Особым нововведением господина Дарина, человека образованного и просвещённого, была организация обслуживания выставки. Слуг, конечно, господин Дарин держал, но все они были очень приближены к его самым важным делам, и разбрасываться такими ценными кадрами для какого-то потешного мероприятия было бы верхом расточительства. А потому господин Дарин пошёл на смелый шаг — кинул клич в ближайших поселениях, призвав добровольцев поучаствовать в «главном культурном событии региона». В результате гостей водили по выставке, следили за картинами, разносили закуски и напитки десятки простых граждан Наина: людей, грайдцев, гузуров… Это делало мероприятие господина Дарина по-настоящему уникальным.

Выставка ещё была далека от завершения, как и поток посетителей и всё новых добровольцев. Управляющий господина Дарина как раз принимал последних на заднем дворе. Особого приёма, впрочем, не было: после прохождения краткого досмотра подошедший получал повязку на правую руку и определение в группу других добровольцев, занимающихся тем или иным. Мелькали молодые люди и девушки, коренастые грайдцы и приземистые гузуры…

— Проходите, проходите, — устало, но всё ещё вежливо повторял дежурные фразы управляющий. — Да, мы тоже рады вас приветствовать. Это, безусловно, большая помощь. Проходите, проходите…

— Зд-д-драв-в-вствуйте, г-г-гаспад-д-дин…

От высокого дребезжащего голоса управляющий невольно поморщился. Стоявший перед ним доброволец оказался сутулым, невзрачным мужичком, вроде ещё не стариком, но уже и не молодым. Одет он был в чистую бежевую рубашку, не совсем крестьянскую, но всё-таки и недостаточно изысканную. Лицо добровольца, хоть и готовое на подвиг, отдавало-таки какой-то тупостью.

«Вот и нужны нам тут такие…» — мысленно проворчал управляющий.

— Здравствуйте, любезный, — обратился он к мужику. — Спасибо, что пришли.

Мужик дважды отрывисто кивнул.

— Д-д-для м-м-мен-н-ня б-б-большая ч-ч-честь…

— Да-да, для нас тоже, — «Он ещё и двух слов связать не может, бедняга…» — Что вы умеете, голубчик?

— Всё! — с готовностью выпалил доброволец. — К-к-куд-да-да пошлёт-т-те!..

«Нет, такого к гостям пускать нельзя, — покачал головой управляющий. — Это будет самым неблагоприятным впечатлением… О, я знаю, куда его пристроить.»

— Руки у вас крепкие, милейший?

— А т-т-то как же, г-г-гаспадин! Вот я сейч-ч-ча-а-ас…

— Я вам верю, уважаемый, верю! — замахал руками управляющий. — Вот вам повязка, отправляйтесь-ка внутрь здания, через этот вход, а потом на са-а-амый нижний этаж. Слуги поймут, что с вами делать.

— Сп-п-па-а-асиба, га-а-аспадин, — доброволец схватил повязку и закивал. — Спа-а-асиб-б-б!..

— Идите, дражайший, идите! — похлопал его по плечу управляющий, обратился к следующим в очереди. Он почти тут же забыл о горбуне, которого послал на цокольные этажи помогать слугам с работами, требовавшими грубой силы.

Гости прибывали, добровольцы работали, картины демонстрировались — выставка продолжалась. Вольная экскурсия предполагалась до самой поздней ночи, а в конце, перед закрытием — фейерверки. В Рейборе, полном магии, разные световые выдумки встречались довольно часто. Но фейерверки господина Дарина, владевшего несколькими процветающими производствами по созданию искусственных субстанций самого разного назначения, почитались за диковинку — именно потому, что производились почти совсем без магии. Помимо фейерверков господин Дарин производил и разного рода синтетические порошки, и мыло, и спички — огромную редкость в Рейборе.

Мало кто, конечно, знал, что, помимо этого экзотического источника дохода, господин Дарин промышлял ещё кое-чем. В отличие от многих, свои идеалы свободы он реализовывал на деле, являясь самым крупным в Наине организатором переправки разных существ в другие миры. Наин, как Вольный мир, формально не мог иметь ничего общего с другими мирами по недипломатическим и неторговым каналам. Господин Дарин, как и многие другие образованные господа Наина, был с этим не согласен, и, среди многих, обеспечивал самым разным существам возможность работать на благо Наина за его пределами — как простым работягам, ищущим лучшей доли, так и птицам более высокого полёта, в том числе имевшим определённые сложности с Трибуналом или даже с Бессмертными. Об этом, однако, в самом деле знал очень мало кто и в Наине, и тем паче за его пределами.

Хейвард об этом знал. И хотя сутулиться ему было непривычно, а высокий голос давался с трудом, сейчас, шаркая по особняку Дарина, он был уверен, что лучшего шанса найти ниточку, ведущую к потерянному лидеру Восстания, у него не будет. Ведь чтобы спрятать чьё-то тайное перемещение в безопасный мир, лучше всего дать ему затеряться среди множества точно таких же перемещений.

Особняк внутри, даже в своей непарадной части, был грандиозен. Мраморные стены, колонны, подтянутые слуги, все как на подбор в одинаковой аккуратной одежде. На Хейварда, конечно, оглядывались часто, но именно это-то Искателю и требовалось. Кто заподозрит простоватого калеку в том, что он попытается проникнуть в кабинет самого господина Дарина и порыться в его бумагах?

Пусть основное призвание Дарина и было незаконным, не вести какую-то документацию он просто не мог. У него был целый архив, забитый справками, квитанциями, свидетельствами и сметами, отражающими все долгие десятилетия его работы. Однако копаться в архиве Хейвард не мог: система классификации наверняка была подобрана так, чтобы никто, кроме самого хозяина, не мог в ней разобраться. Однако, одновременно с этим, за все годы материала не могло не накопиться так много, чтобы уже самому хозяину не потребовалась какая-то подсказка в том, как ориентироваться во всём этом богатстве.

Вот эту-то подсказку Хейвард и рассчитывал обнаружить.

Вместо подвалов, куда его послали, Искатель пошаркал наверх. Он торопливо извинялся и заикался, сталкиваясь с кем-то, и ему сходило это с рук. Оставалось надеяться, что ему удастся обнаружить кабинет достаточно скоро, и что там его не будет поджидать какая-нибудь вычурная охрана. Поднявшись на самый верх парадной лестницы, Хейвард оказался в большом коридоре, застланном красным ковром. Прямо напротив лестницы красовалась резная дверь с золотой лепниной и аккуратно начертанной на ней руной.

«Оно?»

Хейвард подошёл, потянулся к ручке…

Руна угрожающе вспыхнула красным. Искатель отдёрнул руку — руна погасла.

«Оно, — понял он. — Как бы туда войти…»

Вдруг он услышал чьи-то шаги. Дёрнувшись, он было развернулся…

— Эй ты, доброволец несчастный!

Хейвард, не выходя из роли, вздрогнул и повернулся к говорившему. На него, насмешливо ухмыляясь, смотрело трое слуг Дарина.

«Прекрасно.»

— Здра-а-ав-в-вствуйт-т-те… — протянул Хейвард. — А-а-а я…

— Ага, видим, видим, — хмыкнул самый крупный из слуг. — Тебя к нам сюда типа на помощь пристроили, да?

«Два раза прекрасно.»

— Я не бу-у-уду вам меша-а-ать, — выдал Хейвард, чуть ли не кланяясь. — Я-а-а…

— Ага, не будет он мешать! — хмыкнул самый здоровый из трёх слуг. — Ты-то не будешь? С твоим-то горбом и пустой башкой? Да ты не на что другое не годен, точно говорю!

— Да! — прогнусавил третий. — Только под ногами и годен болтаться!

Хейвард затравленно осмотрелся. Точнее, сделал вид, что затравленно.

«Надо попробовать до них как-нибудь достучаться. Конфликт сейчас неуместен, да и время идёт.»

— А вы-ы-ы мне ска-а-ажите, чт-т-то делать, — заискивающе сказал он. — Вы слуг-г-ги такого доброго га-а-аспадина…

— Доброго-то доброго, никто не спорит, — передний из слуг кивнул. — Платит нам хорошо, не обижает, как с равными гражданами Наина обращается. А поэтому мы его очень любим — видишь ли, калека. И поэтому, — тут слуга нахмурился, — мы очень не любим, когда кто-то пытается забраться в его кабинет.

Хейвард в притворном ужасе отшатнулся.

— Я-а-а не-е-е!..

— Ты не? — переспросил гнусавый. — Смотрите на него — он не! Калека-калекой, а посылы понимает, хе-хе…