А вот подборка материалов о трудах по ружью-пистолету. Сэр Генри Ган только вторым расписался, потому что работы вёл его выучник Ермоха Николаев Рябой. Будет Ермолаем Николаевичем, потому что результат я в руках держал – достоин автор сего именования с «вичем». Ба, да тут всё больше о технологиях штамповки и сборки. И проверка пробойности разными пулями, то есть и некоторое академическое любопытство было удовлетворено. Сферическая свинцовая трёхлинейная пуля из гладкого ствола не пробивает даже полудюймовую сосновую доску, а коническая со стальным колпачком из нарезного ствола пробивает дюймовую дубовую. А без колпачка – тоже дюймовую, но сосновую. Дуба же – полдюйма.

То есть против людей с защитной амуницией это оружие может и не сработать. Оно годится на европейском театре военных действий, где доспехи выходят из употребления. А вот нашим азиатским соседям, не вполне ещё вышедшим из средневековья и продолжающим одеваться в кольчуги и панцири, подобное вооружение может сделать смешно. Надо указать на необходимость подобных проверок для калибров в четыре и пять линий – и с чёрным порохом, и с этим новым бездымным. Хотя все проверки трёхлинейного выстрела проводились на чёрном порохе… А выдержит ли серийный ствол давление газов от бездымного? Или он просто разбодяженный пироксилин и не сильнее чёрного?

Да, наблюдаемый уровень технического прогресса может оказаться кажущимся… Стоп! Получен металл, при сплаве с медью дающий латунь. Памятуя мои лекции, Гарри Смит назвал его цинком. Извлёк он его из камней, привезённых из Карелии. Вот это уже реальный прорыв, потому что из гальванических элементов я надёжно помню только медно-цинковый с серной кислотой в качестве электролита.

Всё! Спать. России пришло время вступать в век электричества. Как? Об этом подумаю завтра на свежую голову.

– Понять мне нужно, англичанка, отчего корабли твои вокруг шара земного ходят быстрей иноземных. Знаю, что не из-за шарманок. Сам видел: их в дело пускают редко и ненадолго.

Государь допрашивает меня на стенке котласской гавани. Мы прибыли сюда самым скорым для нынешних времён способом – верхом. Он по-прежнему нетерпелив и порывист, а люди его не спускают с нас глаз, донося обо всех новшествах и присматривая за теми, кто якшается с иноземцами.

– Корабли оттого быстры, что в гавани заходят редко. Экипажи на них невелики, а продукты и вода хранятся исправно, отчего надобность в пополнении запасов возникает нечасто. И ход у них неплохой, и направление ветра мало влияет на подвижность, и маршруты проложены вдали от берегов, что позволяет идти даже при плохой видимости. Многие не очень видные глазу обстоятельства, правильно сложенные, и дают такой результат, – даже не пытается наводить тень на плетень моя реципиентка.

– Великое состоит из мелочей… – Государь шевелит своими кошачьими усиками, а Софи кивает. – Сходно мыслю. Так за какими такими мелочами ты так сюда стремилась, что я еле за тобой угнался?

– Не про все ещё знаю, – разводит руками моя хозяюшка. – Шесть лет тут не была. Гляди, чего понастроили! Палаты каменные, мостовые под асфальтом, берега в бетон одеты. Не слабее, чем в Голландии. А между тем мне нужно проверить, чего химики добились. Своим глазом посмотреть.

Мы подошли к стоящему на отшибе кирпичному строению, сводчатыми оконными и дверными проёмами напоминающему сарай, в котором когда-то Аптекарь в содружестве с Гарри Смитом проводил опыты с бензином и каучуком.

Культурно здесь, однако. На столе поверх листа нержавейки лежит плита из углеродистой стали. На неё незнакомый лаборант насыпает щепотку мелких чешуек и подносит горящую лучинку. Вспышка. Дымок есть, но не особо выразительный. Хлопок мягкий, почти неслышный – не детонация, а быстрое горение. Я не особенно разбираюсь в порохах (не был фанатом огнестрела, да и охотой не увлекался), но это вещество напоминает порох «Сокол», применявшийся в охотничьих патронах.

Когда-то пришлось услышать байку о том, как один экспериментатор насыпал в патрон вместо него порох из АК – ствол при выстреле разнесло. То есть для боевого оружия в моё время применялось более мощное метательное вещество, чем для охотничьего.

Так вот, к этому вопросу ребята здешние относятся вдумчиво – проводят проверки, стреляя из лабораторной мортирки точнёхонько в зенит и оценивая высоту подлёта снарядика. До потолка в этом помещении метров восемь, и бревенчатый щит на всякий случай под самым сводом подвешен на цепях.

Испытания (хотя, скорей, демонстрация) показывают, что новый состав в три с половиной раза сильнее французского, английского и испанского порохов – те друг от друга тоже отличаются, но не в разы, а на проценты. Собственно, для Петра в этом нет ничего нового, он ведь капитан-бомбардир. Это я про чёрные пороха, а о бездымном он не в курсе. Помчался в лабораторию и велел показать ему все этапы изготовления.

Тут и мне пришлось изумиться: органический синтез в семнадцатом веке уже был, хотя самого этого слова никто не знал. Мыло же варили. Но столь продуманного и чётко нацеленного процесса я увидеть не ожидал. Парни рисовали схемы соединения атомов в молекулы, показывали, как одни звенья заменяются другими – куда там моим художествам про предельные углеводороды и этиловый спирт! Здесь уже совершенно другой уровень понимания. И немаленький коллектив интересующихся. Правда, серийные технологии несколько отстают от лабораторных опытов.

Это я о том, что полиэтиленовые канистры объёмом в пару литров едва-едва освоили. Зато картонные коробки из пропитанного полимером пенькового волокна делают уверенно – напоминают те пакеты, в которых в наше время продавали соки и молоко. Собственно, тут всё началось с патронных гильз. Я долго их разглядывал и кумекал, потому что помню про бутылочную форму этих гильз, начиная примерно с конца девятнадцатого века. Полагаю, «горлышко» получалось при обжатии пули и служило упором при подаче патрона в патронник. Но здесь и сейчас мы не можем себе позволить подобной роскоши из-за дефицита металлов. Нет уж, патрон будет непригодным к обжатию картонным и рантовым, а коничность гильзы поспособствует только лёгкости его извлечения после выстрела.

По мастерским и цехам государь расхаживал без свиты.

– Нечего им глазеть на новинки, – объяснил он Софи. – До поры такого чужим видеть не надо.

Признаться, он прав. Хотя без знания способа получения гремучей ртути, все эти диковинки – просто диковинки.

А интересного мы встретили много. Патроны собирали девки и бабы. В светлой комнате за длинными столами с установленными на них приспособлениями выклеивали гильзы, вкручивали в них металлические донышки, устанавливали капсюли, засыпали порох и вклеивали пулю. Трёхлинейные, пятилинейные и дюймовые для фальконетов.

В дюймовых – сферическая пуля или картечь. В пятилинейных пуля продолговатая с «нарезкой» на хвостовике для стабилизации в полёте – эта система у нас гладкоствольная. А трёхлинейная – нарезная. Именно для неё и будет применяться бездымный порох. Его мы предписали начинать делать в большом количестве и «стреляло» под него адаптировать. А то как бы не разорвало.

Ещё Пётр распорядился переделать пятилинейную переломку на «не ломающийся» вариант с «ломающимся» затвором, потому что войскам оружие без штыка не надобно, а переломки при действиях ими в рукопашной ломаются. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: грядёт перевооружение армии на скорострельный магазинный огнебой. И Софья уже прикидывает, где разместить серийное производство. Не в столице же, на глазах у иноземных послов!

А я вспоминаю, где по нынешней географии находился город Ижевск. Где-то по дороге от Москвы на Пермь, но дальше Кирова, который нынче Вятка. Почему я помянул Пермь? Так она уже есть. Не город пока, а только медеплавильный заводик с посёлком, но посёлок именно так и называется, потому что живут здесь как раз пермяки, языком и обычаями сходные с зырянами.