Розанчик вздохнул, примиряясь с неизбежным.

Гиацинт и Виола всю дорогу хранили молчание. Граф смотрел в окно, находясь больше снаружи, чем внутри кареты. Виола склонилась щекой на плечо мужа и слегка покачивалась в такт стуку колёс. Она думала о недавнем путешествии на яхте. Бедный "Дельфиниум"! Пришлось оставить его на рейде в Ливорно. Наверняка, её любимый капитан тоже думает о своём "малыше". Виола очень хорошо понимала мужа. Ей самой было жаль покидать друзей и вообще удаляться от моря, но они же вернутся!

Копыта лошадей мягко постукивали, зарываясь в белую пыль. На горизонте вырисовывались горы. В полтретьего дня, утопая в зелени кипарисов, впереди появились красно-оранжевые черепичные крыши Цветущей столицы.

В резиденции герцога Тосканского, возле Палаццо Питти, их встретила хозяйка замка Георгин, синьора Далия. Солнечный современный замок утопал в зелени сада Боболи.

Дворец жёлтого мрамора эффектно смотрелся среди апельсиновых и лимонных деревьев, словно их огромный спелый плод. Стайка слуг кинулась к экипажам. Хозяин вернулся! Слуги спешили приветствовать его и гостей.

Синьора Далия[1] Георгин, герцогиня Тосканская, черноволосая красавица с ямочками на щеках и черным бархатным взглядом, очень напоминала известную картину «Итальянский полдень». Меньше всего синьора Далия походила на герцогиню. При взгляде на неё казалось, что она наполнена солнцем, как спелый виноград. Для этой добрейшей женщины все на свете всегда оставались детьми, нуждающимися в материнской ласке, любви, заботе, и которых необходимо очень вкусно кормить. (Удивительно, как Джордано при этом оставался весьма изящным юношей, из тех, кто неизменно вызывает сочувствие добрых тётушек. "Ах, бедняжка, кожа да кости, одни глаза светятся!").

Хозяйка встретила молодоженов и их друзей так, словно они всю жизнь знакомы, и сразу объявила, что обед ждут их!

После таких кулинарных шедевров, как огромные блюда крошечных, размером с почтовую марку, пельмешек-аньёлотти, фаршированной свиной ноги — "дзампонэ" (которая по размеру могла принадлежать небольшому мамонту, но была съедена до крошки), массы закусок, семи сортов сыра, на десерт подали такие домашние пирожные и тортонэ из миндаля в сахаре и в меду и такой шоколадный торт, не говоря уж о множестве фруктов и обязательном кофе, что гости преспокойно могли впасть в спячку и в ближайшие дней десять не вспоминать о еде вообще.

Все выразили своё восхищение синьоре герцогине и, отдав должное её творениям, удалились отдыхать с дороги.

К шести часам договорились встретиться в саду: Джордано обещал показать всем свои владения.

— Куда пойдём? — спросил Розанчик. — К Бельведеру или к бассейну?

Он уже был наслышан о красотах Сада Боболи и горел желанием увидеть их все.

— Давайте сегодня не пойдём в форт Бельведер, — предложила Матиола. — Близится вечер. Пока взберемся на вершину холма, мы уже ничего не сможем рассмотреть!

Никто не возражал. Джордано вёл гостей по зелёному лабиринту, где росли большие кусты лавра и самшита, подстриженные в форме фигурных стенок, цилиндров и кубов.

— Наш сад расположен на холме Боболи, потому так и называется. Его насадили на пустыре ради весёлых празднеств, ещё при первых Медичи, 400 лет назад. Идея принадлежит королеве Элеоноре Толедской. Тогда в Палаццо Питти находилась резиденция королевского дома Ирисов, той самой "красной лилии"[2] на гербе нашего города.

В древние, ещё в языческие времена, всю Флоренцию окружали священные ирисовые поля в честь правящей фамилии и покровительницы их рода, греческой богини Ириды.[3] И сейчас тут полно статуй античных богов. "Фонтан с вилкой"… хм, простите, фонтан Нептуна с трезубцем, который мы проезжали первым, на заднем дворе Питти, и прочие аполлоны и дианы возле гротов и фонтанов. Потом увидите… Потом герцоги выкупили холм у города, он стал частным владением.

Беседуя об истории сада и правящих семейств Флоренции, гости под предводительством молодого графа Георгин вышли на главную аллею. Прямо перед ними в просвете между оливами сверкала водная гладь огромного квадратного пруда.

— Это бассейн Изолотто. То есть, "Крошка-остров". Любимое место свиданий моих родителей, — рассказал Джордано. — Там, возле фонтана, отец сделал предложение моей будущей маме. Они мне сто раз об этом рассказывали, с самого детства. Мы всегда любили гулять здесь.

— Здесь твой отец объяснялся в любви синьорине Далии? — спросила Виола.

— Не здесь, напротив той мраморной русалки. Они сидели рядом на таком же заборчике, и мама говорила, когда она ответила: "Согласна", — сиятельный герцог едва не свалился в воду от счастья.

Друзья рассмеялись, представив себе это объяснение.

— У моих родителей было ещё одно любимое место прогулок, — сказал Джордано. — На закате там так красиво…

Гости подошли к краю сада. Перед ними, отделяя Флоренцию от её пригородов, высилась древняя кирпичная стена с полукруглыми проёмами: древние ворота города. Давно рухнула крепостная стена, в которой был построен этот вход в город для римских войск, а сами ворота остались.

— Правда, как край земли? — спросил Джордано у Розанчика.

— Ага, похоже…

За древней стеной начиналась огромная площадь Римских Ворот. В этот час дома флорентийских пригородов сливались своими алыми крышами с огнём заката, и солнце казалось близко-близко.

— Это, то самое место? — тихо спросила Виола. Джордано кивнул.

Зачарованные все стояли перед дверью в закат, и никому не хотелось говорить что-то, а тем более, уходить отсюда. Маркиза Матиола озвучила мысль, которая витала над ними:

— Надо загадать желание, на счастье…

Гиацинт потянул Виолу за руку к вратам. Молодожены приблизились к древним камням, видевшим ещё зарю нашей эры, и сбоку взобрались на стену. Край стены неровными зубцами поднимался от самой земли. Виола легко, как по ступенькам, шла по торчащим уступам, держась за руку мужа. Они с Гиацинтом устроились на самом верху.

Небо отливало нежно-зелёным, а горизонт пылал оранжевым. Перед ними расстилался золотой океан, подходя к самому подножию ворот. Они снова были на корабле, которому сейчас около двух тысяч лет, но всё равно он способен унести их далеко-далеко…

Виола придвинулась ближе к любимому. На Флоренцию тихо спускалась ночь.

.

[1] Dalia — георгина (ит.) Семейство георгин (Dahlia)

[2] На гербе Флоренции (так же как и Франции, кстати) изображён стилизованный цветок ириса, а не лилии.

[3] “ирида” — радуга (греч.) в честь неё и названы цветы ирисы, благодаря своей богатейшей палитре окраски.

*****

Рано утром Виола нехотя открыла глаза. Странно, дождь, что ли? Ей послышался шум воды. А! Это в ванной комнате. Значит, Гиацинт уже встал.

«Ладно, тогда я тоже встаю».

Накинув поверх кружевной ночной сорочки лёгкий халат, она вышла на балкон. Оглядела ещё спящий сади зевнула Неподалёку в лучах низкого солнца мирно дремал форт Бельведер. Казалось, он совсем близко.

«Надо будет как-нибудь сходить туда: с этой площадки наверняка виден весь город… Сейчас, пожалуй, часов шесть… Чего вставать в такую рань? Ах, да, мы собирались на службу в главный собор Санта-Мария-дель-Фьоре (Мария с Цветком), пораньше, пока нет толпы туристов…»

Гиацинт без рубашки и босиком стоял перед зеркалом с полотенцем через плечо и старательно расчёсывал мокрую чёлку. Виола села на край кровати и снова зевнула.

— Доброе утро, — откликнулся он. — Моя спящая красавица проснулась, или её ещё надо поцеловать?

— Не знаю, — честно ответила Виола. — Поцелуй, на всякий случай.

— Пожалуйста! — с готовностью согласился Гиацинт.

Он сдёрнул с плеча длинное полотенце, словно лассо поймал им Виолу за талию, поднял с кровати и поцеловал.