Сын поспешил познакомить их с Гиацинтом.

— Вот, папа, это и есть мой друг…

— Гиацинт Ориенталь, — поклонился капитан.

— Джорджоне, — герцог приветливо посмотрел на собеседника. — Сын столько о вас рассказывал, граф. И я уже имел честь познакомиться с вашей молодой женой. Она прелестна! Жаль, у меня нет такой дочки.

— Мой папа говорит то же самое, ваше сиятельство.

Герцог закивал:

— Да, да, мы с вашим отцом нашли общий язык.

— Я рад.

Герцог указал набалдашником трости на левый и правый борт, будто провёл мостик:

— У вас великолепная яхта, граф. Я наблюдал, как вы входили в гавань. Очень красивые линии корпуса и ход отменный. У меня тоже есть небольшая шхуна в Венецианской лагуне. Вчерашний шторм вы провели в дрейфе?

— Нет. Ветер был попутный, оставив минимум парусов, мы шли по курсу.

— Но это опасно. Вы могли разбиться о скалы Корсики.

— Мы проходили ночью в виду рифов мыса Капо-Бьянко. Но особая опасность нам не угрожала.

— Смелый манёвр! Передайте моё восхищение вашему капитану. В опасный момент он вёл корабль? Впрочем, я с радостью поговорю с ним сам. Кто капитан вашего "Дельфиниума"?

Гиацинт скромно поклонился:

— Он перед вами, синьор.

— Мадонна! Теперь ясно, почему мой мальчик вами просто бредит. Я ведь ему не верил! Очень рад нашему знакомству, граф. Позвольте мне осмотреть яхту?

— Прошу, — сделал любезный жест Гиацинт. — "Дельфиниум" в вашем распоряжении.

Новые гости подходили, раскланивались и шли смотреть корабль. От "Дельфиниума" и его команды все знатные синьоры пришли в полный восторг.

Гиацинт поймал за рукав Розанчика:

— Не вижу твоей милой сестрички, Шиповничек. Она же хотела приехать.

— В последний момент она умчалась в Англию с принцессами! Да ну ее, пусть едет! А куда делась Виола?

— Да вот же она!

Виола шла прямо к ним.

— Ничего выглядишь. Красавица, — одобрил верный паж после приветсвия. — Тебе идёт замужество.

— Оно всем идёт! Я раньше кем была? Фрейлиной. А теперь — королева!

— Королева… Слушай, твоё величество, скажи этому — (паж кивнул на Гиацинта), — что он чудовище. Обещал покатать на яхте, а сам…

Гиацинт обещающе поднял ладонь:

— Сейчас покатаешься. Под килем. — И обернулся к Виоле: — Все на борту?

— Как будто, все.

— Убрать трап!

Вахтенные кинулись со всех ног выполнять приказ. Розанчик изумлённо уставился на друга:

— Чего, серьёзно, что ли? — Он даже охрип от волнения.

— Отдать швартовы! Право руля!

Яхта отошла от пирса и неспешно повернулась.

— Здорово, — прошептал Розанчик. — Ура!..

Он метнулся к бушприту и влез на него. Держась за снасти, вскарабкался дальше на утлегарь и уселся там.

— Грохнешься, — предупредил Гиацинт.

Но паж не слышал. Всё его внимание поглотили усы белой пены у форштевня судна и тени чаек над головой. Он тихо сидел и был, кажется, счастлив.

Гости сначала удивленные манёвром, наслаждались плаванием. Виола спросила мужа:

— Мы будем идти вдоль берега?

— Отойдём на милю-другую и станем на рейде. Потом вернёмся.

— К вечеру?

— К утру. Заночуем в море. Пусть покатаются.

— Я так и знала, что будет сюрприз. Стал бы ты ради пяти минут прибытия так уродовать яхту!

— Пусть погуляют, потом устроим банкет. Сбегай к Оранжу, узнай, всё ли у него готово. Может, чем-нибудь надо помочь… — Он осёкся и постучал себя по лбу: — Извини. Забыл, что ты уже не юнга.

— Ничего, я сейчас сбегаю.

Граф смерил её надменным взглядом:

— В этом платье — на камбуз? Сидите здесь, графиня. Я сам. — Он погрозил жене кулаком: — Ты во всём виновата. За две недели приучила меня командовать.

— Отвыкай! — Виола со смехом поправила кружева на декольте платья.

.

[1] фордуны — снасти, оттягивающие верхние части мачт и стеньги к бортам.

*****

"Дельфиниум" стал на якорь в виду живописной зелёной бухточки в полумиле от берега.

Склянки пробили два часа пополудни, самое время пообедать. В столовой (она же — кают-компания) накрыли длинный стол, где вполне хватило места и гостям и команде яхты. Капитан решил, что его экипаж имеет полное право находиться за одним столом с герцогами и даже принцами крови (если бы таковые нашлись среди гостей).

Всего на яхте собралось около тридцати человек. Многих гостей ни Виола, ни её муж не знали. То были друзья семейства Георгин и новые знакомые родителей молодой пары. Но за столом в непринуждённой обстановке знакомятся быстро. Нет здесь места высоким придворным церемониям.

Обед сервировали как в лучших ресторанах Парижа. Всё столовое серебро украшал старинный вензель Ориенталей.

— Где ты его откопал? — шёпотом спросил герцог Провансальский у сына.

— В нашем замке, папочка, — так же тихо ответил Гиацинт. — Надо чаще заглядывать в старую кладовку на кухне. У нас там масса интересных вещей.

— Да, я сто лет там не вел раскопки, — признал герцог.

— А этому серебру, — (граф постучал вилкой по серебряному кубку с вином) — как раз полтораста лет. Ещё времён Лилий.*

Все, какие можно себе вообразить, дары моря выстроились на столе. Три ящика анжуйского и бордо утоляли жажду высоких гостей. Двадцать четыре бутылки лучшего шампанского вина (белого и розового) предназначались исключительно для громких тостов за здоровье молодых. И за здоровье их друзей и родителей, разумеется.

Оранж постарался поразить воображение знатных гостей.

На столе, в серебряных вазах и блюдах в форме раковин-жемчужниц, размещались запечённые в тесте кальмары; мидии под разными соусами: острым и сладким; дюжина варёных омаров (размером добрых полтора фута длиной) разлеглись на блюдах, устрашающе раскрыв клешни. Густой крабовый суп, салат из креветок под майонезом с зеленью и яйцом; знаменитые фаршированные баклажаны; рыба-меч, нарезанная на белые сочные полумесяцы без костей и обжаренная в муке. Сыры, паштеты и пироги с различной начинкой присутствовали как само собой разумеющиеся обычные атрибуты стола. На десерт — масса тропических фруктов, печёные яблоки и печёные бананы с коньяком; разных сортов нектар в серебряных кувшинах.

Но венец стола — блюдо полное щупалец маленьких красно-бело-фиолетовых осьминогов. Осьминожки были маринованные и густо пересыпанные красной икрой.

Гиацинт сидел напротив маркизы Матиолы. Он мог быть спокоен: тёща довольна, чего ещё надо от жизни?

Доблестный паж был в совершеннейшем восторге от яхты. Мечтал, как они все вместе поплывут в Неаполь.

— Мы так долго тебя ждали, что я даже почти выучил итальянский. Правда, не смейся! Как же там?.. А! Комэ троватэ иль вьяджо? Как вы находите это путешествие, вот!

— Э мильёри джорни делла ностра вита, — негромко ответил Гиацинт, мечтательно глядя на свой бокал.(Лучшие дни нашей жизни (итал.).Ответ предназначался в основном маркизе, сидящей напротив.

Матиола хмыкнула и вонзила вилку в кусок рыбы-меч. Такой поэтичности маркиза не ожидала.

После обеда, когда гости единодушно решили сделать перерыв, мужчины ушли играть в карты, а молодёжь охотно бы потанцевала. Матиола указала дочке на клавесин в углу:

— Сыграешь что-нибудь спокойное?

— Мамочка, я очень хочу сыграть что-нибудь, но танцевать я хочу ещё больше. Это же наш праздник. Пусть лучше Фиалка сыграет…

Старшая сестраблагодарнопосмотрела на Виолу. Маркиза обратилась к другой дочери:

— А ты ещё не разучилась играть светскую музыку?

— Мне, мамочка, сан не позволяет, — смиренно ответила Фиалка Триколор. Она была послушницей в благотворительном ордене Пассифлоры.

— Ну, выросли доченьки! — Матиоле не меньше девчонок хотелось танцевать. — Что ж, принесём себя в жертву…