— Договорились, — говорят они, а затем Мика с важным видом возвращается к своей машине, в то время как Тобиас открывает для меня дверцу со стороны водителя.

— Миледи, ваша колесница ждёт, — произносит он, когда я улыбаюсь и опускаюсь на роскошное сиденье из чёрной кожи. Перед тем, как закрыть дверь, он наклоняется, обдавая меня запахом сладкой и терпкой вишни и кедра, и прижимается губами к моему уху. — С днём рождения, Шарлотта.

Тобиас встаёт, закрывает дверь и обходит машину со стороны пассажира, пока я пытаюсь — и безуспешно — снова взять под контроль своё бешено колотящееся сердце.

Это… лучший подарок на день рождения, который у меня когда-либо был.

Дорога, по которой мы мчимся — это старая подъездная дорога к государственному парку. Там запертые ворота, которые Мика без проблем открывает, позволяя им распахнуться со скрипом ржавых петель. Справа от нас раскинулся залив, сверкающий под почти полной луной. Слева — гора, усеянная деревьями и уходящая ввысь, в ночное небо.

Со стороны пляжа есть ограждение, и Тобиас пообещал мне, что мы будем единственным транспортным средством на этой дороге.

— Когда мы с Микой участвуем здесь в гонке, мы ограничиваем скорость до девяноста. Не быстрее, без исключений. — Тобиас прислоняется спиной к дверце со стороны водителя, наблюдая за мной из тени внутри машины. — У тебя есть какие-нибудь вопросы?

Я качаю головой.

— Ты дал мне довольно хороший урок по дороге сюда. К тому же, я умираю от желания просто расслабиться на минутку. — Папа, блядь, убил бы меня — и был бы прав — если бы узнал, что я делаю. Я снова перевожу взгляд на дорогу, когда Тобиас опускает стекло.

— Ты готов, братан? — спрашивает он, и его брат кивает, сжимая пальцами руль.

— Давай сделаем это, — рычит он, и напряжённость в его голосе заставляет мою кровь гореть, адреналин бурлит во мне. Мои собственные руки сжимаются на руле, и я провожу языком по нижней губе. О да. Я, по крайней мере, собираюсь дать ему побегать за его наградой.

— Готов, Чак? — спрашивает Тобиас, и я киваю. Он улыбается, и в свете приборной панели его зубы кажутся зелёными. — По моему счету. Раз… два… ВПЕРЁД!

Моя нога нажимает на газ, но я нажимаю слишком сильно, и машину заносит, в то время как Мика вырывается вперёд. Немного ослабив давление, я заставляю нас двигаться вперёд, но едва вижу красный свет его задних фар передо мной, когда он входит в первый поворот так резко, что чуть не царапает машину о камни.

Я слишком осторожна для этого — и, кроме того, это не моя машина — поэтому я разворачиваюсь пошире и ускоряюсь, ветер дует в открытое окно и треплет мои волосы. С океаном с одной стороны и лесом с другой, это волшебный момент.

— Здесь немного притормози, — кричит Тобиас, перекрывая шум ветра, и я киваю, увеличивая скорость ровно настолько, чтобы, когда из ниоткуда появится крутой поворот, я была готова к этому.

Мика всё ещё так далеко впереди меня, что я и мечтать не могу о том, чтобы догнать его, но смеюсь, и определённо не хочу умереть здесь сегодня вечером, поэтому делаю всё медленнее, чем если бы на самом деле пыталась победить его.

Дорога петляет вверх и вокруг, и, в конце концов, океан исчезает, и по обе стороны остаются только деревья. Грунт состоит из плотно утрамбованной грязи и гравия, но шины «Ламбо» цепляются за него, как сильные пальцы, и я не чувствую никакой опасности заноса.

К тому времени, как мы добираемся до старой, потрескавшейся парковки наверху, Мика уже ждёт, сидя на капоте своей машины и глядя на город с его мерцающими огнями.

Он ухмыляется, когда мы подъезжаем, и я заглушаю двигатель.

— Знаешь, он не заставит тебя поцеловать его, если ты не захочешь, — говорит Тобиас, и улыбка на его лице отстранённая и какая-то задумчивая. Мне кажется, что я вижу его настоящего впервые с тех пор, как мы встретились. И он мне вроде как… может быть, немного нравится.

— Спор есть спор, — отвечаю я, а затем открываю дверцу машины, прежде чем вылезти и запрыгнуть на капот рядом с близнецом Тобиаса. Он садится с другой стороны от меня, и затем мы втроём сидим так некоторое время, двигатель горячий и рычит под нами.

— Тогда, может, нам стоит покончить с этим? — наконец говорит Мика, нарушая тишину. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, прохладный ветерок ерошит его красно-оранжевые волосы. Его глаза в темноте кажутся чёрными, а изгиб его полных губ отчасти пугающем, а отчасти завораживающим.

Я с трудом сглатываю и снова смотрю в сторону города. Мой телефон в кармане, но я выключила его, как только вышла на прогулку. Я не хочу знать, писали ли мне Моника и Коди… или нет. Думаю, было бы хуже, если бы я узнала, что они даже не потрудились отправить мне сообщение.

— Наверное, нам стоит это сделать, — отвечаю я с долгим вздохом. Внешне я спокойна и хладнокровна. Внутри… я немного напугана. Что, если мне больше понравится целоваться с Микой, чем с Коди? Тогда я действительно не смогу притворяться, что ситуация со Спенсером разовая. Если мне понравится целоваться с Микой, то это означает, что моим отношениям с Коди пришёл конец — независимо от того, верны ли мои подозрения насчёт него и Моники.

Прежде чем я успеваю решить, как нам следует поступить, Мика заводит мускулистую руку мне за спину и усаживает к себе на колени. Вот тогда-то я и вспомнила, что близнецы говорили о том, что увлекаются ММА — смешанными боевыми искусствами. Я мало что знаю об этом, за исключением того, что каждая девушка, которую я когда-либо встречала, падает в обморок при упоминании об этом.

— Ну, привет, Чак, — мурлычет Мика, и, клянусь, я чувствую, как Тобиас ощетинивается у меня за спиной. Его близнец проводит пальцем по моей щеке, затем под челюстью, вниз по горлу и по краю майки, надетой поверх купальника. У неё вырез в виде сердечка, который он благоговейно обводит, прежде чем поднять глаза от моей ключицы к лицу. — Кто бы знал, что низкорослый, уродливый парень в школе на самом деле был горячей цыпочкой под всем этим?

— Ты реальный придурок, ты знаешь это? — я огрызаюсь в ответ, протягивая руку, чтобы поправить очки, прежде чем осознаю, что на мне контактные линзы. Мика улыбается и берёт мою руку в свою, поднося её к губам для поцелуя. Он целует каждый сустав по отдельности, а затем переплетает свои пальцы с моими. В этот момент моё сердце колотится так чертовски быстро, что я едва могу дышать, наши взгляды встретились, его тёплое тело подо мной.

Наконец, он наклоняется ко мне и соприкасает наши губы, это едва заметное поддразнивание, которое вызывает у меня такую сильную боль и желание, что мой разум не способен ни на что другое.

А потом этот придурок отстраняется, и я остаюсь моргать от удивления.

— И это всё? — спрашиваю я, и Мика озорно улыбается мне.

— Что? Ты же не думала, что я собираюсь воспользоваться своим преимуществом и попытаться засунуть в тебя свой язык или что-то в этом роде, верно? — он прикасается своими длинными пальцами к груди и хлопает ресницами, глядя на меня. — Я просто не такой парень. — Мика небрежно пожимает плечами и ухмыляется. — Кроме того, я думаю, мой брат начинает немного ревновать.

Оглянувшись через плечо, я замечаю Тобиаса, который смотрит на город, поджав губы, его пальцы отбивают лёгкий ритм по колену. Он ведёт себя беспечно, но я вижу напряжённые мышцы его спины и плеч. Он бросает взгляд в нашу сторону и пожимает плечами.

— Ревновать? Да ну, конечно. — Тобиас поворачивается ко мне и протягивает руку, проводя большим пальцем по моим ноющим губам. В его зелёных глазах мелькает озорство. — Я уже говорил тебе: мы делимся друг с другом. И это не преувеличение, Чак. — Он наклоняется ближе, и, клянусь, моё сердце вот-вот выскочит из груди и запрыгает по жёлтому капоту «Ламборгини».

— О, Тобиас, — мурлычет Мика, протягивая руку и щёлкая брата по лбу. — Я выиграл гонку, а не ты. И я не обязан делиться победой.