– В том числе, – подтвердил я. – Свалки и помойки тоже крышуем…

– Бандит, что ли? – улыбался Джо, хитро поглядывая в мою сторону.

– Не-е-е-е, упаси бог! – ушел в отрицание я.

– Ну, видно, что не бандит, раз Бога упоминаешь, – сказал он и после очередной затяжки добавил: – А ты что, веришь во всю эту чушь? Про Бога там…

– Не верил бы, если бы не имел к тому прямого отношения.

– Я до сих пор удивляюсь, как люди слепо верят во всю эту лабуду, не зная, как устроен мир, – выдохнул клубок дыма Джонатан. – А ты, наверное, пастор… кормишь там бездомных собак, котов, людей… говоришь им часами о Боге…

– Уже теплее, Джо!

– Слушай, а откуда тебе известно мое имя? – попытался словить меня он.

– Как откуда? Я тебя и назвал Джонатаном… Точнее, поучаствовал в выборе твоего имени…

– Ха-ха, классная шутка! – похлопал он меня по плечу. – Завтра на работе расскажу!

– Тебе лучше завтра там не появляться… Посиди дома, отдохни… А еще лучше возьми отпуск и свали куда-нибудь подальше… Пропусти завтрашний день!

– Ух, какие заявки от странника из пустыни, который приехал в Нью-Йорк, чтобы покровительствовать бомжам с городской помойки… Я обязательно прислушаюсь к твоему мнению… Обязательно! – он вновь похлопал меня по плечу и с пренебрежением затушил бычок, как обычно тушат последнюю сигарету в жизни.

– Ладно, приятель, не хочешь слушать – не слушай! Но обрати внимание хотя бы на завтрашние знаки… Они скажут тебе гораздо больше, чем ты сейчас способен услышать от меня.

– Я же тебе говорил, что не верю во всю эту хрень?! Тебе что, перед сном некому на уши подсесть? Иди найди молоденьких прихожанок и им зачесывай…

– А если я скажу, что завтра ты должен умереть? Ты поверишь?

– Поверю… если умру! – громко рассмеялся Джо.

– Тогда договорились! По рукам? – протянул руку я, перед этим стрельнув сигаретой в кусты.

– Смешной ты, однако, странник из Аризоны! – Улыбка резко спала с его лица.

– Дорогой! С кем ты там разговариваешь? – послышался голос Джессики.

– А-а! – громко произнес Джо, поворачиваясь в сторону дома. – Иди познакомься! Как тебя, кстати, жене представить? – обернувшись назад, он никого перед собой не увидел.

И Джо проснулся.

Ничего другого я не мог ему сказать, так как Джонатан не был способен слышать, поэтому приходилось жестко вмешиваться в его реальность с самого утра, вырубив мобильник из зарядки. Правда, жесткое вмешательство в жизнь человека преследуется вселенскими законами. Пока душа грешного на земле, ничто не должно влиять на его выбор. Зато потом спросят сполна – сначала с человека, а после с его небесного покровителя, то есть с меня. Для вмешательства в личное пространство подопечного надобно брать специальное разрешение, и не факт, что быстро его получишь. А ситуация не терпела отлагательства.

Итак, Джо проснулся, понял, что проспал, и хотел позвонить шефу, однако обнаружил темный экран. «Мать его!» – выругался Джо, и с этих двух слов начался его ничего хорошего не предвещающий день. Дальше последовали обвинения в адрес жены, что именно она, когда вставала ночью, задела провод ногой и отключила питание батареи. Джесс спихнула, естественно, на безобидного котенка, мурлыкающего с самого утра и просящего очередную порцию молока. Ему тоже досталось… Джо даже немного пожалел, что его подобрал. К сожалению, он помнил номер Пола наизусть, а стирать человеческую память уже вне моей компетенции.

Джонатан воспользовался трубкой Джессики и вдруг услышал: «Да, дорогая!» «Дорогая? С каких это пор Пол называет супругу своего подчиненного дорогой?» Но было не до разборок: итальяшки и переговоры с ними заняли все мысли. Начальник на том конце провода выслушал жалобную речь Джо, что немного опоздает, так как утром не сработал чертов будильник.

С мобильного Джесс он вызвал себе такси. Взял кейс, закинул туда тоже разрядившийся ноутбук и принялся быстро одеваться, чтобы пулей выскочить из дома. Но его остановил Сэм:

– Папа, папа, мы так рады тебя видеть!

За ним вбежала Салли, и они оба крепко обняли отца.

– Может, ты отвезешь нас в школу? – спросил Сэм.

«Давай не сегодня?» – собирался выдать Джонатан, но что-то вдруг его остановило, наверное, внезапно проснувшаяся совесть.

– П-а-ап, мы и так мало проводим с тобой времени… – ангельским голосочком заговорила Салли, будто в эту самую минуту спустились все ангелы с небес, чтобы остановить упрямца.

– Послушайте, дети, я бы вас с удовольствием отвез, но… – Джонатан опять запнулся, так как увидел в проходе Джессику со скрещенными на груди руками, которая ожидала, какую на этот раз сказку-отмазку придумает добрый папа.

– Давайте так, дети. Если сегодня переговоры пройдут успешно, я буду возить вас каждый день в течение месяца туда, куда вы только скажете. Вот мама судья! – бросил он взгляд в сторону Джессики, но встретился, как обычно, с недоверием супруги. – А-а-ах, если бы вы понимали, в каком затруднительном положении ваш папочка… – поцеловал он в лоб Сэма и Салли, – то не смотрели бы на меня так…

– Пап, мы вообще-то не дети! – серьезно произнес Сэм. – Давно не дети… И все понимаем. Но иногда нам кажется, что ты специально убегаешь от нас.

– Нет, Сэм! Это не так! – запротестовал Джонатан. – На следующих выходных мы устроим настоящее путешествие… Собирайте вещи – полетим в Майами! – воскликнул он, и дети запрыгали от радости.

– Им не нужен Майами… Им нужен отец! – испортила весь праздник Джессика.

Три грозных взгляда вцепились в Джонатана, словно он находился под прицелом снайперов и не знал, куда от них деваться. И тут Джонатан увидел в сыне самого себя, когда получал подарки от отца, но радовался им уже без него, так как тот уходил не попрощавшись. Возможно, Сэм вырастет и тоже будет говорить своей жене, что его отец не уделял ему должного внимания, не приходил к нему на праздники, не поздравлял с днем рождения, не интересовался его учебой и тем, кем он хочет стать, когда вырастет. И потом… когда жизнь Джонатана оборвется, не захочет к нему даже прийти на могилу, а до могилы, по предсказаниям соседа, пришедшего во сне, рукой подать…

Какой низкий уровень осознанности, когда не прислушиваемся к тому, о чем просят нас близкие. Вы даже не можете представить, каково нам, высшим существам, наблюдать за вами из иного измерения. Мы знаем практически каждый ваш шаг, каждую мысль, предугадать ваше поведение не составляет никакого труда, особенно если оно не отличается оригинальностью. Тут искушенного зрителя новыми сюжетами вряд ли удивишь, а про подвиги и вовсе можно позабыть. Однажды кто-то из наблюдателей поднимется со своего кресла и скажет: «Да черт побери, борись ты или умри!» Да так скажет, что данные слова дойдут наконец до сознания героя. И я был тем самым, не способным больше молчать наблюдателем. Не способным больше видеть, как уроки, припасенные для моего подопечного, остаются без внимания.

Джо смотрел на сына и не мог поверить: неужели тот вырастет таким же, как и он, подлецом? Неужели для него когда-нибудь перестанут существовать родные и близкие? Да, это его воспитание… его так воспитывали, и он передает «лучшие» традиции по наследству сыну. Однажды и для него слова утратят смысл… однажды он поймет – словам нельзя верить.

Джонатан посмотрел на Джесс с немой мольбой: «Ну, скажи им что-нибудь!», так как был бессилен что-либо предпринять. И ему казалось, что Джессика прекрасно понимает, видит насквозь, о чем он думал. Она, наверное, думала о том же. Точнее, не хотела думать, что Сэм когда-нибудь превратится в папочку. Всячески отгоняла от себя подобные мысли, но они преследовали, навязчиво преследовали ее. Джессика кивнула головой, как бы отвечая: «Езжай! Решил – значит, езжай!», а детям сказала то, что говорила каждое утро:

– Сэм, Салли, в машину! Мамочка сейчас придет…