— Раз Альтор безучастен, то я пойду другим путем! Пусть тьма сломает душу! Пусть труден станет путь! Пусть свет меня отринет, и Альтор проклянет! Тебя я вновь увижу! Тебя я обниму! Тебе я извинение за слабость принесу!
«Безумец!» — молвят люди, и это, верно, так. Никто не станет у бога немилость вызывать.
Зло точит ножны в слабых сердцем. И в самый темный час подымится с колен. Оно сломает волю, заставив выбирать не тех.
Не те, они — другие. Им все равно на вас! Они лишь жаждут власти, мечтая вновь летать!
Но Император глух. Не слышит он людей. Он, словно одержимый, идёт в Фейнейский лес.
— О, дети Тьмы! О, чудо-диво, откликнитесь на зов, и вы озолотитесь! Отдам я всё, что есть. И дам, что нет пока. Верните только дочку, прошу, верните её мне назад!
Проходят дни и ночи, приходит и пора, когда мольбы услышаны. Когда надежда ожила.
— Не бойся, человек, ты вновь услышишь дочь! Ты только её тело опусти в наше озеро в Кровавую Ночь.
Не пугают безумца требования ребенка тьмы. Всё в точности исполнено. Все требования соблюдены.
Тридцатая ночь, полон людьми дворец. Бал в честь Принцессы. Лучшие музыканты прибыли со всех краев страны.
Льется музыка, сквозь страх веселится народ. Над золотым дворцом могильный хлад расстилает полог.
Трясутся придворные. Белеют жрецы. Альтор наш всемилостивый не слышит молитв.
Полночь подступается ближе. Окончательно меркнет последний свет. Хрупкий женский силуэт порхает в переполненных залах теперь.
Через минуту аль две гости в ужасе бегут кто за кем. И Алая кровь льется рекою за ними вслед.
— О, глупцы, что бегут в надежде спастись! Вам от меня не скрыться! Вы — мой пир. Мой долгожданный обед.
— Не помогут ни копья, ни мечи. Пусть в руках оружия отродясь не держала. Сейчас я сильнее солдат, сильнее придворных жрецов и обычных людей!
— Теперь ваши крики стали усладой. Теперь вы — обречены. Сердце мое окаменело. Душа же — почернела в Ночи.
— О, Великая Кара! О, Забытая Дева Тьмы — ты возродила меня. Возродила в Проклятой Кровавой Ночи. Забрала мою душу, забрала и покой. Забрала все, что было, подарив вечную боль.
— Ты же, папенька, подумай. То, на что ты веру обменял. Разве ценно оно? Разве нужно? Разве стоило так низко пасть?
— Смерть — она неисправима. Нет пути тому, кто сделал шаг за грань, назад. Смерть — она неизлечима. Я теперь совсем другая — это факт.
— Жить я буду долго, вот спасибо! Жить я буду вечность, только так! Правда, слез моих никто и не увидит. Ты ушел. Ушел, отныне я одна!
— Ты всегда хотел лучшего, знаю! Ты всегда думал лишь обо мне! Не нужна была власть или слава! Только я. Только я. Только рядом с тобой.
— Ты прости меня, папенька, милый. Ты прости свою глупую дочь! Избалована и легко ранима, не смогла усмирить гордость и боль!
— Думалось мне тогда, что все обойдется! Что мятежники сгинут! И не будут гореть города! Алым вихрем кровь не прольется. И тебя не тронет обезумевшая от гнева толпа.
— Они рвали тебя на части! Проклиная во веки веков! Они рвали и били, рвали и били! Выжигая на спине клеймо!
— Не могла ничего я поделать, ведь была уже далеко. Ты обрек себя на страшные мученья! Только б выжить тогда я смогла!
— Ты прости меня, папенька, милый! Ты прости меня, правда, прости! Впредь прошу, где бы ты ни был, свое счастье наконец обрети!
— Я же буду служить нашей Деве. Верой-правдой, клинком и войной. Пусть от темных она отвернулась! Мне плевать! Я исполню свой долг.
— Я теперь не Принцесса, а воин. Алый след идет шлейфом за мной. Я теперь не Принцесса, а воин. Платье скинуто, латный доспех!
— Красивая песня. И трагичная. Впрочем, что-то подобное я и ожидала. Здесь о счастливом исходе и мечтать не стоит. Ваш Мир слишком жесток.
— И этим он прекрасен.
— Да, прекрасен. Но безопасней наблюдать со стороны.
— Что правда, то правда. — Ориола посмеивается. — Ты слышала уже эту историю?
— В двух словах. Конец меня больше всего огорчил.
— Он кажется тебе несправедливым?
— Нет, не кажется. Каждый получил достойный конец.
— Правда? — Чувствую на себе внимательный взгляд. От него не по себе.
— Правда. — Не кривлю душой. — По крайней мере, это мое мнение. А ваше?
Мне даже спрашивать не стоило, и так понятно, что ответит. Удручает это. Причем сильно.
— Принцесса должна была погибнуть вместе с отцом, предварительно раскаявшись в своих грехах Альтору.
«Жертва идёт с виновником на костер — она тоже виновна».Так, что ли? Отвратительно!
Интуиция подсказывает, что спорить на данный момент смысла нет. У каждого свои взгляды на жизнь. У каждого свои устои.
Глупо считать, что только твоя точка зрения самая правильная и по-другому быть не может. Может, и ещё как.
Как говорится, сколько людей — столько и мнений. Остаётся услышать, понять, принять и переварить. Желательно без какой-либо агрессии.
— Он добр и справедлив. Только воззови к нему молитвой и покайся от всей своей души.
«А ещё заложи дом, возьми кредит и распродай свои органы…»— иронично подмечаю.
Стоп. Почему мое отношение так резко поменялось? Это пугающе ненормально! Слишком ненормально даже для этого чертового леса! И почему псих ещё не объявился вместе с мерзкой крысой? Почему?!
— Не думала, что тебя настолько тронет моя песня. — Заметив нервозность, Ориола извинилась. Нежным. Ласковым тоном. — Прости, Нея. А теперь, пока есть время, отдохни. Путь предстоит неблизкий.
«Да, неблизкий».— Сонно закрываю глаза, поддаваясь невероятной слабости, которая появилась слишком внезапно.
Глава 16
Ночь быстро вступала в свои права, заставляя оживать мрачный лес. Тени удлинились, и от них стали мерещиться странные блики. Возникло острое ощущение чужого присутствия.
Невольно приходится оглядываться назад, осторожно ступая по промерзшей земле. Спину так и буравит озлобленный взгляд. От него бросает в ужас.
Я старательно пытаюсь его задавить, мысленно считая пушистых белоснежных овец, чтобы отвлечься. Подход странный — не спорю. Но мне помогает практически сразу.
