Я начал плетение. Улыбка расплавила лицо шамана. Основной контур. Его уши заострились. Внешняя петля возврата. Его нос вытянулся. Замыкание внутреннего контура в энтенеракт. Его зубы заострились. Установка силового прерывателя для предотвращения бесконечной авторекурсии. Его шерсть — металл, холодный и совершенный. Впрочем, иногда бесконечная утечка памяти — это то, что нужно. Пусть рубильник ручной будет. Он есть Он, всегда был и всегда пребудет.

— Теперь ты готов? — спросил меня Бог-Лис.

— Минутку.

Я сходил за фикусом, и поставил Ему на голову кадку.

— Степной Волк просил передать свою ставку, — сказал я, от души затягивая дым на своём горле.

Лис расхохотался отрывистым тявкающим смехом.

Перспектива: Сайне Лето, археомант-карьерист

Второе сентября. Почему второе сентября у всех, но накурить Каи Рилл решил именно моего — моего, Тиамат его поглоти! — сенсора? У Маркела строгая бамбуковая диета, ну какая, амхалу под хвост, шерсть, какие, дункховы челюсти, мамонты?!

— Результат отрицательный, — Сехем убрал от Маркела зеркало и начал отстукивать пальцем по щеке какой-то рваный ритм. — Эфир он из себя выталкивает, так что устройство лишних конечностей только вскрытие покажет.

— Я те вскрою, непечатник, — нет, вот выдумал! Сенсора мне вскрывать собрался за четыре дня до выхода. — Задницу себе вскрой, а если сам не справишься — помогу.

— Легче, Сайне, легче. Не принимай на свой счёт ничего, кроме денег, — ещё это его спокойствие… бесит!

— Легче… Звездочёт улетит сейчас до самого до Солнца, а ты ещё облегчать предлагаешь, — я вытащила одну папиросу. От нервов — а может, и от выкуренного до этого — пальцы дрожали и прикурить никак не удавалось.

— Знаешь, у меня тут с месяц назад совершенно аналогичный случай был. — Вот только восхитительных историй мне не хватало… впрочем, что уж теперь делать. — Пришёл ко мне полностью аналогичный похабный гнус кабацкий и говорит: так, мол, и так, ищу, значит, непотребника, который палёной шерстью торгует. Даёт мне при этом ориентировку и фикус. Ну, я поначалу весь на взводе, носом землю рою, воду пеню, а потом как нашёл его, да как пыхнул, так всё на место встало.

— А с фикусом-то что?

— Так вот же он, — Сехем кивнул на порядком пожёванную и очень грустную палку, которую задумчиво обсасывал Маркел.

— Так он ещё и фикус ему… — я лихорадочно начала прикидывать, что уже стало и что ещё будет с моим сенсором от такого резкого срыва с диеты.

— Ещё и фикус, да, — Сехем слегка подрастянул последнюю «а». — Я это к чему вспомнил. Может, по мамонту врежем, а? Здравое рассуждение подсказывает, что здравое рассуждение ничего не подсказывает.

Кажется, я нахмурилась до того, что выпустила папиросу изо рта.

— Наркоман, что ли? — для очистки совести я решила всё-таки спросить.

— Наркоман не тот, кто дует, а тот, кто на отходняке добавляет, — назидательно поднял палец Сехем. — Мне должность позволяет стимуляторы использовать на особо сложных заданиях. А тут именно что такое.

Я молча подняла папиросу и наконец закурила.

— Ладно, это я действительно от отчаяния уже, — Сехем как-то разом осунулся и стал звучать более глухо. — Если к утру крылья не отвалятся, будем думать, что с ним делать.

Я кивнула и ушла спать. Утром третьего Маркел Звездочёт почти оклемался — правда, о том, что откачивал его Каи Рилл, Сехем решился сказать далеко не сразу. Впрочем, менее паршивым для меня утро третьего сентября не стало. Кое-как запустив мозг стаканом кофе тройной экстракции, я смотрела на ватагу, присланную Компанией.

— А… — наверное, мне бы скорее удалось загарпунить косяк сельди, чем выбрать мысль из моря паники.

— Нет, это не Каиль, если ты об этом, — вполголоса сказал Сехем. — Документы проверь. Дорнас Кромэн. Сам Каиль бы в такое никогда не ввязался.

— Ну… да, наверное? — часть бьющихся в трале мыслей отпала. Остальные окончательно смёрзлись.

Кромэн выглядел совершенно душетрепещуще. Он определённо читал те же описания Каиля Крожэна, что и я, и столь же определённо пытался выглядеть как Каиль. Вот только…

Улыбка Дорнаса могла бы показаться лёгкой. Если бы у него была на месте верхняя губа. И щёки целые тоже не помешали бы. А так… через несколько сквозных дыр просвечивали неестественно белые зубы. Имплант? Наверное… не эфиром же он их отбеливает, в самом-то деле? Ещё и глаза. Судя по судорожным дёрганьям яблок, смотрел он определённо не ими. Эфирное зрение? Определённо. Но зачем радужку неразведённым текстильным красителем-то перекрашивать?! И зачем, интересно мне знать, он повернулся к нам боком?

— Четвёртый отряд спецотдела по ликвидации эфирной мегафауны акционерного общества «Хельджакская Компания» по запросу Конклава Организации Клорского Договора прибыл! — на одном дыхании рявкнул Кромэн. Зачем-то на своего… подчинённого?

— А что с вашими?.. — подчинялись они ему определённо не из-за формального звания. Стеклянный взгляд, деревянные мышцы…

— Зачем вам драуги? — закончил за меня Сехем.

Сначала голова Дорнаса практически легла ему на плечо, потом начала поворачиваться в нашу сторону и наконец увлекла за собой остальное тело.

— Мои бойцы! — Интересно, Кромэн вообще способен не криками мысли выражать? Так или иначе, строй вокруг него как-то подтянулся и встал ровнее. — Совершенные! Маготехнические! Машины! Разочарования!

— Уничтожения… — подхватил проявившийся из невидимости персонаж в форме кромэновской ватаги.

— Потери… — продолжил один из драугов, внезапно обретя человеческие черты.

— Кражи… — прошептала тень Дорнаса.

— Убийства!!! — взревел Кромэн.

— Три на десять да ещё четыре. — Невидимка ещё и аксиотец… из Хельджакской… очень, очень нехорошо…

— Жаик проводит вас до квартир, — папироса оказалась в зубах без движения рук. Определённо плохо.

Я вернула документы Дорнасу, и эта тварь из глубин Тиамат наконец начала удаляться, уводя за собой неупокоев и прочих сказочных существ.

— Тридцать восемь единиц, — задумчиво протянул Сехем. — Это же полторы штатных ватаги получается, верно?

— Почти три, вообще-то, — я закурила без контакта. Желание поднять руку было ниже зеркала воды. — Три месяца, Сехем. Три. Месяца. Вот с этим чудом. Есть идеи, что нам делать?

— Ну, по опыту могу сказать, что из драугов получаются неплохие метательные снаряды, — ревизор поднял взгляд к верхушке причальной мачты, к которой всё ещё был пришвартован дирижабль Компании. — Аэродинамика отвратная, зато в повторное использование за милую душу идут.

— Ты как вообще это чудо вытребовать смог? Ты же только одну телеграмму в Хелькрай отправлял, верно?

— Да… — как старательно на мачту-то смотрит.

— Текст. Точный, — вот давно же уже папиросы не помогают ни черта. Только ещё больше завожусь. И никогда не помогали, честно так говоря.

— В соответствии с решением Конклава Организации…

— Ясно, — перебила я. — И так, для справки. Рядом с транами драуги вырубятся. Искажение эфирных потоков.

Сехем медленно кивнул. Я сбила пепел. Двенадцатая саннская папироса за неделю. Этак и разориться недолго. Впрочем, мёртвым деньги нужны, только если они в Кристальный совет входят. Да и то вопрос. Иногда мне кажется, что старшие Ле материальным если и интересуются, то как-то не по-людски. Впрочем, мне до этого ещё пахать и пахать…

Внезапно в запахе отборного табака появились отголоски роз, спирта и чего-то определённо чудовищного, острого, разрывающего горло и лёгкие. Я выронила папиросу.

— Отвисаем, граждане. — Гай Ферон. Разумеется. Ещё и со своей противозаконной фляжкой. — Вам ещё Клор спасать.

— Завянь, командир, — в голосе Сехема впервые за время нашей совместной работы прорезались ярко выраженные эмоции.

— Пойди шерсть побрей, советчик, — Ферон показал указательным пальцем крючок. — Так чего у вас такое?

— Волосы цвета скисшего молока, глаза нарисованы валиком пьяного маляра, таскает за собой толпу тухлых консервов, верит, что он создал план Крожэна, — всё-таки Тит не совсем безнадёжен. Я подняла папиросу. Раскуривать пришлось с нуля.