А потом Пётр выложил на стол золотую монету, где на одной стороне изображена царевна, а на другой – он и брат его, два царя.

– Сестрица велела отчеканить сей золотой да раздать в награду за крымские походы. Я было прогневался, что она и себя сюда втиснула, а потом переменил настроение. Это надо же было выдумать такое! Двух царей на трон посадить и себя не забыть. Я этими монетами и Катькин экипаж пожаловал, так они, охальники, что измыслили – золотую петельку сверху припаяли и на одежде носят. Вот, мол, какие мы отважные да заслуженные. И не отберёшь, сам давал. Да и мне почёт, что ценят награду. Вот ведь подлая ты англичанка: постоянно меня озадачиваешь. Так скажите мне, умельцы, – поворотился он к парням, – сможете из этой вашей стали нержавеющей такое отчеканить?

– Пробовать надо, государь, – откликнулся Билл из Дальних Вязов.

Он, оказывается, нынче здесь. Привёз с Камы меденосных песчаников и занялся технологией извлечения меди и выделкой из газов серной кислоты. То есть от лабораторного этапа перешёл к технологическому. Он хороший организатор, но в практической области предпочитает обратиться к людям сведущим. Именно потому он и является толковым руководителем, что умеет запрягать других, когда сам не уверен или некогда.

Ну а мы поторопились в Архангельск, Пётр нынче на редкость нетерпелив. Такое ощущение, что у него созрел некий план, ради осуществления которого он торопливо прощупывает почву, лично знакомясь с просторами подвластной ему территории.

Действительно, здесь нас дожидался дядя Фёдор, однажды сходивший мангазейским ходом, запрещённым более полувека тому назад. Вот с ним государь и толковал за закрытыми дверями, время от времени требуя закуски. Собутыльник государя так и заснул за столом, а Пётр вышел на своих ногах и уединился с Лизой, которая понятливо прихватила с собой кипу бумаги и пучок перьев. Полагаю, до дела молодого у ребят на этот раз не дошло.

Собственно, появившаяся через час с чем-то Лизавета так и сказала:

– Наконец-то угомонился, окаянный. Просто не понимаю, как можно держать в голове столько мыслей! Кстати, он опять собирается послать «Селену» в Охотск, на этот раз с целым отрядом на борту. Переживает за то, что маньчжурам весь Амур отдали, и ума не приложит, как это дело поправить.

«Незамерзающий порт на Дальнем Востоке», – припомнил я для моей реципиентки. Да уж! Чего-чего, а великих прожектов Пётр I затеял великое множество. С него станется начать тянуть брусовку от Урала до самого Тихого океана. Ну, или от Тобольска. Хотя реками и до Ачинска нетрудно дойти, а уж от него до Енисея не так далеко.

– Отроков с коломенской пристани на Москву возьми, – распорядился Пётр поутру, испив рассола. – Ну что ты сверлишь меня взглядом, ненаглядная? – поворотился он к Лизе. – Мужик от страха чуть до конфуза не дошёл, потому что за свой проступок живота мог лишиться. А мне от него не просто правда нужна, но с подробностями. А тебя, Софья, я до положения риз поить не могу, потому что ты кормящая. Давай выкладывай как на духу: сколько кораблей можешь в Охотск направить?

– Три. «Фемиду» уже вооружили и по Белу морю гоняют. Только я слыхала, будто ты бойцов намерен туда направить, отчего им придётся лишних три месяца кантоваться в заграницах. Ох и накуролесят они там от безделья, если от пьянства не помрут, – ответила Софи.

– О чём ты? Какие месяцы?

– Уходить в Охотск нужно в конце февраля или начале марта, а с ноября по май льды в Архангельск не впускают. И не выпускают. Значит, сидеть нужно где-то в заграницах. Если корабль просто с грузами, то полбеды: товарам пища не требуется. А если уйти налегке, то можно занять время перевозками чужих товаров. Но тебе же людей отвезти требуется. Причём много. То есть в тесноте. А в таком разе бежать необходимо быстро, чтобы не сомлели твои молодцы или не начали кораблю днище вышибать.

– В Кольский острог можно людишек служилых ещё в октябре свезти, – заметила Мэри, до сего момента никак себя не проявлявшая. – Пускай их тамошний воевода чем-нибудь полезным займёт. И корабли за ними из европейских вод придут уже в марте. Я чаю, не отощают сердешные на северных-то кормах!

– Зимой даже в европейских водах плавать непросто, – заметил сидящий тут же Иван. – На коротких рейсах заработки не шибко увесистые, а риск серьёзный. Лучше и судам переждать зиму в Мурмане. И не вмёрзнут, и не обрастут. А команды пусть творчеством занимаются. А то пристали ко мне – проволоку им подавай! Чего-то они из неё ткать собираются, причём всем лесом.

Пётр с интересом наблюдал за работой коллективного разума. Определённая культура обсуждений сложилась у нас ещё в ипсвичский период работы школы.

– Так мне ещё и мангазейским ходом нужно целый полк к Байкалу перебросить, – добавил он тревожно. – Пятьсот стрельцов.

– Туда в июле нужно выходить. Кочей настроить на такую ораву мы успеем, если леса хватит. А вот моторами снабдим только один из пяти, остальные на буксире пойдут или на вёслах, – размыслительно проговорил Иван.

– Леса готового можно из Котласа привезти, есть запас у дяди Силы, – припомнила Софи.

– Это не всё, – вздохнул Пётр Алексеевич. – Нужно два полка перебросить в Ачинск и строить от него брусовку к Енисею. Потом вверх по реке пройти в тот же Байкал. Пороги тамошние тоже берегом обойти.

– Справимся, государь, – кивнула Софочка. – Перебросим двенадцатитонки с Дона и Днепра в Оку да и перевезём всех. Против такого-то войска никто и не пикнет.

– А тебе, Софья, на Байкал пути не будет. Поведёшь флот к Охотску, а оттуда вместе с воеводами тамошними войдёшь в устье Амура и доберёшься до Албазина. Это надо же было весь Амур отдать, пока я Азов брал!

– Вань! А на «богинь» двенадцатифунтовки встанут? – спросил я.

– Две. Передняя так же, как и на «Энтони», точно вперёд стрелять не сможет, а задняя накроет всю полуокружность.

– И гранат осколочных для них в достатке?

– По сотне на каждый из шести стволов наскребём.

– Последний вопрос, герр Питер: а воеводы тамошние меня послушаются? Я же простая фрейлина, а они о-го-го!

– Поскольку ты уже не девка, могу попросить сестрицу произвести тебя в статс-дамы, да только хрен редьки не слаще, – притормозил Пётр. – В Англии вон даже баб в герцогское достоинство возвышают. Правда, если те королевской крови. Давай я тебя адмиралом сделаю. Это выше любого воеводы.

– Интересно, а отказаться от столь высокой чести позволительно? – вылез с вопросом я. Государь посмотрел на меня, как на ненормальную. – Ладно-ладно, – резко дала по тормозам Софочка, – если это нужно для пользы дела, то деваться некуда.

Разумеется, великие планы юного государя принялись трещать по всем швам ещё до того, как начали осуществляться. То есть Софочкино хозяйство, хоть и напряглось, и запокряхтывало, но не сбойнуло: три морского хождения парусника – «Селену», «Горгону» и «Фемиду» – снабдили двумя двенадцатифунтовками каждую, а окружить их башнями и прочим необходимым для стрельбы полностью не успевали, октябрь на дворе. Отчего перегнали их к Кольскому острогу в расчёте на то, что за зиму команды завершат достройку.

Полк же стрелецкий закономерно к погрузке на корабли не поспел. То ли бунтовать стали служивые, то ли иным образом своё несогласие с отправкой на край земли выразили – пусть с этим воеводы разбираются и Стрелецкий приказ. А у нас повеление – доставить в устье Амура боеспособный полк. И будет он сермяжным, поскольку иного нет.

А что? Во взводе четыре отделения, нынче чаще именуемых капральствами – две тройки и две пятёрки. С командиром набирается семнадцать бойцов. Три взвода – это рота из полусотни военнослужащих. Три роты – батальон, в котором уже полтораста лесных воинов. В полку чуть меньше пятисот отменных стрелков и пронырливых разведчиков. С учётом четырёхорудийной батареи носимо-возимых орудий, вполне по нынешним временам полк.