— Он привозил из Эрландии вещи для мистера Кинзмана. Точнее, для некого клиента лавки «Три кита», — сказала она, осторожно подбирая слова, словно история эта её сильно смущала.

— Вещи оккультного свойства? — подсказал Джеймс. — Подобные чанхайским?

— Да. В основном это были друидские амулеты и ритуальные ножи.

Ритуальные ножи. Например, старинный эрландский меч из фамильной коллекции герцогов Мальборо, который Кинзман попросил в обмен за ту вещь. «Меч графа Ди».

— И как, на взгляд Кейсмена, покупателю они нравились?

— Насколько я поняла, мистер Кинзман не жаловался на качество тех товаров, — отозвалась мисс Лайтвуд. Она чуть нахмурила брови, словно что-то подсчитывала в уме, — Кейсмен рассказал мне, что Кинзман и его таинственный покупатель знают о каком-то сверхъестественном зле, затаившимся в Лондониуме. Они разыскивали так называемые магические предметы из разных стран, ища, видимо, подходящее оружие.

— Нашли? — сухо спросил Джеймс.

— Кейсмен больше ничего не знал, он и виделся-то с Кинзманом больше полугода назад.

— Понятно.

Полгода назад. Джеймсу просто необходимо поговорить с Посланником. Но, по правилам этой странной игры, они смогут увидеться, только когда тот сам решит его «навестить».

— Что скажете обо всём этом? — устало поинтересовалась мисс Лайтвуд.

— Скажу, — протянул он, отпивая холодный чай. В горле ужасно пересохло, — что за пределами Банка секретов точно не меньше.

Еще он мог бы сказать, что его отец и эрландская языческая секта никак не могли быть союзниками. Впрочем, это только на первый взгляд. Для истинного ангризи «союзник» — понятие относительное. Другой вопрос, что отец мог просто недооценить этих «помощников».

— А Кинзман не говорил эрландцу, как зовут того покупателя? — спросил Джеймс без всякой надежды.

— Увы, нет.

Вагон мягко затормозил, и громкий свисток возвестил о прибытии на станцию Университет.

Лорд Леонидас и мисс Лайтвуд сошли с платформы и молча зашагали в направлении главного университетского здания.

Джеймс невольно оглядывался по сторонам. Не прошло еще и полугода, как молодой лорд покинул этот городок, но теперь чувство было такое, словно он не был здесь вечность. И в то же время, всё вокруг казалось ему знакомым и родным. Если вдуматься, большую часть своих лет Джеймс и его ровесники провели в частных школах, а затем в колледжах. Там нет титулов и особых привилегий, есть только младшие и старшие. Старшеклассники — как-бы младшие офицеры школы. Закон для младших учеников — безропотно подчиняться, а когда сами станут старшеклассниками, уметь повелевать. Но все воспитанники без исключения принимают холодный душ даже зимой, а окна открыты круглый год, и никому не разрешается укрываться более чем двумя одеялами.

Дисциплина — мать порядка и верности.

И в дальнейшей жизни, в любом обществе джентльмен тянется к «собрату по галстуку», то есть к своему однокашнику.

— Почему Вы решили, что стоит допросить Кейсмена? — поинтересовался Джеймс, когда они уже почти пришли.

Он хорошо помнил, как при упоминании Ренаты Лайтвуд эрландец потерял самообладание.

— Признаться, я давно веду расследование, связанное с «людьми Даны», — произнесла она, тоже оглядываясь по сторонам, — отслеживаю их финансовые связи в Лондониуме.

— То есть, мистера Кинзмана Вы разыскиваете именно в связи с этим делом?

Интересно, по чьей «просьбе» Банк Атлантии капается в делах своих клиентов? Тайная служба, правительство? Когда речь идет об Эрландии, можно ожидать любых гадостей.

— В общем, да… Но профессор Адамас и его алхимия ни причём, можете мне поверить.

— Что ж, не лишним будет услышать это от него.

«Dominus illuminatio mea» — гласила кованая надпись при входе в Университет. «Господь — просвещение моё».

— Послушайте, милорд, — мисс Лайтвуд вдруг остановилась на крыльце главного здания и обернулась к нему, — мне бы хотелось узнать… Узнать, что Вы на самом деле думаете обо всей этой истории?

— Прошу прощения…

— Я понимаю, то, что нам удалось выяснить, звучит и выглядит как чьи-то бредовые фантазии, — вдруг зачастила она, подойдя к нему немного ближе, чем предписывают правила, — но, по крайней мере, мистер Кинзман не был сумасшедшим, в этом я ручаюсь! И если вдруг нам на самом деле предстоит столкнуться с чем-то… с чем-то, что не может объяснить современная наука, что мы просто не ожидаем… Могу ли я рассчитывать в полной мере на Ваше участие? — при последних словах в её голосе промелькнули совсем хрупкие, слабые нотки, каких Джеймс от леди фининспектора никогда прежде не слышал.

— Мисс Лайтвуд, — произнес он, как можно более доверительно, и даже взял её за руку. Кожа девушки оказалась холодной, несмотря на довольно теплый день, — Вы, скорее всего, мне не поверите, но я обещаю сделать всё от меня зависящее, чтобы довести наше расследование до надлежащего финала.

На слове «наше» лорд постарался сделать особый акцент.

— Я Вам верю, — прошептала она, осторожно отнимая ладонь. Но было ясно — не верит, — что ж, пойдемте.

Они зашагали по древним университетским коридорам в направлении ректорского кабинета.

Студенческие воспоминания и размышления последних дней странно смешались в душе Джеймса. Сколько раз он проходил по этим коридорам, ведомый учебными заботами или ввязавшись в очередную гнусную затею Седрика? В самую гнусную его затею… Теперь Седрик вернулся и опять вовлекает его в авантюры. Или на этот раз Джеймс втягивает его в слишком опасную игру?

Сколько благородных предков лорда Леонидаса прошли под этими сводами! Университет в Атлантии — это воплощенная История, сама Традиция. Никогда «это не правильно, потому что глупо», всегда «это не может быть ошибкой, потому что все так делают уже триста лет».

Преподаватель университета может вызвать в свой кабинет студента и серьезно поговорить с ним о его поведении. Любого студента, с любым титулом. Но ни какому студенту не дозволяется при этом бить наставника по лицу. Даже если наставления ему не по нраву.

Итак, Посланник, мистер Ди, та вещь, мистер Кинзман, эрландец, профессор, переменчивое настроение мисс Лайтвуд…

Ректор оказался на месте и принял их сразу же. Джеймсу показалось, что Адамас даже не удивился их появлению, хотя лорд его не предупреждал.

— Чем могу быть полезен? — после натянутых приветствий спросил профессор.

Джеймс рад был бы уступить право начать разговор своей спутнице, но мисс Лайтвуд вдруг приняла вовсе равнодушный вид и молча уселась в кресло.

— Мы с мисс Лайтвуд ведем совместное расследование исчезновения мистера Карла Кинзмана, владельца антикварной лавки «Три кита», — терпеливо изложил Джеймс, усаживаясь во второе кресло, — Вы, должно быть, слышали об этом?

— Слышал.

Стены кабинета украшали многочисленные портреты бывших ректоров, и взгляды их казались осуждающими.

— И Вы были знакомы с мистером Кинзманом лично, насколько я знаю?

— Был.

Джеймс внимательнее присмотрелся к бывшему наставнику. Выглядел тот как всегда здоровым и бодрым. Но при этом показался лорду каким-то необычно напряженным. В словах и движениях профессора не было знакомой быстроты и самоуверенности. Он как будто сдерживался, едва держал себя в руках. Даже бумаги на ректорском столе оказались в беспорядке, какого Джеймс не видывал за все годы учебы.

— И что Вы можете сказать по этому поводу? — настороженно спросил Джеймс.

— Да ничего, — хмыкнул Адамас, буравя его взглядом. Только сегодня это был не привычный надменно-брезгливый взгляд, а какой-то даже испуганный.

— Но вы были с ним знакомы, — начал злиться Джеймс, — как Вам кажется, что с ним могло случиться?

— Скажите, мистер Кинзман что-то рассказывал Вам о своих делах с эрландцами? — тихо, но твердо перебила Рената.

Адамас бросил взгляд на неё. Леди фининспектор лишь неодобрительно нахмурилась, от недавнего её волнения не осталось и следа.