Немалый такой участок, в котором Михаилу предстояло расчищать крохотный кусок.

— Нет, не понимаю, - с прямотой Тани отозвался он, выпрямляясь, - ведь я и сам пока еще чужой в этом мире, но уверен, что разберусь. Ты стала мне примером, Алатея, путеводной звездой.

Алурианка улыбнулась, показывая прочные, крепкие зубы и кожа ее изменила цвет, из красноватой стала словно бы… зеленоватой?

— Полетаем еще? – предложил он.

В общем-то, он мог приступить к работе в любой момент, но словно оттягивал его. Никто не требовал от него трудиться по шестнадцать часов в сутки, но все равно, Михаил медлил, будто пробовал холодную воду ногой, прежде чем нырнуть в нее. Он много раз воображал себе все это, но как-то иначе, больше с позиций Избранного, по правде говоря.

— Полетаем, - согласилась Алатея, - только проверю… Старстен все еще учится, отлично.

— Разве нельзя поставить в дом ипу? – спросил Михаил.

— Кого? Ах, помощницу, ну да, я думала об этом, но она не помогла бы.

— В эти дни запрещено запрещать что-то детям?

Михаил не вникал в эту тему сейчас, да и раньше не особо разбирался в достижениях педагогики. Вроде все двигалось в сторону смягчения, ласковых слов, никаких телесных наказаний и запретов. В результате дети, по мнению Михаила, вели себя так, что мартышки или бабуины сдохли бы от зависти, и он каждый раз укреплялся в мнении не заводить своих.

Только Тане удалось поколебать прежнюю решимость.

— Разумные запреты и ограничения рекомендованы, а иногда даже обязательны, но я слишком люблю Старстена. Понимаю, что это плохо, борюсь с собой, но не выходит, - призналась Алатея со вздохом, взмывая в воздух.

Михаил, чуть красуясь, стартовал следом, будто ракета. Да, он не летал раньше, но все оказалось так просто и напоминало езду на велосипеде. Держи равновесие, следи за обстановкой…

— Эй! – донесся возмущенный возглас. – Следи за тем, куда летишь!

И он чуть не влетел в кого-то, не привык следить в трех измерениях. В то же время транспортная система не подвела, чуть дернула пояса, и они разошлись, не столкнувшись. Кричавший снизился к развалинам, похоже, Михаил чуть не устроил аварию с еще одним участником проекта.

Можно было проверить через сеть, но он не стал.

— Ой, как вспомню, в первый же день столкнулась с Османом Петровичем, - загрохотал смех Алатеи. – Он вылетел осмотреть свое дерево сверху, что-то там подрезать, а я гналась за Старстеном, который полез рвать оттуда мини - дыньки.

Михаил вспомнил старый анекдот про «завалило арбузами» и рассказал, пояснив суть. Алатея смеялась и согласилась, что это про их соседа. Они уже удалились от развалин и будто парили над рекой, на берегу которой показался огромный дом, где жили сотни людей, как подсказала манопа.

— Сообщество любителей истории, - равнодушно сообщила Алатея. – Прибыли повторять битву под Смоленском.

— Которую из них? – полюбопытствовал Михаил.

— А их было много?

Они снова рассмеялись, легко и непринужденно, словно общались уже давно. Михаил уже не путал открытость обитателей мира со страстью в его адрес, хотя на ум сразу пришла Джуди. Они пролетели мимо дома и какого-то небольшого заводика по производству композитных пластиков, хотя опять и снова Михаил не признал бы в этом красивом и закругленном здании заводик. Скорее нечто вроде мини-курорта его времен, или художественного особняка.

— А вон там карьер по добыче глины, - указала Алатея, будто заправский экскурсовод.

— Но зачем все это? – вырвалось у Михаила. – Ведь есть синтезаторы и неограниченная энергия, зачем что-то добывать и перерабатывать?

— Я тоже так думала, но выяснилось, что энергия все же ограничена, и чем меньше ее уходит на перестановки атомов, тем лучше, экономнее. Никто не трясется над лишними энергонами, но и не швыряются направо и налево, гася и зажигая звезды и создавая новые планеты.

— Хм-м-м-м, - отозвался Михаил.

Очарование нового мира слегка угасло, как с Таней.

— А если тебе поставить ипу, которая будет ограничивать тебя и Старстена вместе? – предложил он, когда они уже свернули от реки и влились в «поток».

— Вместе?

— Ну да, ты подашь ему пример, что ограничивают вас обоих и вообще.

— Над этим надо подумать, - кивнула Алатея и добавила. – Давай домой, что-то у меня уже рога мерзнут.

— Конечно! – вскричал Михаил. – Не надо было терпеть все это ради меня!

— Оно того стоило, для местных полеты на поясе самое естественное дело, а найти того, кто разделяет мой восторг ими – такое дорогого стоит.

— Пожалуй, - согласился Михаил.

Пока они летали туда и сюда, а потом пытались достать Старстена из кустов малины да так, чтобы Османа Петровича не хватил удар от испорченных растений, появилась и отсутствовавшая пара соседей. Женатая пара, как показывал их сетевой статус, и Михаил понял, что на глаз, без подсказок манопы, не определил бы, к кому относилась жена. Смуглая, но не до черноты негров, ближе к арабам или евреям, носатая, широкоглазая и широкобедрая, мелкая в смысле роста, подвижная и любопытная. Муж, огромный ленивый увалень, больше напоминал сенбернара и словно компенсировал собой подвижность жены.

— Михаил Лошадкин, недавно вышел из криосна и получил гражданство, - представился он.

Молчаливый обмен через сеть статусами и именами прошел в соответствии с современным этикетом, если тут вообще было применимо такое слово. Свобода и естественность, как девизы нового времени, но Михаил все же представился вслух, чтобы сразу закрыть все вопросы и, чего скрывать, посмотреть на реакцию. Семейная пара, ей – двадцать шесть, ему двадцать восемь, то есть они родились уже в новом мире и не знали другого (в космос не летали).

— Цецилия Авансон, специалист по прочности сплавов и выращиванию из них нужных конструкций, - тут же восхищенно отозвалась жена, глядя на него черными, широко раскрытыми, словно в аниме, глазами.

— Димитр Йохабе, - пробасил муж, - сейчас занимаюсь синергическим дизайном.

— А вы были в криосне, но ведь в него давно уже не погружают и надобность в анабиозе для полетов отпала после наступления ээ, - затараторила Цецилия.

Последнее прозвучало с интонациями дворовых гопников, «э, ты слышь» и Михаил едва не заржал. Эпоха Энергония, конечно, и некоторые даже предлагали начать с момента открытия новое летоисчисление, но все же.

— Я случайно оказался заморожен перед самым началом третьей мировой, - признался Михаил.

— О! Я изучала ту эпоху и писала доклад о влиянии культуры блипового восприятия на политику и общественные решения, вы просто обязаны рассказать нам все, ведь у нас есть время, да, дорогой?

— Конечно, - согласился Димитр.

Михаил чуть улыбнулся и начал рассказывать, незаметно поглядывая на Алатею.

— Позабыты хлопоты, остановлен век, вкалывают роботы, а не человек, - мурлыкал под нос Михаил древнейшую песню из совсем другой эпохи.

В то же время, суть она передавала, роботы вкалывали, а человек - то есть сам Михаил - следил за ними, реагируя на полученные сигналы. Правда, полежать пузом кверху на солнышке не удалось, так как всплыли те нюансы, из-за которых здесь и требовался личный присмотр живого. Стоит интересоваться таким заранее, отметил для себя Михаил, реагируя на очередной вызов, выглядевший для него, как всплывающая перед глазами табличка.

Можно было настроить и иначе, разумеется, все равно все обеспечивалось манопой внутри, но Михаилу нравился такой вариант, веяло от него ностальгией, играми и прежними мечтами, особенно на основе книг, как кто-то попал в виртуальность и начал там качаться, аж просто ух, до дыма серверов и управляющих ИИ.

— Оставить, - принял он решение.

"Экспедиция" (в кавычках потому, что таковые у Михаила прочно ассоциировались с лагерями из палаток в жопе мира) работала комплексно, занималась исследованием и нейтрализацией угроз, а также описаниями, сканированием и воссозданием случившегося, истории этого места, облика. Здания, по возможности, не трогали, пытались очищать и отмывать до первозданного вида, словно археологи с кисточками, отсюда и ассоциации с житьем в палатках посреди пустыни.