В этом месте Софи остановилась и крепко призадумалась. План похода на Амур не вполне удался: Мэри, шедшая на кочах вверх по Нижней Тунгуске, сильно замешкалась. Тихоходные судёнышки, приводимые в движение вёслами и парусами, шли чересчур медленно, преодолевая встречное течение. Как следовало из доклада, её отряд довёз стрельцов только до волока в реку Лену, между тем как навигация уже подходила к завершению: осень взяла своё и сдавала позиции зиме.

Также задержался и отряд моторных барж, бежавших южнее через реки бассейна Оби. Пётр Алексеевич, находя по пути множество непорядков, останавливался для разбирательств с воеводами, коих снимал с должностей, отправляя в железах на Москву. Уж и не знаю, чем они ему не угодили, но царю виднее: его люди – ему и оценивать их заслуги.

В результате задержек мы оказались на огромном удалении и от сил, способных нас поддержать, и от баз снабжения. Хотя наши бойцы и перестреляли мелкие группы неприятеля, подбиравшиеся к месту сражения по обоим берегам Амура в непосредственной близости от нас, но неподалёку обнаружились изрядные силы, к столкновению с которыми мы не готовы. Пора драпать. Что мы и проделали, приняв на борт десант и отправив послание царю с добравшимися до нас казаками. Они местные, к тому же верхом – пройдут.

Обратно шли под парусами: мотор починить не удалось. Баржи то и дело убегали вперёд, осматривая берега и дожидаясь нас, стоя на якоре: горючее подошло к концу. Лили дожди, сменяясь снегопадами.

Софи скучала по сыну, который за столь долгую разлуку мог совершенно забыть маму. Он ведь сейчас учится говорить, а она этого не видит! В голове копошились мысли рвануть по суше верхом прямо на Москву, но, представив себе расстояние, моя реципиентка взяла себя в руки: не пристало адмиралу моря Ламского и реки Амур вести себя столь эмоционально. Под её рукой нынче огромная территория, требующая присмотра и хозяйской руки.

– Заходи, Мокша! – пригласила Софи «старшего по расположению» – полковника сермяжников, остававшегося на хозяйстве в селении Сомольск, которое я назвал так в память о когда-то находившемся тут Комсомольске-на-Амуре. Хозяйка нашего тела уже попарилась в баньке, переоделась в домашнее платье и теперь пила чай в тёплом просторном тереме. – Видела я, что срубы поставлены и брёвна под навесы уложены. А вот про остальное рассказывай.

– Здрава будь, Софья Джонатановна. – Главный сермяжник принял из рук хозяйки чашку ароматного напитка и сделал глоток. – Дела наши совсем обычные. «Фемида» сходила в Китай опять в обход Японии, привезла тканей и железа. Чаю ещё и посуды фарфоровой доброй, бумаги и всякого-разного помаленьку. И проса с рисом. Ну и соли, конечно. Мы рыбы на зиму запасли, голодать не будем. В Охотск тоже хлебного довольствия завезла. «Диана» обошла северный берег моря Ламского, но не весь: ох и длинный он оказался, да глубокими заливами изрезанный. Карты вот.

Мокша подал рулон бумаг и продолжил:

– Лесопилки у нас нет, рейсмусного станка тоже, так мы помаленьку соорудили пилораму с приводом от ветряного колеса, а уж строгаем обычными рубанками. Древесину сушим в тёплом бараке при печке – всяко скорее, чем под навесами. Посудачили тут промеж себя да и порешили баржи типа донских строить. Железо китайское раскатывается плохо, молотами плющим, потому и котла парового нынче сделать не из чего. Руды по здешним берегам не отыскали, нефти не нашли, а на Сахалине-острове, что отсюда за проливом, кроме гиляков живут айны. А дальше на юг по материку ещё и гольды. Люди они мирные, приходят торговать. На шкурки утварь выменивают, амбар опять полон мягкой рухляди. Но цилиндр новый для калильника нам не сделать. – Мужчина свалил всю информацию в одну кучу и вывалил разом давно наболевшее на уши внимательной слушательницы.

– Это потому, что не всё сразу, – ответил я, воспользовавшись тем, что Софи «зависла». – Помещения для мастерских ты построил, а уж дальше мы потихоньку оснастимся да и отольём то, что требуется. В этих местах обосновываться станем навсегда: земли тут богатые. Поначалу торговые посты расставим, станем пушнину скупать. И потихоньку методом ползучей экспансии поведём товарную интервенцию в сторону верховий.

На этот раз завис Мокша.

– Это для тебя мирная часть плана на всю оставшуюся жизнь, – добавил я веско. – По военной же части нужно для начала пробиться по Амуру и Шилке до Нерчинска. Не на океанских кораблях ломиться вверх по не самой глубокой реке, а, как ты верно отметил, на мелкосидящих и быстроходных, построенных для маневренного боя. В принципе, обстановка на Амуре в его нижнем течении нынче мирная, маньчжуры досюда пока своё влияние не распространили. Выше, от впадения реки Уссури и до впадения Сунгари, обстановка непонятная, там следует плавать, держась настороже. Пространство от устья Сунгари и до самой Шилки стоит считать зоной военных действий. А вот Нерчинск уже наш, если китайцы ещё не выбили оттуда казаков и людей служилых – огромные расстояния и медлительность средств сообщения оставляют огромную зону неопределённости.

На другой год отправим гидрографов описывать Сунгари вверх по течению. А сильным отрядом пойдём опять вверх по Амуру, по Шилке, по Иногде до места, где челны перетаскивают из Хилока-реки. Там нужно брусовку строить, чтобы возить грузы в Селенгу, которая в Байкал впадает, – завершила постановку задачи Софи. – А что? Те катаные листы, что мы привезли из Архангельска, их бы на паровые котлы пустить!

– Так и пустили. Для трёх барж уже раскроили да клепать начали, – кивнул Мокша. – И на этом всё, больше нету. Я чай, как море из-подо льда ослобонится, «Горгона» на парусах уйдёт домой на ремонт машины: ей котёл без особой надобности. Опять же, ясак отвезёт, что наторгуем за зиму, государеву казну порадовать.

Тот факт, что на огромных пространствах Приамурья и во всём бассейне Охотского моря она сейчас самая главная, постепенно добрался до сознания Софочки. Так-то она давно это знала, но не представляла себе всей полновесности столь великой могущественности, павшей на её головушку примерно в годе пути от любого, кто мог бы опротестовать право этой чрезмерно молодой женщины повелевать. Полтысячи спаянных воинской дисциплиной бойцов и экипажи трёх кораблей, преданных ей лично, здесь и сейчас – несокрушимая сила. Учитывая, что все эти далеко не старые люди учились в устроенных ею школах по нами же составленной программе, получаем непререкаемый авторитет, подтверждённый ещё и волей государя российского.

Абсолютная власть, которая теоретически должна развращать абсолютно, ничуть не изменила поведения моей невыносимо юной реципиентки, она осталась деловитой и внимательной к любым мелочам. Прежде всего опросила народ о надеждах и чаяниях. Наши лесные бойцы в наступающем тысяча шестьсот девяносто третьем году должны были частично демобилизоваться. Отсюда вопрос: кто из них намерен вернуться туда, откуда мы их взяли, а кто желает остаться на новом месте? Предполагалось восполнить убыль личного состава за счёт рот Кемской, Верхневычегодской и Вятской, которые непонятно как сюда вернее доставить: морем вокруг Евразии или реками? Вопрос этот касается Уговора, который поминают словом с заглавной буквы, хотя на бумаге он не прописан.

Ещё и проблема торговли возникла на ровном месте. Себя и людей своих Софья однозначно позиционирует как перевозчиков, а не как спекулянтов. Были бы здесь в достаточном количестве местные купцы, на них бы перевалила хлопоты с товарами и барышами, а сама брала бы налоги, именуемые нынче податями. Она ведь здесь власть, вот и назначила бы сборщика и приписала бы его к Счётному приказу. Ей же сейчас тут и за Ямской приказ отдуваться, и за Пушкарский, и за все остальные: мало-мальски структурированной власти в здешних местах не наблюдается, кроме казаков, которые держатся ватагами и местное население обижают. Служилые же люди, которых мы для простоты причисляем к стрельцам, помаленьку сходятся отовсюду, встают на довольствие и принимаются за порученную работу.