А у меня новая забота – чугун. Царевна желает пушки. Придётся поторопиться, чтобы к началу навигации быть свободной. Благо этот самый чугун выплавляют в Туле.

Зимники – великое благо для России. Несколько тонн чугуна из Тулы доставили прямиком в Котлас. Туда же из Архангельска на санях привезли огнеупорный кирпич, из которого сложили горн. Топили его конденсатом от берёзовых дров, подавая через форсунки. И воздух подавали. Сначала только в пламя, а уже потом и сквозь расплав прокачивали, чтобы получить воздушно-конвертерную сталь.

Дальше – по накатанной. Ударом бронзовой пики вытягивали ствол четырёхфунтовки стандартного веса в пятьдесят шесть килограммов. Наглухо заделывали казённик, сверлили запальное отверстие и горячей посадкой ставили обруч с цапфами. Наши опытные мастера теперь «выездные», а решаемая задача для них тривиальна. А тот факт, что главного пушкаря отец забрал с собой на Ямайку, не значит, что без него некому провести давно отработанные операции. Процесс привычно разложили на этапы, основное оборудование привезено из Англии. Бери и делай.

Показали готовые орудия мастеру, прибывшему для приёмки из Пушкарского приказа или с Пушкарского двора – по мне, одна контора. Дали пострелять – хоть ядрами, хоть картечью. Всё прошло гладко: система привычная, калибр стандартный – восемьдесят четыре миллиметра. Единственное отличие – ствол заметно легче и может заржаветь, если его не беречь от воды. Так это не великий недостаток: сняли с лафета и уложили в добротный ящик, который прилагается. Лафет тоже. И тележка для огненного припаса, выполненная в стиле артиллерийского передка, возимого одной лошадкой. Да, компактная мобильная артсистема, развернуть и свернуть которую может даже один канонир.

Так что фирма веников не вяжет.

На основном направлении дела у нас тоже наладились: закончилась нехватка мотористов, поэтому нашлось предназначение даже разъездному катеру катамаранного типа. Его оборудовали как передвижную астрономическую обсерваторию. Нужны точные координаты хотя бы самых важных городов, стоящих по рекам. А то у нас одни карты не бьются с другими, вся география расползается. Всего пять точек достоверно определены. Пятая – Котлас.

Почему именно он? Отсюда в четыре стороны ведут длинные реки, и леса вокруг много. Именно он на долгие века будет главным материалом для постройки судов.

– Дык… эта… Джонатановна! Кто теперь здеся главный? Я или этот твой Дальновязов?

– Ты, Сила Андреич. Билл при тебе начальником производства будет. Ты ж погляди, как он уверенно мастерами командует!

– То-то и оно, что командует, меня не спросясь.

– Радовался бы, что помощник у тебя распорядительный. Но если не люб он тебе, заберу его в Архангельск. Он там мне самой до зарезу нужен, да ради твоего удобства я его оттуда скрепя сердце отпустила.

– Погоди забирать. Я энто… тоже сердце скреплю. А можно мне дёготь продать? Новые-то шпалы для волока уже им пропитали, бочки в сарай не умещаются, а энтот, Тимоха, всё гонит его и гонит.

– Продавай.

Дело в том, что мои Кулибины здесь, в Котласе, склепали вакуумную камеру. Фиговенькую, если честно, но разрежение до пятой части атмосферы выдерживающую. Заталкивают туда трёхметровые бруски, час откачивают, а потом через трубку запускают туда дёготь, который обезгаженные и обезвоженные древесные поры всасывают как губка, даже с причмокиванием. Вообще-то технология разрабатывалась для скоростной просушки корабельного леса, но повреждения структуры волокон, происходящие при быстрой откачке воздуха, ухудшали прочность пиломатериалов.

Зато для шпал этот вариант показался мне приемлемым. Их ведь в двадцатом веке тоже чем-то похожим пропитывали. Каким-то креозотом, пахнущим сходно. А у нас шпалы в той прочности, какая требовалась для дорог, пропускающих тысячетонные составы, не нуждаются. Двух дюймов толщины при ширине в четыре вполне достаточно. Пятьдесят на сто миллиметров, если в дюймах неудобно. Потому что на четырёхколёсную тележку предполагается нагрузка всего в пятьсот килограммов. А протаскивать по этому волоку баржи мы больше не собираемся: перегоним через болотный кельтминский канал мимо Соликамска. Пусть и вкругаля, но не испытывая лишний раз прочность наших облегченных сверх всякой меры корпусов.

– Звала, Соня?

– Да, Фёкла Силовна. Новое назначение для тебя. Братца своего младшего забирай с собой шарманщиком и поезжай в Архангельск. Вместо баржи примешь под команду малый катер. Вот такой флаг поднимешь. Будешь водить гидрографическое судно его величества царя Петра Алексеевича «Пескарь». Третьей в экипаж примешь девицу Люси. Она горазда, на звёзды глядючи, широту места находить и по солнцу полдень определять, а по луне и географическую долготу высчитывать. В Каму-реку в караване пройдёте, а уж дальше будете останавливаться в важных городах и дожидаться погоды для наблюдений. В Соликамске, Перми, Нижнем Новгороде, а потом вверх по Оке положите на карту Рязань, Коломну, Калугу и ищите дальше дорогу по воде на Тулу. А потом нужен волок на Дон. Как они на наш манер устраиваются, ты видела. Так что сообразишь. Так ты что, писать умеешь? – удивилась Сонька, увидев, что Фёкла добыла из сумки тетрадь и делает в ней пометки.

– Обучена.

Да уж, среди поморов и девицу грамотную можно встретить.

Кто такая эта Люси? А, это та тихоня, что обычно на кухне при Бетти старалась обучение отрабатывать. Она, между прочим, курс астрономии слушала, ещё когда Софочкин папа его преподавал. Считает вполне хорошо. Придётся, конечно, проверить и подтянуть, если что-то подзабыла, но основа у неё есть.

Какой такой флаг? Ещё тот, что приняли, когда строили первый русский корабль «Орёл»? Сам этот корабль то ли сгорел, то ли сгнил в Астрахани во время восстания под руководством Степана Разина. Но царевна Софья его видела. И корабль, и флаг на нём поднятый. Она по одной из Лизиных картинок даже тип его опознала – это был пинас.

Полагая, что следующую навигацию проведёт, плавая по рекам, Софи решительно занялась хозяйственными вопросами, намереваясь решить их до того, как Северная Двина освободится ото льда. И вопросов этих оказалось не так уж много.

Как-то основные процессы постепенно наладились. В обеих школах, архангельской и котласской, преподавание письма и чтения вели местные специалисты из числа служителей культа – дьячки. Арифметику в первых двух классах преподавали уже наши, ипсвичские, из тех, кто прослушал полный курс и научился уверенно разговаривать по-русски. Аналогично было и с природоведением. Астрономии обучала Мэри. Но это только в Архангельске.

Достроили шестую и седьмую баржи – тупоносые. На все их установили моторы и подготовили мотористов. Выяснилось, что одежда для моряков на период перехода по морю Студёному теперь шьётся из нерпы, потому что наши наряды из белька очень быстро износились. Оставалось позаниматься с капитанами речных судов. Проверить, в каком состоянии они содержат табельное оружие – капсюльные револьверы. Выучили ли свод сигналов? Умеют ли пользоваться семафорной азбукой? А световой? Разбираются ли в сигналах, вывешиваемых на судах во время хода и стоянки? Всё это было в разное время сообщено им бессистемно, урывками, от случая к случаю, поэтому требовало вмешательства и коррекции.

И капитанов у нас уже не семь, потому что в ходу два семитонных верховских карбаса и один пятитонный холмогорского типа, все винтовые. Ну и два разъездных катера, снабжённых всем необходимым для проведения астрономической обсервации. Иван, наладив хозяйство корабельного двора, приступил к созданию теодолита. А вот хронометры наши не слишком точны: за сутки часы с деревянным дисковым маятником могут и на минуту уйти, и на полторы. С установкой хранения времени пока ничего не получается, как и с вариатором.

Немного усовершенствовали земснаряд на четвёртой барже: теперь направление размывающей грунт струи не нужно корректировать руками – прицеливание осуществляется корпусом всего судна. А на время работы в таком режиме ход обеспечивается педальным приводом на колёса, потому что тут торопиться не следует. Ребята попробовали пробиваться через сплошной берег, а не сквозь болотную жижу, и это оказалось не так уж безнадёжно. Через песчаные косы и намытые рекой острова проходить получается, если не мешают коряги или камни. Для разборок с ними на носу поставили небольшой поворотный подъёмный кран со стрелой, поднятой на постоянный угол.