— Я снова укусил тебя?

— Нет, это с прошлого раза осталось, — ответила Ула.

— Но ведь на тебе все быстро заживает. Даже синяк зажил еще до того, как полностью оформился. А тут. Сколько дней уже прошло?

— Такие укусы быстро не заживают. Иначе бы от них не было толка.

— Не понимаю, — признался Арлен.

Сверху снова сверкнуло и прогрохотало. Дождь усиливался.

— Потом объясню. Надо поторопиться.

Арлен кивнул и продолжил свое бесчестное дело. Он старался аккуратно снимать одежду, не касаясь ее кожи, старательно развязывал шнурки, снимал мешочки с травами. Он упорно игнорировал взглядом оголившиеся груди, а потом и живот. Когда он убирал юбку, Уле пришлось опереться на него.

Ну почему у нее нет нижнего платья? Все бы не голой ходила.

И все-таки он прикоснулся. Не к какому-то участку кожи, а к ноге! Голой! Щеки горели огнем, и Арлен искусал все губы, чтобы не проронить ни слова. Он должен закончить. Он должен помочь, а потом не мешать. И он не должен так долго смотреть.

— Спасибо, — поблагодарила Ула и огладила его щеку.

— Не за что, — упрямо отвернулся Арлен. Он закинул ее одежду на плечо и отступил на два шага. — Дальше что?

— Ступай наверх. Скоро этот овраг превратится в озеро.

Арлен кивнул послушным болванчиком и быстрым шагом взобрался по склону. За его спиной снова раздался мелодичный напев. Ула пела неизвестные ему слова с каждым мигом все громче и уверенней. И чем громче она пела, тем мощнее было течение у ручейка. Вскоре это уже была быстрая речушка, а овраг и в самом деле начал наполняться водой. Ула все также стояла в центре на поверхности воды и поднималась с ее уровнем. Ее голос не уступал в силе бурному течению, легко перекрывая шум дождя, но и мелодичность свою не терял.

Дождь тоже усиливался, обращаясь ливнем. Капли крупнели и частили, били по коже. Одежда вымокла насквозь. Повезло, что не было ветра, который бы морозил тело. А может, это и не везенье вовсе. Кто знает, на что на самом деле способны ведьмы.

Ула резко замолкла, и мгновением позже резко опустилась под воду. Ручеек тоже утих, обратившись в тонкую спокойную струйку. Озеро было готово. Ула вынырнула и поплыла к берегу. Она плыла к Арлену и улыбалась, довольная проделанной работой.

Ливень застилал глаза, и Арлен был ему благодарен. Даже если бы он задался целью рассмотреть нагое тело, не смог бы.

— У меня тут семена есть, — сообщила Ула и принялась рыться в одежде на плече Арлена. Он старательно оглядывал округу. — Вот.

Его руки коснулась прохладная ладонь, а потом Ула вручила ему один из мешочков. У нее самой тоже был такой мешочек. Она открыла его и громко затараторила непонятные слова, а затем высыпала содержимое в воду. Потом то же самое она проделала и с мешочком в руке Арлена. Семена болтались на поверхности воды. Она повторила свое заклятье еще пару раз, топнула ногой — раз, другой, третий, — и замерла. Арлен не сразу заметил изменения из-за непогоды. От озера в разных направлениях потекли ручьи.

— А теперь пошли к материнскому древу, — повелела Ула и пошла, напевая и ведя за собой один из ручейков.

Конечно же, одеваться она и не думала. Ула протянула руку в сторону, и Арлен взялся за ее ладонь. Он поддерживал ее, давая дополнительную опору, и помогал держать равновесие. Идти так пришлось долго. Ступать быстро было нельзя, иначе Ула сбивалась, и ручей останавливался, утекая лужами в ближайшие канавки и ямки. Один раз останавливались, чтобы перекусить, но почти сразу пошли дальше. А ливень все продолжал проливать землю. И как бы странно это не казалось Арлену, почва не размокала до состояния жижи, затягивая ноги по колено.

Тучи скрывали солнце и не позволяли определить время и направление. Сумерки опустились незаметно, и ночь неумолимо приближалась. Озябшие и промокшие волки крутились рядом. Арлен уже устал, хотя лишь медленно шел рядом. Что же чувствовала сама Ула? Возможно, после их ведьмовского ритуала она свалится от усталости и назад в домик ее придется нести на руках. А значит, не пристало ему ныть.

Впереди послышался странный гул. Чем ближе они подходили, тем отчетливее Арлен слышал бой барабана и голоса. Множество женских голосов. Они тоже пели свою песню, но она отличалась от песни Улы. Их песня была более ритмичная и бойкая. Когда впереди показалась первая фигура, волки ринулись к ней. Через несколько мгновений песня ведьм усилилась, бой барабана участился, а затем все резко стихло. И лишь журчащая песня осталась слышна в лесу. Ливень почти сразу прекратился. Вскоре и тучи начали расходиться в стороны, открывая взору звездное безлунное небо.

Новолуние. Ночь без луны. Говорят, что она такая же необычная, как и ночь полной луны. Наверняка поэтому и ведьмы ждали этой ночи.

Арлен и Ула подходили все ближе к поляне, где собрались остальные ведьмы. Все они были совершенно бесстыдно разодеты. Тонкие юбки едва ли прикрывали колени, да и мокрая ткань облепляла остальное, ничуть не скрывая форм. Груди же были обмотаны тряпицами, а живот, плечи и руки и вовсе были нагие.

«Все ведьмы такие развратницы?» — задался вопросом Арлен, стараясь ни на одну из них не смотреть. В итоге смотрел он исключительно себе под ноги.

Ула провернула руку, выпутывая ладонь из его хватки. Арлен не препятствовал послушно разжал пальцы. Он остановился на месте, не решаясь глядеть ей вслед. Волки уселись рядом с ним и наблюдали за начинающимся ритуалом.

Рядом послышались знакомые шаги, и вскоре Арлен увидел деревянный посох и пару морщинистых ног. Одна их них была до безобразного кривая, словно переломанная в нескольких местах.

«Чем смотреть на голые ноги, лучше уж в глаза глядеть буду», — решил Арлен и поднял взгляд. Перед ним стояла Ровена. Помимо одежды от привычного образа ее отличали коротко стриженные белые волосы. Будто кто-то неаккуратно обкорнал старушку.

— Ты сделал свое дело, можешь идти восвояси, — проскрипела она. Ее глаза смотрели сурово, почти злобно.

Возражать старухе Арлен не стал, лишь кивнул и отошел назад на два десятка шагов. Волки проследовали за ним. Ровена уже вернулась к сестрам и что-то им объясняла, они слушали молча. И только Ула стояла отдельно. Ее песнь тоже закончилась, и ручеек теперь мерно тек в центр поляны. Арлен уселся на ближайший подходящий пень и принялся наблюдать.

«Я не разглядываю нагих женщин, я слежу за своей ведьмой, чтобы вовремя ее забрать», — мысленно убеждал себя Арлен.

Один из волков привалился к нему мокрым боком и уложил морду к ногам. Он тоже внимательно смотрел за своей хозяйкой. Они точно были в чем-то схожи.

Ритуал начался. Ведьмы разошлись в разные стороны, расставили факелы, освещая поляну, встали в круг и взялись за руки. Ула осталась в центре этого круга. Старуха Ровена уселась за барабан. Она громко крикнула какое-то слово и ударила в барабан. Ведьмы хором повторили и все вместе шагнули вправо. На мгновение они замерли, а потом все повторилось.

Ровена била в барабан все быстрее, ведьмы кричали все громче, шагали то вправо, то влево. Ула подняла руку и ведьмы замолкли и остановились.

Она запела. Настолько нежно, что Арлен невольно вспомнил объятья матери. Ее сильный голос разносился во все стороны, и казалось, что он доходит до самой души. По всему телу пробегала блаженная дрожь. И отвести от нее взгляд было уже невозможно.

Ведьмы начали ей подпевать и водить хоровод, а барабан давал им четкий ритм. Их голоса сливались в один поток, но даже так Ула выделялась на фоне своих сестер.

Она подняла вторую руку и запела еще громче. По ее телу поползла зеленая лоза.

Арлен огляделся. Вокруг, куда ни глянь, из земли вылезали яркие зеленые ростки. Он снова посмотрел на Улу. Ее уже оплетало не меньше пяти лоз. Они тянулись вверх, обрастали листьями, утолщались. Ведьмы продолжали свои пляски, барабан становился громче, голоса растворялись в общем потоке. Улу продолжали оплетать лозы, которые теперь были похожи на гибкие молодые стволы деревьев.