Нет, нельзя ее так бросать. Может, Ула действительно сумеет помочь? В крайнем случае Арлен сам сможет проводить Бренну сквозь лес до какой-нибудь другой деревни, где Тит ее не найдет.

Со стороны деревни слышались голоса. Деревенские не спали и будто к чему-то готовились. Праздник окончания жатвы? Нет, вряд ли. Наверняка всем верховодили охотники. Задумали что-то, черти.

Надо было возвращаться к Уле, и побыстрее.

— Ладно, пойдем, — сдался Арлен.

Он поднялся сам и помог подняться Бренне. Запястья и лодыжки все еще ныли после пут, но Арлен не обращал на них внимания. Они с Бренной тихо и быстро перебегали от одного стога до другого, приближаясь к лесу. От крайнего стога до ближайших деревьев было довольно далеко. Их могли заметить из деревни. И все же надо было пробежать.

Арлен подготовился, взял Бренну на руки и ринулся под кроны. Он чуть не споткнулся о кочку, но заметил ее в последний момент и перепрыгнул. Ноша тянула вниз, и все же он смог добраться до спасительного леса. Здесь начиналась территория Улы. Здесь Арлен был в безопасности.

Он укрылся за одним из деревьев, опустил Бренну на ноги и прислонился к стволу, чтобы отдышаться.

Жажда была почти нестерпима. Слюна не увлажняла сухое горло, а наоборот, только дразнила.

Бренна оглядывалась по сторонам и будто опасалась чего-то.

— Не… Не бойся, — говорит было сложно, и вскоре голос начал хрипеть. — Волки… меня знают… Теперь. Они не тронут.

Она кивнула, повернулась к Арлену и всмотрелась в его лицо. Она все еще выглядела обеспокоенной.

— Ты сказал, — начала она и запнулась. Пожевала губу, словно обдумывая что-то, а потом продолжила. — Ты говорил, что должен вернуться к ведьме.

Арлен кивнул. Сил на слова становилось все меньше. Найти бы ручей. Почему он не может появиться прямо здесь?

— Она тебя околдовала?

Очередной вдох застрял в глотке, и Арлен кашлянул.

— Что? — выдавил он еле-еле.

— Ты околдован, и поэтому хочешь к ней, — утвердила она. — Иного объяснения я не вижу. Ты ведь еще в полную луну меня любил, а теперь заявляешь, что хочешь меня покинуть и остаться с ведьмой. Точно околдованный.

Арлен снова помотал головой, опустив взгляд на траву.

— Нет, — отрицал он. — Не околдован я.

— Не верю, — упрямилась Бренна. Она развернулась к нему спиной, и Арлен закрыл глаза, чтобы не смотреть на заднюю часть ее юбки.

— Я влюблен в нее. По-настоящему. Прости.

— Ты говоришь точно околдованный, — настаивала она на своем.

Говорить что-то еще было бессмысленно, и Арлен молчал. Он пытался вспомнить, где ближайший ручей, но в голове был туман из-за жажды.

Через некоторое время Бренна снова заговорила.

— Если не околдован, докажи.

— Как? — спросил Арлен, не открывая глаз. Подол юбки зашелестел, цепляясь за высокую траву.

— Поцелуй. Если поцелуешь меня и снова скажешь, что любишь ведьму, то я поверю.

Арлен открыл глаза и замер. Бренна была так близко, что ничего, кроме ее глаз он не видел. Наверное, Бренна права. Во всех сказках злые чары всегда разрушаются поцелуем с любимой. И если бы Арлен был околдован, то после поцелуя с Бренной снова бы почувствовал, как она ему дорога. Но его сердце уже в руках Улы, и после поцелуя ничего не изменится.

Арлен еще не давал клятву.

Он вздохнул и потянулся вперед. Прикосновение губ было прохладным и липким. Язык Бренны быстро проник в его рот и соприкоснулся с его языком.

Вкус железа.

В глазах потемнело. Хотелось прекратить поцелуй сейчас же, но тело перестало слушаться. Арлен замычал Бренне в губы. Она отстранилась и посмотрела на него, взяв его лицо в ладони.

— Ты все еще сопротивляешься, неразумный? — спросила она, растягивая довольную улыбку. — Какой сильный. Но и это поправимо. Все еще любишь ту ведьму?

Никаких сил в теле не осталось, и Арлен сполз по стволу вниз. Он смотрел на Бренну и не понимал, что произошло. Ее лицо сияло триумфом, а темные, почти черные губы, тянулись в улыбке.

Черные губы и привкус железа.

Бренна достала свой ножик и резанула по запястью. Черный в ночи ручеек крови потек по ее руке. Она наклонилась, взяла его подбородок другой рукой и потянула к раненному запястью.

— Пей, — скомандовала она, капая кровью на его губы.

Жажда все еще драла горло. Помутившись рассудком, Арлен открыл рот и приник к ране, делая первый глоток.

Кто он? Зачем существует? Почему делает еще один глоток?

Вопросы роились пчелами в пустой голове, пока по горлу растекалось теплое жидкое железо. С каждым глотком их становилось все меньше. Но родник вскоре исчез, и железо перестало течь по языку. Вопросы все еще остались. И он не знал, нужны ли ему ответы.

— Отныне ты будешь любить только меня, свою хозяйку. — Женский голос был властным и ощущался истинной сутью мира.

Вот он, ответ. Любить хозяйку — его предназначение и цель существования.

— Так ответь же мне снова, Арлен. Кого ты на самом деле любишь? — спросила хозяйка. Она была так великодушна, что дала ему имя.

— Тебя, — ответил он, не задумываясь. Потому что не о чем было думать, он рожден не для этого.

— Ну вот, как я и говорила, — хихикнула хозяйка. Она отошла на пару шагов назад и приказала. — Вставай. Расскажи мне, как эта ведьма колдует. Какие ритуалы она творила?

Тело мгновенно послушалось и поднялось на ноги.

В памяти начали всплывать осколки прошлых событий. Они происходили не с ним, а с кем-то совершенно другим. С кем-то, у кого не было хозяйки. Но ей нужны были ответы из этих событий, и он мог ей их дать. И желал этого. Поэтому он напрягся, всматриваясь в чуждые воспоминания, и искал нужные слова.

— Я не знаю, как ведьма колдует, — его голос надсадно хрипел, но он продолжал говорить. — Я видел один ритуал, который ведьмы делали на шабаше.

— О, даже шабаш собирали, — удивилась хозяйка. — Наверное, этот ритуал требовал очень много силы. И сколько людей они принесли в жертву?

— Ни одного, — честно ответил Арлен.

Лицо хозяйки стало недовольным. Неужто он ее подвел? Но он сказал правду! Почему хозяйка сделалась недовольной? В чем причина? Нужно найти и устранить. Хозяйку нельзя расстраивать.

— Ты врешь мне, — сказала хозяйка и ударила его по щеке. Боль обожгла кожу и казалась заслуженной. Он расстроил хозяйку и получил за это наказание.

Хозяйка принялась нервно кусать ноготь на большом пальце. Она расхаживала туда-сюда, что-то обдумывая.

— Сколько жертв принесли во время ритуала? — снова спросила она, остановившись. Ее голос звучал сердито.

— Ни одной, — ответил Арлен.

— Не может такого быть! — крикнула она, всплеснув руками, и снова заходила взад-вперед. — Что это за ритуал такой, без жертв?

— Ведьмы оживляли материнское древо в сгоревшем лесу.

Хозяйка замерла и посмотрела в глаза. Она его простила? Ведь простила, да?

— Что такое материнское древо? Первый раз о нем слышу.

— Это самое важное дерево в лесу. От него зависит сила ведьмы.

Голос хрипел все сильнее, сглатывать не получалось. А еще в горле что-то скреблось. Что-то чужое, эфемерное. Оно мешало говорить о древе. И в голове появился странный шум, словно далекий гул где-то на горизонте.

Арлен закашлялся.

— Вот оно как, — сказала под нос хозяйка. И уже громче спросила. — Где сейчас ведьма?

— У древа, — просипел Арлен из последних сил. Горло будто сжимали невидимые руки, не позволяя нормально дышать.

Хозяйка выругалась и зашагала прочь. Арлен поплелся за ней, постепенно отставая. И как бы он не старался, идти быстрее не мог. Они шли вдоль кромки леса в сторону деревни, и хозяйка вертела головой, что-то выглядывая. Впереди послышались голоса и забрезжили огни факелов среди деревьев. Хозяйка пошла быстрее и в спешке споткнулась о корень. Арлен кинулся к ней, стараясь помочь.

Но он был слишком далеко, чтобы успеть. К счастью, хозяйка сама схватилась за ствол ближайшего дерева и устояла. А Арлен запутался в собственных ногах и плюхнулся лицом в траву.