Похоже, лихорадка была у него, а ведьма весь день за ним ухаживала. Да так и заснула, умотавшись. Оставить ее так Арлен не мог, он поднял ее на руки, уложил на лежанку и укрыл одеялом. А сам пошел вниз. Хотелось есть.

Внизу в тот вечер было неожиданно тихо. Никаких ведьм за столом, лишь одинокая свечка, которой не хватало, чтобы нормально осветить общий зал. Арлен пошел на кухню, нашел там остатки ужина и принялся есть.

— Кто это у нас тут? — раздался вопрос за спиной.

От неожиданности кусок встал поперек горла, и Арлен закашлялся. По спине прошлась чья-то рука, и дышать сразу стало легче. Он обернулся и увидел старуху, главу ковена. Вроде бы ведьма называла ее Ровеной.

— Кушай- кушай, не обращай на меня внимания, — сказала она и прошла дальше. — Проголодался за день, оно и понятно. Еда дает силу, а больным она ой как нужна. Кушай, выздоравливай.

Она говорила и заваривала какие-то травы в чаше. Потом села с этой чашей напротив и пригубила. Арлен старался не смотреть на нее слишком явно. Вдруг и эта полезет, а его ведьмы тут нет. Нехорошо получится.

Он продолжал есть, хотя аппетит уже пропал. И все-таки Арлен упорно пережевывал куски и глотал. Внутри росло беспокойство.

— Не смотришь в глаза, — заметила старуха. Она отставила чашу в сторону, но из руки не выпустила. — И правильно, не смотри. А то утонешь с концами.

Она облокотилась и придвинулась к нему, протянула руку. Арлен замер, не смея пошевелиться. Что старая делает? Чего удумала?

Главное — не смотреть.

Рука приблизилась к голове, и Арлен почувствовал, как старуха выдрала клок волос. Он ойкнул скорее от внезапности, чем от боли, и в недоумении все-таки посмотрел на ведьму. Та сосредоточенно кидала волоски по одному в свою чашу и что-то там высматривала.

— Ух ты! — тихо воскликнула она, а потом сменилась в лице и сожалением вымолвила: — Ай-яй-яй, как не хорошо. Хмм…

Она кидала волоски и бубнила под нос, пока в руке не остался всего один.

— Вот значит как. Понятно. Все мне теперь понятно. Вот почему дитя старается. Понятно все.

— А мне вот ничего не понятно, — не выдержал Арлен.

— И не должно быть. Ты ведь мужчина, — выдала старуха. Она провела рукой по собственным белым космам и вытащила длинный волос, а затем принялась вязать узелок с его собственным. — Вам и не нужно понимать, не дано оно вам, неразумным.

Она сунула руку в чашу, пошелудила там, вынула и стряхнула. Потом кинула туда узелок и выпила залпом, шумно глотая.

В голове помутилось. Арлен поморгал, тряхнулся, но странный морок не уходил. Он снова посмотрел на старую ведьму.

И все-таки она очень красива. До невозможности. Так и хочется…

Щеки коснулась ладонь. Ровена. Да, его Ровена гладила его, и он, млея, сам потерся об ее руку.

— Расскажи про нее, — велела она. И Арлен сразу понял и принялся рассказывать.

— Бренна меня поцеловала у реки, и я влюбился. У нее губы были странного вкуса, будто железного. Может, потому что она дочь кузнеца? Она хотела, чтобы я ее любил и слушался, вот я и…

Загривок прострелило болью, а в глазах потемнело. Сквозь шум в ушах Арлен слышал голоса. Вроде бы два. Они кричали и спорили, но о чем?

Он не помнил, как вернулся наверх и улегся на свое место. Не помнил, что происходило после. Но помнил, что ему нравилось, помнил, будто горел изнутри, помнил чужой голос и дыхание. А еще запах трав, яркую зелень и имя.

Ула.

Когда он проснулся, в его объятьях спала ведьма.

В голове была пустота. Никаких мыслей, никаких тревог. Лишь один вопрос вспыхнул искрой и тут же погас.

«Почему?»

Ведьма мирно сопела ему в плечо, прижимаясь всем телом. Она была теплая, мягкая, и в его руках ощущалась на удивление правильно. Словно так и должно быть. И так было хорошо, что Арлен чуть крепче прижал ее к себе и снова уснул.

Проснулся он от легких покусываний, уже привычных. В руках все еще уютно лежала ведьма. Она все-таки затащила его на лежанку? Нет, под ними точно были шкуры и пол. Значит, сама улеглась к нему. Арлен разомкнул руки, перевернулся на спину и раскинулся звездой, полностью освобождая ведьму.

— Помнишь, что было вечером? — спросила она, укладываясь на него сверху. Еще и поерзала, чтобы удобнее расположиться. Чертовка и бесстыдница.

Арлен покачал головой. Он помнил, что проснулся голодным и пошел есть. Помнил, что на кухне была глава ковена. Но больше ничего в его дырявой голове не задержалось.

— Ровена околдовала тебя, — сообщила ведьма. Арлен открыл глаза и приподнял голову.

— Околдовала?

Ведьма кивнула.

— Теперь все в порядке, больше она к тебе не приблизится. Как и другие ведьмы.

— Если ты так говоришь…

Арлен снова улегся головой на шкуру. Согнать бы ведьму, чтобы не томила душу и не искушала тело. Но отчего-то Арлен не мог этого сделать, слишком приятна была ее тяжесть.

Вдруг в памяти всплыло имя.

— Ула, — произнес он вслух.

Ведьма вопросительно промычала, откликаясь.

— Так это твое имя? — уточнил Арлен.

— Да. Я назвала его вчера. А сказал, что не помнишь, — улыбнулась она и огладила щеку пальчиком. Арлен прикрыл глаза. Он ведь может позволить себе пару мгновений удовольствия?

И все-таки так нельзя. Как бы приятны ни были эти прикосновения, но приличия не позволяли пользоваться симпатией девушки в таких корыстных целях. Арлен не мерзавец и не собирается им становиться.

— Прекращай, — сказал он, отвернув голову.

— Опять? — расстроенно спросила она, но руку от лица убрала.

— Мы даже не помолвлены, чтобы вот так… — Арлен неопределенно махнул рукой, указывая на их положение.

Ведьма — Ула — вздохнула, опустила голову и нехотя принялась подниматься. Арлен встал следом и принялся убирать шкуры и одеяло с пола.

За завтраком ведьмы вели себя очень тихо и старались лишний раз не смотреть в их сторону. Главы ковена не было, впрочем тощей и пары других ведьм тоже было не видать. Ула не придавала этому значения и вела себя совершенно обычно, улыбалась и беседовала со своими сестрами о несущественных делах. Постепенно и другие ведьмы расслаблялись и заводили разговоры. Под конец трапезы толстушка громко прокашлялась, привлекая к себе внимание. Ведьмы затихли и повернулись к ней.

— Сестры, новолуние будет уже грядущей ночью, — громогласно объявила она. — А значит, надо хорошенько приготовиться. Давайте определимся, кто чем займется.

Ула встала, взяла их с Арленом тарелки и понесла в сторону кухни. Арлен спешно двинулся за ней. Оставив посуду на столе, она пошла к задней двери.

— А ты не будешь готовиться? — спросил Арлен, догоняя ее на пороге.

— Буду, — ответила Ула. — Но у меня своя задача. Поможешь?

— Конечно, — без раздумий согласился он, и лишь потом задумался. — А что делать надо?

— Я все тебе объясню, — лукаво улыбнулась она, взяла Арлена за руку и потянула за собой.

Шли довольно долго. В какой-то момент их нагнали волки и пошли рядом. Они быстро уловили игривое настроение хозяйки и принялись бегать вокруг, поднимая в воздух пепел. Когда они дошли до небольшого ручейка, Ула вся была покрыта белесой пылью, а с ее губ не сходила улыбка.

Волки не прекращали бегать и играться. Они толкали и кусали друг друга, толкали Улу и Арлена, и единственное, что отличало их от щенков, — это размер.

— Совсем разыгрались, шебутные, — приговаривала она, наглаживая серые головы. А потом обратилась к Арлену. — Побегаешь с ними? Заодно поищи овраг поблизости.

Арлен кивнул, окликнул волков и побежал прочь. Звери кинулись за ним и вскоре повалили его наземь, слегка прикусывая руки, ноги и живот. В последнее полнолуние Арлен бы испугался до смерти, но теперь он настолько привык к волкам, что они лишь веселили его своей игрой. Он кое-как поднялся и побежал дальше. Волки бежали рядом, то обгоняя его, то ровняясь и толкая серым боком.

Он не хотел отходить далеко от Улы, оглядывался на нее, отвлекаясь от игры. Волки этим умело пользовались и сбивали с ног, кусали и облизывали. И каждый раз поднимали целое облако из пыли и пепла.