— Я согласен, комбатант Байта.

— Вы нас попросту спасаете. Майор Хо, — от резкого оклика майор мгновенно вытянулся по струнке и, кажется, даже слегка подпрыгнул, — посылка для Ложи Рассвета Трижды Премудрого, без отправителя. Комбатант Тит, майор проведёт инструктаж.

На этот раз Хо вёл меня самым коротким путём. Всю дорогу я не мог избавиться от ощущения, что майор старается держаться от меня как можно дальше и косится с какой-то опаской. Наконец мы подошли к небольшому зарешеченному окошку в глухой стене.

— Полено для вязания. И бумаги, — чтобы быть услышанным, майору пришлось встать на цыпочки.

Несколько минут спустя я получил на руки некий объект, который лучше всего описывался именно что словом «полено», накладную на груз, топографическую карту города и записку с адресом: Канцелярский тупик, 46А, вход в подвал со стороны двора, попросить «отворить врата в разлом, за которым бушует пламень преисподней».

Перспектива: Байта Орнаг, потенциальный майор службы внутренней безопасности дома Орнаг

Борода — это хорошо. Борода — это надёжно. Борода всегда защитит от мелких надоедливых насекомых, всегда скроет мелкую мимику от всяких любопытствующих и, конешно, всегда накормит позавчерашним пайком. Окружающие могут видеть лишь то, что я позволяю им видеть. Сейчас, например, я считаю вполне уместным демонстрировать подчёркнуто благодушное настроение. В связи с присвоением очередного звания. Так-то.

Я открываю дверь своего кабинета и десантируюсь в кресло. Добротное, мягкое кресло — артефакт бурной юности в фуражировошных бригадах. А данный экземпляр мы захватили, кажется, в тридцать четвёртом в Этре. Я провожу рукой по лакированной столешнице красного гофера. Дерево приятно холодит пальцы и как будто напевает гимн битве на самом краю сознания. Как всегда…

Дверь раскрывается без стука. На пороге стоит Силисик, Элетроймов ассистент. Губы плотно сжаты, глаза не видать под массивными защитными очками — очень, кстати говоря, странная комбинация для алхимика, который за пять лет практики потерял всего половину уха — пальцы задумчиво перебирают кармашки в нагрудной ленте. Если посетитель даже не пытается выглядеть дружелюбно, то с чего я должен? Я подвешиваю над столом крохотное, пальца в три, световое копьё, направленное в нагрудник визитёра. Мы изучаем друг друга.

— Ты куда пациента отцензурировал, гражданин хороший? — Силисик наконец решает обозначить причину вторжения.

— Куда-куда, — я демонстративно усмехаюсь. — Шкурку — на дно морское, посерёд залива Кайли, вестимо. А потроха пожру аки зверь голодный на шабаше полношном.

— Орнаг, твою непечатность да с прогиба, мозги мне не клепай. Ты понимаешь, что твоими стараниями по городу сейчас рассекает полноформатный антропоморфный меха-демон? Да-да, прямо с Той стороны, без дураков. Ты как его ловить собрался, башка твоя казённая?!

Я, очень медленно моргая, немного разминаю шею и, рассматривая ногти, с ленцой произношу:

— Ты, мирняк, демонами-гдемонами своими иди детей и пауков попугай. А мы тут серьёзные люди, заняты серьёзным делом, держим ситуацию под полным контролем и расследуем вмешательство Империи Минах Клиа в суверенные дела городов Клорского Договора. Свободен.

Пальцы Силисика наконец перестают бегать и останавливаются на одном кармане. Я подкачиваю эфир в копьё. Силисик залпом осушает склянку с какой-то желтовато-прозрашной тягучей бурдой и подозрительно спокойным голосом говорит:

— Элетройма это запомнит, гражданин Байта. И я к ней присоединюсь.

Дверь закрывается. Я остаюсь один. Я расслабляю мимические мышцы, рассеиваю копьё и растягиваюсь в кресле. Наконец-то можно отдохнуть. Двадцать часов на ногах из-за всей этой чехарды с Сехемом. Но ради повышения…

Я замечаю странность в тенях в углу кабинета. Я переключаю спрятанный под крышкой стола рычажок — лампы переходят на истинный свет. В углу возникает силуэт, преследующий меня во всех кошмарах. Старый Хо как всегда пренебрёг всеми социальными условностями вроде стука в дверь или самой двери. Я выключаю истинный свет — Хо его ненавидит — но маскировка уже начала сбоить. Если присмотреться, то под мордочкой заплывающего жирком червя-буквоеда проступает измождённое лицо подростка с чёрными, лишёнными белков глазами.

— Тук-тук, — говорит старый Хо.

— Вы уже внутри, старший, — я не скрываю страха. Это бессмысленно.

— Вешно забываю, в каком порядке что делать. Вчера вот, представляешь, пришлось документы пальцем подписывать — с пером не справился. Совсем дряхлым становлюсь. Может, обновить тело, как думаешь? Это как-то не очень сидит. В плечах давит, рука правая подстёрлась, да и не только она. Третий по Ньютону, чтоб его…

От маскировки не остаётся и следа. Очевидно, у Хо настроение покошмарить кого-нибудь.

— Вы слишком строги к себе, старший. Вы, конешно, присутствовали при переговорах с представителем дома Серех, — я пытаюсь перевести разговор в конструктивное русло. О «стариковском» Хо может трещать буквально неделями. Пока собеседник не умрёт от голода, жажды или нехватки сна.

— Йеп. Молодец, капитан. Раскрутить Силисика на успокоительное — дело нехитрое, но всё ещё чертовски весёлое. Да, я чего зашёл-то. Контракт для Кузьмича у тебя тут?

Я молча закусил губу.

— Байта, твою непечатность да с прогиба, ты чем операцию планировал? Я вас, оглоедов, чему учу?

— Мы ведём войну уже пять сотен лет. Вы учите, что жизнь — это бой…

— Да не тому, башка твоя казённая! План! Тот, кто план имеет, имеет того, кто не имеет плана! Нашёлся же несалонный джазмен-самоучка на мою седую голову. Свободен, капитан. Отдыхай уже. Только шкурку мою в гардероб убери сначала.

Так я остался без повышения, сна и с коматозным пацаном на руках.

Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Pa-233»

Хо телепортировался за пределы поля обнаружения быстрее, чем я успел уточнить хоть что-нибудь. «Судя по отсутствию черенковского свечения, я могу заключить, что он был электрически нейтрален», — с усмешкой подумал я. Окошко, в котором выдавали поленья для вязания, отгородилось от внешнего мира массивной «бронзовой» дверцей. Знание пункта назначения — это, конечно, хорошо, но чтобы куда-то прийти неплохо и стартовую точку знать. Я вздохнул и углубился в изучение сопроводительных документов.

Наблюдение первое: буквы местного письменности выглядят как порядком мутировавшие, но всё ещё узнаваемые руны международного фонетического алфавита. Наблюдение второе: топографическая карта использует легенду, которую я знаю по прошлой жизни. Совпадение полное — вплоть до магнитного склонения с поправкой на дрейф полюсов. Наблюдение третье: база данных Талоса подсказывает, что местная орфография — не фонетическая. Я медленно закрыл глаза. Кто бы ни создавал письменность для Лён Ньол — языка Свободных Семей — это был лингвистический извращенец немыслимого уровня. Вывод очевиден.

Я открыл глаза. Нет ничего нового под Солнцем. И этот мир при всей иллюзии чего-то Иного — всего лишь моя родная Земля через сколько-то там сотен лет после моей «смерти». В груди защемило. Значит, отец и сестра… Я зажмурился, отгоняя морок надежды — худшую из известных военной науке форм заблуждения. Местные никогда не слышали ни про Лион, ни про Интерпол, ни про ООН. Не похоже это на мир, в котором мы выиграли войну против Бездны. Так что, агент, волю в кулак — и за работу. Карта в память загружена, текущая задача — сориентироваться на местности.

К центральному входу я вышел за минуту: мимо него меня проводили несколько раз за сегодняшнее утро, и других трёхметровых деревянных дверей с коваными ручками в локоть длиной я во всём здании не заметил. Небольшое толкающее усилие, пара шагов — и я окаменел. В небе светили три солнца: невыносимо яркое рубиновое, бархатно-зелёное и едва различимое на голубом фоне ультрамариново-синее. Когда диафрагма наконец вспомнила, как дышать, я отошёл с прохода и осмотрелся.