Ему это все уже не нравилось. Ула постепенно пропадала из виду, еще немного и ее вовсе не будет видно. Как же она выберется? Арлен подскочил на ноги, но не двинулся с места.

Что он может сделать? И нужно ли? Может, так и должно быть, и Ула сама выберется из этих зарослей. А может, другие ведьмы ее вытащат, когда поймут, что пора.

Но беспокоился не только он. Волки тоже нервно мотали хвостами, переминались с лапы на лапу и глухо рычали. Они чувствовали опасность для хозяйки. Арлен прислушался.

Голос Улы начал постепенно затихать, а потом и вовсе затерялся в песне ведьм.

А если они решили принести ее в жертву? Как там старуха говорила? «Лишь на тебя уповаем».

Пусть уповают только на себя.

Арлен бросился к поляне, волки рванули за ним. Он прорвался в круг, воспользовавшись тем, что ведьмы отпустили руки для незамысловатого движения в танце. Он хотел с разбега напрыгнуть на растущие стволы и продраться к Уле, чтобы вытащить ее из западни. Но и пальцем коснуться коры не успел, как его ноги оплели цепкие корни. Арлен упал носом во влажную землю, а затем его потащило по земле прочь.

Он пытался цепляться, но ничего не получалось. Ведьмы и вовсе не обращали на него никакого внимания. Они продолжали свои песнопения и пляски, лишь одна толстушка резво перепрыгнула через него, дабы не наступить.

Волки рычали, клацали зубами на ведьм, пытались грызть корни, но их попытки были тщетны. Арлена все дальше и дальше оттаскивало от Улы. Он пытался кричать ее имя, но его голос тонул в песне. Когда его выволокло за пределы поляны, корни плотно обмотали руки и ноги и прижали его к земле. Ни двинуться, ни докричаться, он не мог ничего. Волки пытались его освободить, но толку-то?

«И что? Вот так сдаться? Нет уж, не дождетесь!» — решил Арлен и продолжал попытки освободиться.

Постепенно ведьмы стихли и остановились. На месте Улы уже стояло огромное дерево, не похожее ни на одно, которое когда-либо видел Арлен. Он продолжал кричать ее имя, хотя надежды уже почти не было. Даже волки прекратили грызть корни, они просто уселись рядом с ним и тихо скулили.

Из круга ведьм вышла толстушка. Она шустро семенила полными ножками и скоро подошла к нему.

— Ну чего ты раскричался, неразумный? — спросила она, наклонившись к нему поближе.

— Ула, она там осталась. Вытащите ее, — хриплым от криков голосом велел он.

— Ох, каков защитник! — воскликнула она и растянула губы в широкой улыбке. — Да в порядке твоя Ула. Она сильнее нас всех, вот материнское древо ее и выбрало. Оно ведь как, матушка-природа нас бережет и сама никогда не погубит, коль сами против нее не пойдем. А Улочку, камушек наш драгоценный, матушка-природа бережет вдвойне. Так что успокойся, несмышленыш. Эх, бурная кровь.

— Прям как вчерашняя ночка, — раздался за спиной толстушки еще один знакомый голос. Вскоре и владелица его показалась. Та самая тощая шутница. Вот и сейчас она рассмеялась. — Эк вас слышно было, весь честной народ порадовали.

— Да прекрати ты, вдруг паренек стесняется, — одергивала ее толстушка.

Арлен же ничего не понимал. Ни над чем смеется тощая, ни объяснений пышки. Его Ула все еще находилась внутри выращенного ими дерева. А они тут болтают да смеются. Волки ходили рядом, тыкались носами ему в лицо, а он лишь фыркал и надеялся, что все обойдется.

— Кабы не дитя, убила бы балагура, — раздался голос Ровены за спинами ведьм.

— Да что ж ты так осерчала, Ровена? — с явным недоумением спросила толстушка. — Не понравилось, как тебя малышка уделала? Дык а чего еще ты ожидала после ее представления?

— Ее этот мальчик, не надо было роток разевать. Осталась бы при своей косе, — согласилась тощая.

— Правильно, сестры. Рада, что вы наконец уяснили.

Корни, опутавшие тело Арлена, ослабли и сами сползли под землю. Арлен вскочил на ноги и обернулся. Ула стояла перед ним. Живая, целая. На радостях руки сами потянулись к ней. Арлен прижал ее к себе. И плевать, что все еще нагая. Плевать, что до свадьбы. На все плевать, лишь бы жива была.

Ее руки легли ему на спину в ответном объятье.

— Материнское древо ожило. Мы закончили, так что завтра можем отправиться в обратный путь, — говорила он, поглаживая и успокаивая.

— Только оденься, — буркнул Арлен ей в плечо.

Обратный путь осложнялся погодой. Мелкая морось не прекращалась с самого утра и обещала разлиться дождем.

— Тем же путем не дойдем, увязнем, — предрекла Ула, когда они спустились утром позавтракать.

— И как быть?

— Дык ступайте по тракту, — предложила толстушка. — Дальше, зато обувка чище будет.

— Да и трактир по дороге есть, там и переночуете, — улыбалась тощая ведьма. — Только ты, защитничек, нашу девочку береги. И днем, — улыбка стала еще шире, а глаза сузились в хитром прищуре, — и ночью.

В памяти тут же всплыли постыдные моменты: как он обнимал совсем голую Улу у древа, как за руку вел обратно, как поддался на уговоры и лег с ней в одну постель. Как спал, держа ее в объятьях. Бесстыдник! Как он мог опуститься до такого? Мерзавец.

Но Ула проснулась радостная. Похоже, она наслаждалась его объятьями. И милостиво позволяла наслаждаться и ему.

Щеки, уши и шея горели огнем, а ведьмы смеялись, находя шутку невероятно смешной. Хотя Арлен шутки не понял. Ну да, он по незнанию побежал освобождать девушку, которая в этом не нуждалась. Вот такой он добродушный дурак. Но его же вовремя остановили! Он ничего не испортил!

Руки коснулись нежные пальцы. Ула тоже улыбалась спокойной тихой улыбкой. Она привалилась головой к его плечу и чуть потерлась виском. Арлен поглубже вдохнул и выдохнул весь воздух.

Пусть смеются. Он был в праве волноваться и действительно стремился защитить.

— Монеты на трактир и ночевку не забудьте, — сказала толстушка, протягивая звенящий кошель, когда Арлен и Ула уже собрались в путь.

Ула не обратила внимания на слова ведьмы и продолжила наглаживать влажную шерсть волков. Арлен взял кошель и прикрепил на свой пояс.

— Благодарю за заботу, — ответил он.

— Вот доведешь нашу драгоценную до дома целой, этим и отблагодаришь.

— Обязательно… — начал было он, но толстушка перехватила его за локоть и рванула на себя. Силищи ей было не занимать.

— Она тебя уже приняла, — зашептала она ближе к уху. — И раз так, то обязательно поведет тебя к своему материнскому древу. Не смей ему вредить. От него зависит сила ведьмы. Оно для нас священнее ваших храмов.

— Священнее храма? Это как? — переспросил Арлен. И добавил с кривой ухмылкой. — Неужто, и пожениться там можно?

— Дык конечно! И все вернее ваших странных обрядов будет. Истинно матушкой-природой заверено! — воздела она палец в небо.

— Нам пора, — прервала их Ула.

Арлен обернулся к ней. Волков поблизости уже не было, а она сама уже шагала прочь. Арлен быстро распрощался с ведьмами и побежал следом.

Шли молча. Либо Ула была в плохом расположении духа, либо просто наслаждалась спокойствием леса и шумом капель, бьющих по листве. Арлен не решался поравняться с ней. Казалось, что показываться ей на глаза — только злить лишний раз. Поэтому он шел позади, стараясь ступать тихо и аккуратно.

К полудню вышли на тракт. Большая прокатанная дорога тянулась на холм и уходила дальше, скрываясь из виду. Дождь постепенно набирал силу, увлажняя землю и собираясь лужами в колее. Одежда уже намокла и теперь неприятно липла к коже, тяжелая и холодная. Вскоре Арлен заметил, как Ула зябко потирала плечи.

Надо было где-нибудь переждать непогоду.

Арлен оглянулся по сторонам. По правую руку была неровная степь с оврагами и пригорками. По левую все еще тянулся лес, но и он был совсем не близко. Тракт обходил его стороной, потому как люди не хотели лишний раз нарываться на ведьм. Да и сами ведьмы людей никогда не жаловали.

За одним из пригорков справа Арлен увидел извилистую струйку дыма. Раз есть дым, должен быть и огонь. А значит, и люди. Вскоре показалась тропа, которая уходила с тракта за тот самый пригорок.