они так и поступили… Многие, окаменев, погибли, но зато людям удалось справиться с Убо и натоптать над ним курган. Холм Убо.

– Да-а… История. – Шелепов покачал головой. – И это всё?

– Нет, Алексей Петрович. Нгубо говорит, когда копья, что удерживают Убо, сгниют и кто-нибудь вскроет холм, то Убо опять оживёт и убьёт каждого, кто увидит его глаза… И вот местные все считают, что копья сгнили и стоит теперь тронуть холм, как Убо вновь станет опасен и никто и ничто его не остановит… Вот так-то, – Владимир глянул на Камилла и добавил, – товарищи.

Помолчали, обдумывая услышанное.

– Скажи, Камилл, неужели оживёт? – кривя губы, спросил Шелепов.

– Оживёт, товарищ, – не задумываясь, ответил Камилл, блеснув полоской зубов.

– А ты, Глеб, как думаешь?

Дудко оживился, фыркнул.

– Я-то думаю от этого Убо один перегной остался.

– Вот и мне так кажется. Поэтому, Глеб, и ты, Николай, – обратился Шелепов к Соколову, – когда рабочие откажутся работать, вам вдвоём придётся очищать участок. Там, вон Макаров говорит, всего метров двести, так что справитесь. Как?

– Не стоять же и ждать неизвестно чего, – за себя и за нерасторопного Соколова сказал Дудко.

– Договорились… Вы нам, товарищ Камилл, разрешаете самим справиться с Убо?

– Вы не боитесь наших табу, товарищ, – уклончиво отозвался Камилл.

– И ладно. С тобой, значит, тоже договорились… Тогда всё!

…День истекал, хотя до темноты оставалось ещё часа три-четыре. Широкая просека, идущая издалека, уткнулась в заросли, не тронутые ещё ножами и гусеницами бульдозеров. Впереди больших деревьев не было, но тонкие частые стволы так были переплетены лианами, ветвями и стеблями, так стиснуты кустарником и высокой травой в тех немногих местах, где по какой-то причине обнаруживался разрыв в сплошном массиве леса, что уже в пяти шагах ничего не проглядывалось за ними.

– Ты думаешь, они ушли? – хохотнул Дудко, ставя ногу на первую ступень лесенки, ведущей в кабину бульдозера. – Они во-он где расположились.

Соколов, помедлив, нехотя поднял голову и посмотрел в гору. Там на неширокой площадке пестрели рубахи рабочих, вспыхивали в затенениях зажигалки и синел сигаретный дым.

– Цирк! – сказал он глухо и потёр ладонью шею. – Начнём, Глеб, пожалуй!

Дудко привычно осмотрелся, сел удобнее. Нож плавно приподнялся. После прохода вперёд и назад осталось месиво поверженной растительности. Теперь нож ниже и новый проход по тому же маршруту. Третий проход. Вдоль будущей трассы вздыбился рыхлый некрасивый вал жирной земли, ломаных стволов и ветвей, траурно повисли тонкие корни. Глеб заученным движением переводил ручку скорости вперёд и назад, рычагом поднимал и опускал, а педалями устанавливал нужный угол наклона ножа. Тысячи подобных операций за день. Обычная повседневная работа.

Уже через несколько минут наступила та удивительная слаженность с машиной, свойственная истинным мастерам своего дела, и Дудко перестал чувствовать, возникшее было вначале, волнение от ожидания предстоящих неожиданностях, связанных с Убо. Он погрузился в мир монотонной работы.

Отступающая падающая волна зелени, искромсанный след, подчистка, чистовой проход. Новый заход. Урчит мотор, машина послушна каждому движению.

Глеб вздрогнул, когда вдруг перед ним возник Щербаков. Он махал руками, требуя остановки, что-то кричал. Приглушив мотор, Глеб выпрыгнул из кабины и подошёл к нему.

– Осталось метров десять, – возбуждённо выкрикнул Щербаков, покрытый обильным потом. – Закрой на всякий случай все окна в кабине и надень, на вот, тёмные очки… Тоже на всякий случай.

– В кабине и сейчас градусов пятьдесят, а что будет, когда окна закрою? – не протестовал, а как бы мучительно размышлял вслух Глеб, беря очки; кондиционер в его кабине перестал работать уже как неделя, но починить его тут не так-то просто.

Перерыв в работе Глебу не понравился. Если бы Щербаков сейчас не остановил его, он бы снёс холм Убо одним махом, не задумываясь, а сейчас у него совсем пропала охота с ним связываться. Он даже хотел перенести эту неприятность на завтра, чтобы подступить к холму Убо с утра.

Он настороженно посмотрел на стену растительности, за которой затаилось нечто, чем по здравому смыслу можно было бы пренебречь, но что неотступно владело мыслями многих людей, оказавшихся от него в непосредственной близости.

Вперевалку, опустив голову, подошёл Соколов. Он тоже был встревожен. Из-подо лба глянул на прораба.

– Зря остановил, сказал он неприветливо.

– Там этот колдун объявился… Нгубо. – В голосе Щербакова проскальзывали нотки оправдания.

Глеб его понимал. Волнуется прораб, чтобы там ни говорили, переживает. Но мог бы ещё часок и потерпеть и не лезть к ним со своими страхами. Щербаков, глядя на сумрачные лица бульдозеристов, добавил:

– Он какое-то зелье из травы на костре готовит… С заклинаниями. И Макаров ему помогает.

– Средневековье какое-то, честное слово! Колдуны, оживающие призраки! – озлился Глеб – Что вы там психуете и к нам… на нас давите? – Повернулся к Соколову. – Давай, Борисыч, кончать с этим… – Он запнулся, подыскивая такое слово, чтобы хотя бы так, словами, разделаться с пресловутым холмом Убо. Но на ум шли ругательства, которые как раз к месту, но говорить их не стоило, да и не любил. – С этим пережитком прошлого! – нашёлся он.

– Сюда бы археологов, – уныло проговорил Щербаков.

– Иди-ка ты, Игорёк, отсюда подальше, – угрюмо посоветовал Соколов прорабу и в сердцах сплюнул. – Откуда их взять?.. Археологов? Пока найду, пока пожалуют сюда… А мы что, стоять будем? Да и они ли нужны? Здесь бы хорошего охотника на крупного зверя…