Он запечатал их магией? Зачем? Его нет или он нам настолько не доверяет? Невольно я улыбнулась: наивный, когда же он поймет, что мне нипочем все уловки!

Дернула дверную ручку и прошмыгнула в комнату.

Здесь царил полумрак, единственным источником света был ночник, который горел желтоватым светом у изголовья кровати.

Арвена нигде не было. Только на постели сиротливо лежал небрежно брошенный камзол цвета темной ели.

Я взяла его в руки, поднесла к лицу, вдохнула терпкий мускусный запах, чувствуя, как внутри разливается трепетная дрожь. Вспомнила горячие губы Арвена на моем запястье.

Иина у тебя был такой шанс, а ты как всегда все упустила.

Со вздохом, я положила камзол на место, проведя напоследок ладонью по гладкой ткани, представляя, как напрягаются мышцы под темным атласом, когда Арвен плетет свои заклинания и уже хотела было уйти, но вдруг вспомнила…

Письмо…

Я спохватилась и судорожно ощупала камзол, пытаясь отыскать его. Камзол был пуст. Конечно, Арвен же не дурак, он точно прочел письмо и уже перепрятал в другое место.

Куда он мог положить его? Я бегло осмотрела комнату. Надеюсь он не параноик, и у него нет потайного сейфа? Мой взгляд упал бюро: ну, а вдруг?

Я подошла к столу и стала судорожно дергать ящички. Наконец над одним я заметила дымку серого марева, практически невидимую в темноте. Ага, все-таки он параноик, но не совсем.

Ухватив за колечко ручки, я дернула ящик, он не поддался. Ну тут-то мы плавали, знаем. Опыт взлома айхрана не прошел даром. Я поддела ногтями фасад ящичка и, рискуя их сломать, дернула на себя. Ящик чуть приоткрылся, серое марево опало разорванным шифоном. Я открыла его полностью — внутри лежало знакомое письмо.

Схватив конверт, я поднесла его к свету, страшась только одного — что не смогу прочесть. Но первые строки развеяли мои сомнения.

'Арвен, мой сын.

Надеюсь я еще могу тебя так называть, хоть Ледарис свидетель, тайна которую хочу раскрыть тебе, должна была умереть вместе со мной'.

Ага! Значит я была права — это действительно письмо Арвену от отца.

Снедаемая любопытством, я подхватила ночник, а затем забралась с ногами в кресло, в котором еще недавно пил Арвен. Мысленно поблагодарила Арзазгурна, что хоть тут он не подкачал и дал мне возможность узнать тайну мага.

Укол некстати проснувшейся совести заставил меня задуматься: конечно же, читать чужие письма нехорошо. Пришлось ее успокоить: все так твердят, но кто так поступает? Тем более, когда перед глазами стоит призрак заживо похороненного мага.

Я отмахнулась от совести и погрузилась в чтение.

'Арвен, мой сын.

Надеюсь я еще могу тебя так называть, хоть Ледарис свидетель, тайна которую хочу раскрыть тебе, должна была умереть вместе со мной. Впервые я отдаю твою жизнь в твои руки. И молю только об одном, что ты сделаешь правильный выбор.

В ночь, когда ты родился бушевала гроза, такая сильная, что во дворце Владетеля дрожали стекла…'

Тридцать один год назад.

Лиловые росчерки молний рвали темное небо клочьями. Плети дождя хлестали по оконным рамам, те слегка подрагивали, едва сдерживая напор струй.

Владетель Рудгард второй нервно мерил шагами комнату. Обычно собранный и строгий, сейчас он напоминал всклоченного гуся. Полы белоснежного камзола хлопали на поворотах, словно он был готов в любой момент сорваться и умчаться туда, где за дверями женских покоев кричала измученная Лилайра Айлин.

— Да сядь уже, — небрежно бросил Лигвард Вард Дерлус, родной брат Владетеля. Он откинулся на спинку софы, прикрыл глаза и едва заметно покачал ногой закинутой на ногу.

— Я на тебя посмотрю, когда будешь ждать первенца. — Владетель опустился рядом. — Надеюсь, это мальчик.

Лигвард открыл глаза, посмотрел на брата:

— Так и будет, — а затем развернулся к окну.

Сцепив зубы, он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, стараясь чтобы брат не заметил этого вздоха.

Гроза набирала силу, бушуя в своем безумии. Потоки воды стекали по стеклам плотной стеной, отгораживая дворец от остального мира.

Лигвард думал, что сердце уже давно отболело, зажило и покрылось коркой. Но с каждым ударом грома, старые коросты осыпались, открывая кровоточащие раны. И он ненавидел себя за то, что отпустил, ненавидел брата за то, что забрал, ненавидел гром за то, ему никак не удавалось заглушить крики женщины, которую он тоже ненавидел за то, что любил.

Шорох рядом сказал, что брат поднялся, и в комнате снова раздались его нервные шаги. Он подошел к окну. Спина Рудгарда закрыла от Лигварда мокрое, чернеющее небо. Брат заложил за нее руки и произнес, наблюдая за молниями:

— А помнишь, в детстве, кормилица рассказывала, что такие грозы случаются, когда темная Армсташ покидает свою пещеру и навещает твердь. И если кому-то удается увидеть ее лик и не испугаться, того она одарит безмерной силой, что никогда не даст ему покоя.

— Ну значит, — Лигвард поднялся и встал за спиной Владетеля, — твоему сыну повезло, что во дворце есть плотные шторы.

Рудгард скептически поднял бровь.

— Большой, а в сказки веришь, — голос брата заставил его улыбнуться.

— Да, — тихо произнес Владетель, — влюбленные мужчины бывают суеверны.

Новый удар грома, заставил мужчин вздрогнуть. Тонкое стекло окна задребезжало и, не будь оно замешано на магии, уже давно бы осыпалось осколками.

В тишине, которая внезапно навалилась, раздался детский плач.

Дверь, ведущая в соседние покои открылась, из нее выскочила молоденькая служанка. Рудгард резко развернулся и, оттолкнув девушку, влетел в опочивальню Лилайры.

— Смотри, Лигвард! — радостный крик Владетеля пригласил брата в комнату.

Тот осторожно вошел, оглядывая душное помещение с плотно закрытыми шторами, бросил мимолетный взгляд на женщину в кровати, женщину, что могла стать его, и остановился на Владетеле, в руках которого лежал маленький, слабо шевелящийся, комочек.

— Знакомься, Рудгард третий, — счастливо улыбаясь, брат показал ему младенца.

Женщина на кровати вновь закричала. Повитухи забегали вокруг нее. Кто-то выхватил наследника из рук Владетеля и вытолкал его с братом за дверь.

— Поздравляю, братец, кажется у тебя двойня, — беззлобно произнес Лигвард озираясь на плотно закрытые двери.

Рудгарду всегда везло: в любви, во власти, даже тут ему повезло.

— Двойня… — лицо брата вытянулось. рассеянный взгляд забегал по комнате. — Но, это же… — грозовые тучи промелькнули в глазах Владетеля. В голосе появились громовое рычание: — Ему лучше родиться девочкой.

Крик за дверью достиг апогея и оборвался.

Больше всего сейчас Лигварду хотелось сбежать отсюда, запереться в своих покоях и сидеть в темноте, чтобы не видеть чужого счастья.

Дверь открылась и молчаливая служанка, пряча глаза, впустила нас внутрь.

— Ну и где она?

— Поздравляем, — в голосе повитух была слышна дрожь, — у вас еще один наследник.

Рудгард склонился над кроваткой, его лицо растерянно вытянулось. По отблескам голубых глаз Лигвард заметил, что брат испугался. Он подошел ближе и заглянул в колыбель.

На белых простынях лежали два младенца. Оба мальчики.

Один кривил мордашку, издавая тихий мяукающий звук, шаря вокруг пустым взглядом голубых глаз.

Второй лежал молча и, казалось, внимательно рассматривал окружающий мир темными, практически чернильными глазами. Но страшным было то, что в глубине младенца притаилась маленькая, но не менее опасная тьма.

Удар грома и струи дождя с грохотом распахнули закрытые окна. Ветер бесстыдно ворвался внутрь. Он отбросил в стороны тяжелые шторы, прошелся по спинам мужчин мокрым холодом, а затем исчез, нырнув в открытую дверь.

Женщины бросились закрывать распахнутые створки. Но прежде, чем они зашторили окна, Лигвард увидел как в глазах младенцев блеснули молнии, освещая глубину дара.

Это же заметил и Владетель. Он со страхом взглянул на второго сына.