Рукоять из кости какого-то трана — пять сот, кстати, сразу улетело, магистрат с Конклавом зубами и когтями цеплялись за каждый грамм сырья и цену заломили практически на порядок выше рынка. Зато отменная ёмкость и проводимость по эфиру. А лезвие — это вообще песня. Заставить бортовую кузницу сначала распечатать, а потом заточить кусок обшивки оказалось задачей не вполне тривиальной — пришлось, в частности, слегка модифицировать драйверы, — но результат… Уж не знаю, из чего эта обшивка вообще состоит, такой материи, по моим понятиям, существовать в природе не должно, но она устойчива к аннигиляции. И имеет ещё с десяток занятных свойств по мелочи, вроде того же почти полного рассеивания любой направленной на неё энергии.

Резюме: глефа получилась отменной. Баланс, конечно, вышел не вполне идеальным, но для первой работы сойдёт. Тем более что при моей силе это совершенно не критично.

После глефы я занялся изучением той йогуртово-огуречной аномалии, в которой я чуть не утонул после выхода из Бездны. И вот с этим возникли некоторые, кхм, сложности. Нет, я конечно нашёл способ практически моментально генерировать почти произвольное количество эфира, а также призывать безлимитное количество йогурта со вкусом огурца и огурцов со вкусом йогурта. Вот только какой ценой…

Тот кисломолочный террорист, из-за которого Элетройма при первичном обследовании чуть не поставила мне сумасшествие, оказался… демоном? Демонической сущностью? Джин так и не объяснила разницу. Короче, это нечто постоянно следило за мной из внешней Бездны. Насколько понятие слоистости и расстояния вообще применимо к Бездне, конечно.

А это означало что? Вот именно — что. Я никогда не сталкивался с демонами, которые не пытались бы меня проглотить, задушить и расчленить. Одновременно. Но этот «не-огурец», как он сам себя называл, был вполне коммуникабелен и даже, в каком-то своеобразном смысле, дружелюбен. То есть он вполне осознанно создавал все те эффекты, которые я исследовал. Причём почти строго по моему запросу. Иногда и просто поутру, конечно, но к такому я привык. Почти.

И что в итоге? Непонятно. По интерполовской инструкции всё просто: демоны и все результаты их деятельности ликвидируются по обнаружении. Но у меня тут не сказать чтобы демон. И определённо не огурец, да. Ещё и полезный в хозяйстве. Он ведь не просто йогурт создаёт. У этого йогурта всегда безупречно стабильный состав. То есть его можно гнать расходником в заклинаниях без дополнительных расчётов. А про пользу ограниченного только моей пропускной способностью потока эфира и говорить не приходится. Вот и выходит дилемма.

Провозившись с Не-огурцом три дня, я понял, что ничего не понимаю. Не было даже идей, к кому можно обратиться. Фероны однозначно выдали бы очередное парадоксальное суждение. Главы Семей… во-первых, никогда и ничего не делают за «спасибо», а во-вторых, почти наверное разбираются в демонологии не лучше меня. На том исследование и встало.

В отсутствие как уважительных причин не появляться на службе, так и внятных приказов, я решил попробовать делать то же, что и старшие товарищи.

Дайрег после утреннего кофе стабильно исчезал в неизвестном направлении. Проследить за ним я так и не смог.

Джин, судя по всему, выходила на улицу только для того, чтобы дойти до очередного чаепития у кого-нибудь из Семейных топов. Судя по всему, чай был просто чаем — во всяком случае, я не смог выловить из застольного трёпа ничего полезного.

Гай… Гай синячил. Иногда в одиночестве. Иногда с Кахваджи. Периодически — с Волком. Временами с другими, не менее интересными, личностями. Порой на спор, а когда и так. Гай пил самогон, пиво, хмелесодержащую бормотуху, одеколон, вино, снова самогон, а потом полировал результат адскими настойками, чем-то напоминающими абсент. Вот уж кто действительно «нёс службу, не щадя живота своего».

Тогда я спросил Дайрега: в чём твоя служба?

— Контроль, — проскрипел Ферон.

— В смысле? — уточнил я.

— В Клоре всё спокойно.

— Ну, да. А ты-то что делаешь?

— Именно это.

Мне показалось, что я что-то понял.

Тогда я спросил Джин: в чём твоя служба?

— Видишь ли, Тит Кузьмич, есть у нас, в Самообороне, железное правило, — протянула Ферон. — Никогда не верь тому, что говорится в Клоре.

— В смысле? — уточнил я.

— Для того, чтобы выполнять нашу работу, мы должны знать всё и немного больше. Остальные же должны знать ничего и своё место.

— Ну, да. А ты-то что делаешь?

— Никогда не говори о том, что в Клоре делается.

Мне показалось, что я ничего не понял.

Тогда я спросил Гая: в чём твоя служба?

— Ты угрозу Клору видишь? — спросил Ферон.

— Нет, — ответил я.

— А она есть.

— Где? В чём?

— Да у тебя за плечом.

Я понял, что человек, похожий на кгбшника, надо мной попросту издевается.

Однако если сложить все три ответа и добавить мои наблюдения, получалось, что в отсутствие непосредственного кризиса Силы Самообороны собирают информацию по обстановке в городе. И поскольку нормальных инструкций я так и не получил, оставалось только заняться тем же. Не могу я просто сидеть на месте.

Начать я решил с разведки Подгорода. Очевидно, именно при его помощи всякие не слишком законопослушные граждане, мирные и комбатанты, проворачивали свои дела. Проход ногами был бы слишком длительным, рискованным и малоэффективным мероприятием, так что я решил провести сейсморазведку.

Три дня ушло на то, чтобы расставить приёмники по городу и окрестностям и связать их в единую сеть с бортовым вычкомплексом юкубода.

Три дня на работу короткими волнами по верхним ярусам.

К концу первой недели у меня уже была достаточно подробная карта пяти этажей. Я продолжил работу, уменьшив частоту, чтобы ценой разрешения повысить глубину разведки.

Вечером девятого дня разведки я сидел в вычцентре. Обработка была сделана по уму, поэтому мне оставалось только дождаться… полной чуши вместо результата. Полученная модель выглядела как какой-то безумный фарш, в котором скорость звука практически равнялась скорости света. В вакууме. Ладно, технически «всего лишь» разница во времени прихода сигнала на любую пару приёмников оказалась ниже погрешности измерения. Бред же. У меня полигон сорок на двадцать километров.

Озадаченный, я открыл первую попавшуюся сейсмотрассу. Она была упорядочена. Слишком упорядочена. Я смотрел на стандартный телеграфный код ОКД. И вместо отражений моего сигнала каждая снятая за три дня трасса содержала одну фразу: «По голове себе постучи». Пришедшую с нулевой задержкой на каждый приёмник.

Вероятно, я получил самые пугающие результаты в истории экспериментальной науки. На моей памяти так наверняка. На всякий случай я проверил приёмники. Всё в порядке, штатно регистрируют фоновый шум. То есть никто не вмешивался в их работу напрямую.

Резюме: кто-то внизу способен полностью гасить акустические сигналы и посылать вместо них какую-то чушь. Одновременно по всей площади города. Можно, конечно, допустить, что этому подземнику известны конкретные местоположения именно моих приёмников, но… мысль застопорилась. Что «но»? Существо с такими способностями точно не ускользнуло бы от внимания Семей. Если, конечно, они хоть раз пересекались. Пожалуй, от электроразведки стоит воздержаться. Во избежание.

Итого, в сухом осадке я получил подробную карту пяти мелкозаложенных ярусов и осознание того, что при дальнейших исследованиях следует, наверное, ограничиться естественными полями. А то что-то похоже, что в Клоре поля индуцируют тебя.

С другой стороны, пять ярусов — это уже отличный результат. Насколько я понимаю, чем глубже, тем причудливее и опаснее автохтонная фауна, так что едва ли хоть кто-то туда регулярно залезает. И даже на разведанных глубинах интересностей хватало с избытком.

Противотрановые генераторы — это понятно, это очевидно. Траны живут далеко не только в океане. Лехситран, например, постоянно роет ходы под землёй. И хотя зверушка сама по себе не агрессивная, но внезапно появившийся под капитальной застройкой десятиметровый тоннель явно ничего хорошего не принесёт. Так что во всех мало-мальски крупных городах стоят такие вот пугалки, экономящие массу нервов военным и страховщикам.